Да, Господин! поспешила заверить его она.
И теперь Ты лучше знаешь то, чем должна быть рабыня, не так ли?
Да, Господин!
Значит ли это, что теперь Ты собираешься постараться быть хорошей рабыней? уточнил мужчина.
Да, Господин! пообещала она, и Барзак покинул полку.
А Эллен осталась лежать на животе, всё ещё не в силах разжать пальцы и отпустить кольцо, и, вздрагивая от рыданий, пытаясь осознать произошедшее с ней. Её тело, разукрашенное яркими, горящими полосами жутко болело.
Она не знала, сколько времени она пролежала в таком положении, но через некоторое время солнце скрылось за зданием на той стороне площади, а у неё не осталось сил даже на то, чтобы рыдать. Ей казалось, что она едва смогла бы оторвать голову от полки. Ошейник, и без того бывший тяжёлым, показался ей неподъёмным. Эллен немного пошевелила ногой и услышала, как цепь пробороздила по цементу.
Купите меня, Господин! услышала она женский голос позади неё.
Просила девушка, прикованная к самому дальнему от двери кольцу. Вероятно, мимо полки проходил мужчина приятной наружности. Несомненно, женщина была готова на всё, лишь бы уйти с этой полки, лишь бы избавиться от этого тяжёлого ошейника.
«А смогла бы я сама так же, как и она попросить об этом? спросила сама себя Эллен. Никогда, никогда! Какой она бесстыдный десерт. Я никогда не стала бы просить так, как она».
«Где я, задавалась вопросом Эллен. Что я здесь делаю? Что случилось со мной?»
Она с трудом приподняла голову, и осмотрелась.
Кто такой этот Тарго? спросила Эллен у девушки, прикованной к тому кольцу, которое она всё ещё не могла отпустить. Где я? Что это за место?
Девушка окинула взглядом площадь, но ни Тарго, ни Барзака не рядом не наблюдалось, а у людей в толпе, к вечеру уже поредевшей, хватало своих собственных проблем. Мало кто уделял внимание обитательницам полки. Голая рабыня не такая уж редкость в гореанском городе. Во многих общественных местах имеются рабские кольца, у которых можно найти прикованную цепью невольницу. Безусловно, большинство девушек, прикованных к таким кольцам цепью или поводком, чаще всего одеты в туники. Беспокойство соседки Эллен вовсе не было неоправданным. Болтовня рабыни в общественных местах редко поощряется окружающими. Иногда свободные люди считают, что это непристойно, а иногда расценивают с раздражением. Среди рабынь, следует признать, редко встретишь молчунью. Всё же среди всех женщин, они самые женственные, и стоит ли удивляться, что при их живом уме, сообразительности и высоком интеллекте, они так любят поболтать. Порой им бывает трудно остановиться, настолько они любят поговорить. Часто рабовладельцы недовольны ими за их бесконечную и бессмысленную болтовню. Но, как мне кажется, их недовольство несправедливо. Конечно, помимо проблем сельского хозяйства, промышленности и бизнеса, вокруг нас найдётся множество интересных и значимых вещей, которые стоило бы обсудить, или, по крайней мере, о которых было бы очень приятно поговорить. И разве мужчины не говорят друг с другом? Так ли уж они отличаются в этом вопросе от женщин? Конечно, рабыни наслаждаются беседой. Они любят поболтать как друг с дружкой, так и с их владельцами, конечно, до тех пор пока им не будет приказано замолчать. Найдётся немного рабынь, которые встретившись у фонтана, или на рынке, или у общественных стиральных тазов, или в других подобных местах, не насладятся длительным, живым, информативным, весёлым общением, и зачастую чем дольше, тем лучше. Безусловно, наша болтовня порой выходит за рамки того, что могли бы одобрить мужчины. Возможно, мы наслаждаемся сплетнями, обсуждаем моды, делимся секретами куда больше мужчин. Не знаю. Правда ли то, что, как клялась Лила, Леди Селестина, свободная спутница Публия-старшего, как бы неосторожно, приподняла кромку одежд, показав лодыжку его молодому красавчику секретарю Торбо? А какова будет рекомендуемая длина рабских туник этой осенью? И какие на них будут разрезы? Это важно! Ведь нужно будет попросить господина о фасоне последней моды, конечно же, он не захочет, чтобы кто-то, взглянув на туалет его рабыни, пренебрежительно отозвался о его вкусе или о средствах. Кроме того, обязательно надо обсудить новые способы того, как мы могли бы лучше ублажить наших владельцев? Разве мы не смогли бы приятно удивить его, поцеловав его тело, кротко, нежно, пылко, страстно, умоляюще прижимая наши горячие губы к его коже, сквозь каскад наших распущенных волос?
Какой драгоценной и великолепной честью, какой желанной привилегией может стать для рабыни, разрешение служить своему господину!
Таргомелкий работорговец, с небольшим оборотным капиталом, наконец ответила девушка. Говорят, когда-то он был богатым, но теперь это в прошлом. Он утверждает, что однажды, хотя и невольно, продал саму татрикс Тарны. Косианцы раз за разом отбирали у него девушек, которые, говорят, были лучшими в городе, заявляя, что в счёт репараций. Теперь ему приходится трястись над каждым бит-тарском, как урт трясётся над последним зерном Са-тарны. Тарго беден, как храмовый урт. Он почти разорён. Онникто.
Но онгосподин? уточнила Эллен.
Да, кивнула невольница. И как господин, он для насвсё.
В своей собственной хижине даже коробейникУбар, заметила девушка справа от ней.
Если у него есть Домашний Камень, добавила другая.
Это точно, согласилась первая.
А Тарго, я хотела сказать Господин, имеет Домашний Камень? полюбопытствовала Эллен.
Откуда нам знать, маленькая самка урта? буркнула та, что справа. Он не разрешал нам рыться в его мешке.
Тыварварка, если не ошибаюсь, проворчала девушка, к которой Эллен первой обратилась со своими вопросами.
Да Госпожа, не стала отрицать очевидного Эллен.
Не люблю варварок, заявила она.
Простите меня, Госпожа, сказала Эллен.
Зато мужчины их любят, усмехнулась одна из девушек.
Некоторые мужчины, поправила её другой.
Это верно, согласилась первая.
Ну раз уж Тыварварка, и значит по определению глупа и невежественная, буркнула первая девица, сообщу тебе, что Ты находишься в городе Аре.
Эллен подумала, что она бы даже не узнала, если бы её, за то время пока она пребывала в бессознательном состоянии, перевезли в другой, похожий город. Конечно, что с полки она разглядела, что рынок, раскинувшийся на запруженной толпой площади перед полкой, выглядел пыльным и убогим, ничем не напоминая тот изумительный вид, что открывался с крыши высокого, цилиндрического здания.
Арсамый большой, самый населённый город в северном полушарии, пояснила девушка. Но из-за исчезновения его Убара, Марленуса, и измены во власти, он сдался коалиции вражеских войск, возглавляемой Косом и Тиросом. Городом, предположительно, теперь управляет Талена, дочь Марленуса из Ара, марионетка в руках косианцев. Некоторые претендуют на то, что город свободен, но фактически это не так. Истинный правитель, как мне кажется, военный губернатор, Мирон, Полемаркос с Темоса, командующий оккупационными силами, и, фактически правая рука Луриуса из Джада, Убара Коса. Где Ты находишься? Определенно, в одном из наиболее перенаселённых и бедных районов города, в районе Метеллус, на Рынке Чайников, в пределах шаговой доступности от Крестьянских Ворот.
Рынок Чайников? переспросила Эллен.
Как видишь, помимо чайников, здесь ещё много чего продают, проворчала её собеседница.
Да, Госпожа, сказал Эллен.
Она видела, что по площади были раскиданы десятки ларьков, большинство расположились вдоль фасадов зданий. На прилавках торговых точек было выставлено невероятное разнообразие товаров.
Действительно, помимо чайников здесь хватало кастрюль, горшков, посуды, ламп, вёдер и прочих товаром, расставленных на полках и свисающих с шестов. Она предположила, что, возможно, название рынка появилось очень давно и за прошедшее время многое изменилось. Тем более, что здесь также торговали множество других видов товаров, например, фрукты и овощи, колбасы и вяленое мяса, а были ещё ларьки в которых предлагали туники, плащи, платья, вуали, шарфы, просто рулоны тканей и выделанных кож, ремни и кошельки, обувь, масла, инструменты, косметику и духи, циновки и ковры и много чего ещё. Правда Эллен среди всего этого разнообразия не заметила ни одного киоска, в котором предлагали бы шёлк, или золото с серебром, или драгоценные камни, или оружие. На неё посетители этого переполненного, грязного рынка, произвели впечатление бедняков, по-видимому, сюда чаще всего заходили, прежде всего, люди небогатые, представители низших каст, то есть те, кто должны тщательно контролировать свои расходы и считать каждую, даже самую мелкую монету.
Например, рабынь, добавила девушка.
Да, Госпожа, согласилась Эллен.
Эллен непроизвольно окинула взглядом полку. Слева и справа от неё расположились ещё шесть девушек, каждая из которых, так же, как и она сама, была раздета, и прикована цепью за левую лодыжку к кольцу. Да, рабынь, действительно, продавали на этом рынке, и она была одной из них. Она также продавалась здесь, выставленная как товар на этом дешёвом, жалком рынке, в этом ужасном месте.
Насколько позабавило бы её бывшего владельца, имя которого, после своего наказания, она не осмеливалась использовать даже мысленно, узнай он, что эго прежняя собственность оказалась здесь. Возможно, он поднял бы стакан Ка-ла-на и сказал тост, адресуя его ей, посмеиваясь и наслаждаясь своим триумфом, в отсутствии своей бывшей отвергнутой рабыни. Возможно, он разрешил бы Тутине, хотя и всего лишь рабыне, принять участие в своём тосте.
Смеркалось. На площади в тени зданий уже стало довольно темно, и местами начали зажигать факелы.
Атмосфера на рынке теперь неуловимо отличалась от той, какой он была ещё несколько минут назад. Это было ещё заметнее, если присмотреться к толпе. Стало меньше одежд и больше туник. Возможно, теперь на рынок пришли те, кто в течение дня работал, и посетить рынок могли только в вечернее время. Ещё было заметно, что люди в толпе стали грязнее и грубее. Они торговались более рьяно, проявляя большую скупость. Некоторые из появившихся на площади мужчин, явно, не имели работы, а возможно даже и желания работать. Они, подобно ночным животным, озираясь украдкой, выползали из своих инсул, словно урты их нор. Теперь на улице присутствовало больше женщин из низших каст. Некоторые из них даже не скрывали своих лиц под вуалями. Кое-кто из молодых людей были явно в состоянии алкогольного опьянения. Они, пьяно покачиваясь, бродили по площади. Эллен сжалась, и отползла подальше от края полки. Она видела, как мимо прошагали двое мужчин, судя по всему стражников, гвардейцев или кого-то в этом роде. Толпа молчаливо и угрюмо расступалась в стороны перед этими, одетыми в одинаковые туники и шлемы, вооруженными людьми, освобождая проход. Эллен заметила, что кое-кто грозил им вслед кулаком. Порой в толпе мелькали дети, а один раз за ним вдогонку бросился один из продавцов. Она заметила группу из четырех женщин, руки которых были закованы в кандалы за спиной. Их, скованных одной цепью за шеи, провели через площадь трое вооруженных мужчинам, в таких же шлемах и туниках, что были на паре прошедших ранее стражников. Женщины были раздеты догола. Эллен предположила, что они, так же, как и она сама, были рабынями. Ведомые мимо женщины, окинув обитательниц полки, заулыбались и задрали носы, несомненно, оценив себя выше, в сравнении с тем, что они увидели там.
Самки урта! крикнула им вслед, девушка, сидевшая по левую руку от Эллен.
Одна из женщин этого каравана, та, что была первой, обернулась, казалось, собираясь бросить что-то сердитое в ответ, но мужчина, шедший ближе всех к ней, угрожающе поднял его руку с открытой ладонью, и она тут же опустила голову, повернув её так, чтобы давление ошейника приходилось на боковую поверхность шеи, а не на гортань спереди. При этом она прибавила шаг, и натяжение цепи передалось на ошейник женщины шедшей следом за ней, надавив ей на заднюю часть шеи, вынуждая и её побыстрее переставлять ноги. Разумеется, остальным членам маленького каравана, чтобы не потерять равновесие, тоже пришлось ускориться.
Неуклюжие рабыни! поддразнила их другая соседка Эллен.
В этот момент, к тревоге Эллен и остальных рабынь сидевших на полке, мужчина вёдший караван, схватил первую девушку за плечо и, повернув её, потащил всю группу через толпу, по направлению к ним. Немедленно все девушки, а следом за ними и Эллен, приняли первое положение почтения.
На колени, раздался резкий голос.
Лязгнув цепями Эллен и другие, поднялись в первую позицию.
Эти рабыни, сообщил обладатель резкого голоса, указывая на караван своих подопечных, будут проданы в Курулеане.
Сказанная ми фраза ничего не значила для Эллен, но, похоже, на других девушек оказала значительное впечатление. Можно даже сказать, приведя их в благоговейный трепет, граничивший со страхом.
Лица скованных за шеи женщин, растянулись в торжествующих улыбках. Они даже встали ещё прямее.
Эллен отметила, что акцент мужчины, отличался от того, которым она была знакома. Но говорил он по-гореански, и у неё не возникло ни малейшей трудности с пониманием того, что она сказал. Но, конечно, не стоит думать, что все гореанские акценты столь же легко понятны для людей учивших язык в другой местности.
Мужчины был одет в алую тунику, перечёркнутую от правого плеча к левому бедру портупеей меча. Эта перевязь, ножны и гребень на его шлеме были жёлтого цвета. Алый означал касту Воинов, одну из пяти высших каст Гора, другими были Посвященные, Врачи, Строители и Писцы, хотя в тот момент Эллен этого ещё не знала. Жёлтый цвет был частью парадной формы оккупационных сил в целом, но особенно был распространен в косианской армии. Во время опасности или неизбежного конфликта, перевязь меча носят на левом плече, так, чтобы выхватив клинок из ножен, последние можно было откинуть. Это обеспечивает воину большую мобильность и лишает врага возможности схватить его за перевязь. Двое других мужчин незадолго до этого прошедшие через площадь, были одеты и экипированы точно так же, как и этот воин и оба его компаньона.
Можете говорить, бросил охранник своим подопечным.
Немедленно скованные женщины обрушили яростный поток ругательств на обитательниц полки, на который последние не посмели отвечать.
Девки с цементной полки! Самки урта! Самки слина! Девки чайника-и-циновки! Низкие рабыни! Варварки! Земные девки! Грязные рабыни! Скотина для плуга! Клеймёное мясо! Рабское мясо! Дрянная плоть! сыпались на нас тем вечером разнообразные эпитеты, изрыгаемые горлами наших привлекательных соперниц.
Там было ещё много других имён, фраз и выражений, часть из которых Эллен даже не понимала.
Вероятно, тут стоит сделать небольшое отступление, которое может кому-то показаться небезынтересным.
Дело в том, что гореанской рабыне, в отличие от свободных женщин, особенно представительниц низших каст, не позволено быть вульгарной. И, фактически, большинство из них таковыми не является. Язвительность каравана, выплеснувшего презрение на девушек, прикованных к полке, была, конечно, недвусмысленна, но их выражения, пусть неистовые и ясные, практически не выходили за рамки тех, которые не использовались бы в широких кругах окружающего общества. В качестве аналогии можно было бы вспомнить, что на Земле было бы неприлично использовать в разговоре с женщиной обращение, скажем, пирожок или девка, но это не было бы расценено как вульгарность, тогда как некоторые другие выражения, которые могли бы прийти в голову носителя языка, всего скорее, будут расценены именно так и даже как слишком вульгарные. Неволя, конечно, с её резким контрастом между рабовладельцем и рабыней, приводит женщину к её женственности. Трудно стоять на коленях перед мужчиной, прикрытой в лучшем случае шёлковой тряпкой и закованной в цепи, и не почувствовать себя экстремально женственной. Известно, что контраст стимулирует сексуально. Как говорится, если Вы хотите, чтобы мужчина был больше мужчиной, то вам самой нужно стать больше женщиной. Это, по-своему, по-народному, признает не только радикальный сексуальный диморфизм гомо сапиенсов, но и то, что этот диморфизм глубоко связан с сексуальностью. Даже небольшое усиление естественных различий, например, с помощью косметики, может стать крайне сексуально стимулирующим фактором, вызывающим соответствующую реакцию, обусловленную природой врождённого пускового механизма, что, кстати, не является тайной уже на протяжении многих тысячелетий. Исследования приматов демонстрируют, что уровень тестостерона у самцов, которых держали в сексуально подавленной, сексуально депрессивной среде, резко подскакивает, стоит только эту среду изменить, введя в неё, например, восприимчивых самок. А вот в гермафродитной среде сексуальность не процветает. И отношения же господин-рабыня являются наименее гермафродитной из всех мыслимых сред. Это, своего рода, диаметральная противоположность для такой среды. Она, в силу её контраста, является наиболее сексуально стимулирующей средой из всех возможных. Здесь с одной стороны у нас есть рабыня, уязвимая, красивая, принадлежащая и послушная, одетая, если ей это будет позволено, в то, что понравится господину, у его ног, возможно, связанная или закованная в цепи, прекрасно символизирующие её статус, и с другой стороны есть рабовладелец, мужчина, властный и могущественный. Онаего собственность, с которой он может сделать всё, что ему понравится. Его мужество торжествует, он ликует. А она, сознавая себя, принадлежащей ему, дрожит перед ним от потребностей и чувствительности. «Прикуйте меня к своему рабскому кольцу, Господин, словно говорит ему она всем своим видом. Я прошу этого. Яваша. Делайте со мной всё, что Вы захотите, мой Господин!» В результате оба они оказываются внутри великолепного культурного оздоровления и празднования, изначальных определений, обусловленных природой.