Валет, давно не виделись, поприветствовал Жнец, не вставая.
Юноша сел рядом, звякнув тонким мечом. Оружие Валета всегда напоминало Жнецу некий дар природы, особенно явно об этом говорило строение гарды: витиеватые, переплетенные между собой дужки рукояти, посеребренные листики напоминали раскрывшийся цветок лилии, в совокупности с невероятно острой сталью. Тонкая работа, а главное, легкое и удобное оружие.
Давненько, Валет хлопнул его по плечу. Мушкетер шепнул, что ты занимаешься благотворительностью, мол, две душонки при тебе, любопытно, он усмехнулся, хитро прищурившись.
Где ты пропадал? В Корпсгрэйве, да и в Лондоне тебя давно никто не видел, только рапорты приходят.
Валет коснулся головы рукой в латной перчатке и почесал. Для работы Валет разделил заключенную в оружие силу надвое, вложив одну часть в перчатку, а другую в меч. Как он говорил: «Ходить без мечане солидно, а с двумя артефактами работа пойдет быстрее».
Когда-то Валет был знатным картежником и шулером, настоящим профессионалом, хотя умер не из-за карточной игры, а из-за дамы, на дуэли. Потом оказалось, что дама водила его за нос, и с тех пор Валет питал к женщинам неприязнь, бывало, даже издевался над ними, пока те, будучи живыми, медленно умирали, а он все оттягивал их кончину и, только насытившись мучениями, забирал души.
Я никуда не пропал, просто появилось одно увлечение, оно полностью захватило меня, и, черт возьми, будь я проклят, если лично не заберу душу этого малого! Валет ударил себя по груди.
Жнец удивился. Не часто коллега был так запальчив.
Кто же он?
Сыщик, каких я еще не встречалне просто ищейка, а настоящий хитрец и мастер своего дела, несмотря на молодость. Старикам Скотленд-ярда стоит у него поучиться, в его голосе звучало восхищение. Валет действительно запал на эту душу и азартно рассказывал обо всех приключениях, в которых удалось побывать, пока он тенью следовал за Сыщиком. Куда его только не заносило, в каких злачных обителях он не бывал, и каждый раз Валет устраивал Сыщику череду опасностей, но тот всегда уворачивался, а желание Валета забрать душу росло все сильнее.
И так каждый раз! взвился он и заходил по дорожке. Стоит мне подстроить простенькую стычку между пьянчугами с очередным кодлом в портовой забегаловке, как Сыщику удается избежать драки и поножовщины. Даже если лезвие пройдет в сантиметре от его лица, он все равно от меня ускользает, шипел Валет, а затем выхватил меч из ножен и стал гневно кромсать кустыистерзанная листва осыпалась к его ногам, укрыв дорожку и землю мягким ковром.
Рано или поздноон умрет, миролюбиво отметил Жнец.
А вот и нет! Валет обернулся, его плечи дрожали, и плащ не мог скрыть охватившего его возбуждения. Может, умрет, а может, нетазартно прошипел он.
О чем ты?
Валет усмехнулся, но Жнец не видел его глаз, тень от капюшона скрыла их хищный блеск.
Рядом с ним я чувствую жизнь, былую радость приключений, словно снова ожил. Меня охватывает невероятное любопытство, начал он. У тебя и Мушкетера есть свои слабости, а у меня Он, такой интересный, всегда на волосок от смерти. Заставляет меня дрожать, волноваться за него. Словно мои внутренности обвязаны нитью, и та пуповиной тянется к нему. Где он, там всегда смерть. Я восхищен этой душой. Как ловко он уходит от меняэто наша игра. Стоит мне приблизиться к нему, и я начинаю молиться«Давай же, вот сейчас ты умрешь, еще минута и», но вместо разочарования испытываю дикий восторг и продолжаю следить за Сыщиком.
Жнец удивленно вскинул брови:
Он сильно тебя зацепил, «Как и меня души детей, но с ними я испытываю совсем другие чувства, мне не хочется их смерти, время не пришло, и, возможно я даже рад такому стечению обстоятельств». Наблюдая за Валетом, слушая его восторженную речь о Сыщике, Жнец стал постепенно осознавать, что ему делать с душами и как жить дальше.
Правда, последние два месяца он немного приуныл, полагаю, это действие наркотика, Валет вернулся на лавку. Какой-то новый, называется амфетамин, достался моему подопечному от ученого румына. И я затосковал по былым денькам, когда мы с Сыщиком шатались по всему Лондону. Сейчас же он торчит дома и пялится в потолок расширенными зрачками, страшно похудел, став вылитым скелетом, ничего не ест, не спит, зато постоянно разговаривает с самим собой. Точно псих!
Мы можем поспорить, от чего он раньше умрет: от этого лекарства или же твоих подначек, предложил Жнец.
Думаю, второе вернее, румына на днях убили. Сыщик приходил к нему на квартиру, они договорились о встрече, а там все верх дном, и тело ученого с пробитой черепушкой. Кровища, похоже, ограбили мужика.
Случается.
Валет засмеялся и хлопнул Жнеца по плечу:
Только не в случае с Сыщиком, он всюду видит заговоры, впрочем так оно и есть, но у меня тогда появилось дело, и я отправился по списку, чем все закончилосьнеизвестно. Может, действительно ограбили, у нас и статистика подобных преступлений имеется.
Они еще немного поболтали и разошлись, окутанные мраком.
Глава 3
На следующее утро, когда Джек ушел на лекцию в анатомический театр, Жнец мирно дремал на кушетке в гостиной. Ночью после разговора с Валетом он принес ее с собой, забрав из квартиры покойника, чья душа теперь хранилась в его мече. Среди дорогой мебели кушетка смотрелась неуместно, сверкая ярким малиновым пятном и намекая на антураж будуара в доме терпимости. При виде элемента мебели, оскорбляющего его вкус, Джек скривил губы, но промолчал, понимая, что подобное убожество лишь временное неудобство. Как же он ошибался.
Жнец обошел многие пустующие дома в Лондоне, где произошли убийства или несчастные случаи, за ними числилась печальная слава, они продавались по сниженной цене и покупатели находились с трудом.
Вытянувшись и постаравшись, чтобы ноги не слишком свисали с края (мало того, что кушетка оказалась узкой, так еще и короткой), Жнец раздумывал над сложившейся ситуацией. Таскать с собой детей он не мог: им необходимо тепло, еда и, что важно, присмотр, о чем Джек шепнул ему перед уходом. Жнец взглянул на них: положив ладошку под подушку, Вайолет спала с одной стороны дивана, а Калеб с другой, отвернувшись лицом к спинке.
«Они могут жить и здесь», решил он. «Уж не это ли имел в виду Джек». Намеков Жнец не понимал и решил дождаться возвращения друга, а пока написать отчет и вернуться в Корпсгрэйв, чтобы отдать души.
Вайолет лениво открыла глаза, почувствовав, как ее легонько трясут за плечо. Калеб мгновенно очнулся ото сна. Его волосы торчали в разные стороны, и он поспешно пригладил их руками.
Хотите пойти со мной в Корпсгрэйв? спросил Жнец, глядя им в глаза.
Дети переглянулись и одновременно закивали.
Я первая в ванную! закричала Вайолет, путаясь в пледе, и торопливо скрылась за дверью.
Калеб же поправил подушки, сложил плед и отправился в кухню. Изучая содержимое буфета и шкафчиков, он пришел к неутешительным выводам: в квартире Джека не водилось ничего съестного. Калеб вырос в богатом доме в окружении слуг и лишь в теории знал, как сварить кашу или кофе, помнил, что для приготовления чая необходимо добавить щепотку «Эрл Грей» и залить кипятком. Собственная неопытность удручала его. Матушка частенько повторяла, что аристократ обязан уметь все, что делают слуги, и даже больше, но повар придерживался другого мнения, стараясь не подпускать Вайолет к плите, боясь, что она обожжется, или на нее брызнет раскаленное масло.
К счастью, Джек оставил накрытый салфеткой и от того незаметный поднос с завтраком на столе, и, когда Вайолет вернулась в гостиную умытой и причесанной, Калеб открыл кофейник, серебряные кастрюльки с горячим. На фарфоровые тарелки дети положили идеально круглые яичницы, золотистый омлет с коричневыми ломтиками беконами и сосисками. В подставке с тостами был зажат плотный конверт.
Пока Вайолет уплетала омлет, а Жнец пил какао и хрустел тостом, неторопливо пережевывая и смакуя его, Калеб ознакомился с посланием: «Вернусь поздно вечером, на обед зайдите в булочную неподалеку на углу (очень вкусные круассаны)», в конверте звякнули монеты.
Как ему не скучно без домашнего животного, хоть бы маленькая канарейка или попугайчик, ведь у него столько восточных диковинок, посетовала Вайолет. Помню, у мадам Клеменс был дивный попугай из Индии. Большой, с голубым оперением и желтым брюшком.
Это синегорлый ара, пояснил Калеб. Дорогая птица, требующая бережного и внимательного отношения. Ты бы с такой не справилась.
Вайолет насупилась:
Ну и ладно! Не попугая, так собаку, ведь мама говорила, что если мы будем хорошо себя вести, то на Рождество нам подарят щенка.
Калеб тяжело вздохнул, убрав деньги в карман. Упоминание о Рождестве, которое они больше не встретят с родителями, отбило аппетит, и чтобы сестра не увидела его слез, он скрылся в ванной.
Закрыв дверь на щеколду, Калеб отвинтил кран и под шум воды издал сдавленный стонв черную дыру раковины упало несколько слезинок. В отражении зеркала он увидел не искаженное гримасой боли лицо, а хищную улыбку и мстительный блеск в глазах.
«Я отомщу, клянусь вам», на миг ему показалось, что за спиной возникли полупрозрачные духи родителейсердце замерло, он обернулся, но там никого не было.
Как только они покончили с завтраком, Жнец протянул детям руки, и те взялись за них.
Ничего не бойтесь, спокойно предупредил Жнец и гостиная померкла, словно кто-то погасил свет и они окунулись в кромешную тьму. Повеяло ароматом сырости, лица обдало дождевыми каплями. Дети стояли на окутанной туманом мостовой.
Небо укрывали плотные черно-серые тучи, не пропускающие ни единого лучика света. Да и откуда ему взяться в обители мертвых, где вечно идет дождь, и тускло горят желто-красные фонари. Жнец не боялся намокнуть: мелкие капельки собирались бусинами на его длинном плаще и стекали вниз на темные гладкие камни с белесыми прожилками. Словно по ним процокало множество женских каблучков, каждый из которых оставил трещину, и она разрослась вширь, образовав подобие паутины. С легким хлопком Жнец раскрыл зонтик и вручил его Калебу:
Добро пожаловать в Корпсгрэйв, он криво улыбнулся и поправил съехавшие на кончик носа очки, поля головного убора защищали стеклышки от дождя.
Калеб ухватился за ручку в виде берцовой кости и поднял зонт, Вайолет взяла его под руку, и они осмотрелись. На первый взгляд, мир смерти не слишком отличался от Лондона, разве что в воздухе пахло тленом, а в уличных фонарях вместо желтоватого огонька зловеще горели вороньи черепа, полыхая в глазницах и раскрытом клюве фиолетовым, колыхающимся от сквозняка пламенем.
Нам в ту сторону, в руке Жнеца появился черный сгусток, он удлинился, становясь плотнее, пока не образовал отполированную трость с серебряным набалдашником.
Завеса тумана расступилась, и дети увидели высокие соборы в готическом стиле, подпирающие предгрозовое небо, башни с острыми шпилями, дома с узкими черепичными крышами, на которых сидели нахохлившиеся вороны размером с кошку и внимательно следили за окружающими. Их перья лоснились от влаги, переливаясь синевой, а глаза были подернуты белесой пеленой. У некоторых дверей статуями замерли коты с полуразложившимися телами, пустыми глазницами. При виде проходящих детей они повернули в их сторону головы и издали режущее слух мяуканье. По канавам с багровыми лужами вслед за гостями бежали крысы.
Это соглядатаи, они нужны чтобы в городе не нарушался порядок, особенно среди ночи, когда вампиры любят затевать попойки в местных кроварнях, пояснил Жнец, увидев какой у Вайолет испуганный вид. Они не просто животные: в их тела заключены человеческие души. Корпсгрэйв, если опираться на вашу Библию, нечто вроде чистилища.
Что же тогда с теми, кто попал в Ад или Рай? И где они? спросила Вайолет. Присмотревшись к котам, она увидела свалявшуюся шерсть в кровавых подтеках, а у пролетевшего над их головами ворона вырвался поистине человеческий крик, а не карканье. Пробегающие вдоль мостовой крысы кусали друг друга, щелкали зубами выскакивающих из загривков чумных блох и глядели на детей красными глазками с сочащимся желтоватым гноем. Вайолет теснее прижалась к брату.
Это ч-чумные крысы? прошептала она, боясь поверить увиденному.
Они самые, но как я уже говорилничего не бойтесь. Что до Ада и Рая: лично для меня, как, впрочем, и для многихих нет и, возможно, никогда не было. Но люди придумали эту сказку и хотят в нее верить. Нам же доподлинно известно, что после смерти происходит некая лотерея, и выиграешь ли ты в ней роль жнеца или соглядатая в крысином обличьеостается тайной, ответил Жнец.
Город действительно похож на Лондон, отметил Калеб поскучневшим голосом. Вид разлагающихся животных не произвел на него сильного впечатления. В детстве он видел мертвых собак, котов и птиц, наблюдал, как их души выпрыгивают из застывшей оболочки и прогуливаются по городу как ни в чем не бывало. Матушка рассказывала, что души животных существуют иначе, чем человеческие: они свободны, и их нельзя призвать. А людей держат в мире живых разные предметы, семьявсе, что с ними связано, любая частица.
Ты ожидал, что здесь повсюду будет валяться человеческая плоть, а скелеты будут просить милостыню? Жнец глухо засмеялся.
Честно говоря, да
Жнец повел их дальше.
Раньше здесь было куда хуже: вечная грязь, разложившиеся тела, запахи которых лучше никогда не вдыхать. Хотя подобные улочки остались до сих пор, но они находятся в противоположной от ратуши стороне, где обретаются души самоубийц. Те вечно стенают, плачут кровавыми слезами
Так вот почему в стоке багровая вода! поняла Вайолет. Точнее кровь.
Жнец кивнул:
Хотя по большей части это остатки из кроварни, радует, что сегодня не пятница, иначе здесь валялись бы чьи-нибудь органы. Местный бармен обожает протыкать их бамбуковыми соломинками и подавать как готовый напиток, но пьяные кровососы любят мусорить.
Как удобно, пробормотал Калеб. Посуду мыть не нужно.
Старшие жнецы не слишком интересуются чистотой на улицах Корпсгрэйва, но и не хотят превращать его в кладбище с мертвецами посреди улицы.
Должно быть, кучерам частенько приходится чинить кареты, вот так попадет чья-нибудь кость в спицы колеса, и оно сломается, Вайолет перепрыгнула через чей-то скелет в тряпье и недовольно фыркнула. Ну и ну!
Чем ближе они подходили к ратуше, тем чище становилось на улице, и чаще встречались призраки. Это были люди в одеяниях из разных эпох, которые дети видели только в книгах. Никто не обращал на них внимания, души проходили сквозь детей и Жнеца. Последний слегка морщился, чувствуя неприятный холодок чужой души.
Они нас видят? Слышат? почему-то зашептала девочка.
Меняда, васнет, вы ведь живые, ответил Жнец, стуча тростью о камни.
Здесь может быть наш отец? спросил Калеб, цепляясь взглядом за каждое мужское лицо.
Возможно, но вы не сможете с ним поговорить.
Калеб решил, что обязательно попробует еще раз вызвать отца, и тот объяснит слова матери: «Разгадка наших врагов в стихотворении, оно скрыто у сердца. Что же это может означать?» подумал он.
Ах, какая встреча! воскликнула остановившаяся напротив них бледнолицая красавица с алыми чувственными губами и такого же цвета глазами в обрамлении длинных ресниц. Из-за плотности и четкости облика дети поняли: она не призрак.
Мадам Батори, Жнец снял головной убор, приветствуя ее.
Ты к своим? Составлять отчет? дама подтянула черную кружевную перчатку повыше, и дети заметили, какими острыми оказались ее ногти.
Как всегда, Жнец кивнул.
А кто эти сорванцы? Мадам впилась в Калеба с Вайолет внимательным взглядом.
Мой временный крест, коротко ответил Жнец.
После перехода в Корпсгрэйв он отметил души детей черными крестиками, обозначив их неучтенность, дабы коллеги не задавали лишних вопросов.
Какой хорошенький мальчик, проворковала Мадам и потрепала Калеба за щечку, а затем схватила его руку и прошептала. Боже! Какие тонкие музыкальные пальчики! Должно быть, ты хорошо играешь
У меня очень талантливый брат, с гордостью заявила Вайолет, и Мадам перевела взгляд на нее.
Да что ты говоришьрастягивая слова, прошептала она. Но ты куда более одарена природой, моя маленькая фиалка, женщина погладила малышку по лицу, коснулась пепельных волос, плеча.