Листок я заготовила еще в Управлении, на столе у Петюни, и положила его в сумочку. Еще и очень гордилась собой за предусмотрительность.
Когда видел? енот почему-то всполошился. А какая вам разница, когда я его видел? Ну, положим, вчера.
А конкретнее? терпеливо попросила я.
А конкретнеекак в обед вылетел за порог, так и был таков! Он у меня до обеда только работает в этом месяце, потому что еще и после обеда его терпетьувольте!
Кажется, мое удивление отразилось на лице, потому что енот скрестил лапки на груди и заявил:
Да! До обеда! И ни минутой позже не задержался, лентяй такой.
Тут мне и следовало остановить расспросы и подключить к делу инспекторов управления: енот явно врал и выкручивался! Ладно, может быть, и не очень явно, но Волкову я верила больше, чем этому типу.
Вместо этого я от возмущения начала наседать:
Но позвольте! Сам Волков сказал, что приходил вчера вечером. Помочь вам разобрать товар на складе
Не товар, а сырье! Которое мне привозят! И ничего он мне не помог, щенок неблагодарный, не явился даже! Я сам все вынужден был!
«Вот этими лапками?»хотела спросить я, глядя на маленькие черные ручки енота Афанасия.
Но тут, слава богу, уроки шефа меня удержали: енот имел бы полное право пожаловаться на меня за непрофессионализм, и был бы прав.
Все-таки я сделала еще одну попытку:
Попробуйте все же вспомнить начала я.
Вы что же это, намекаете, что у меня память отказывает?! возмутился Кунов, почуяв мою слабину. Вы слишком юны для этого, слишком юны! Такой юной барышне следует сидеть на школьной скамье, а не свидетелей допрашивать! Я пожалуюсь Мурчалову! И тому, кто вам в Управлении поручил такое задание, тоже пожалуюсь!
Пристыженная, возмущенная и растерянная, я выскочила за дверь. Как же так? И что теперь делать?
* * *
Из-за того, что средств на такси или на извозчика мне на сей раз никто не давал, домой я добиралась на трамвае, а потому успела только к самому ужину, минута в минуту. А потому ничего удивительного, что ужин прошел особенно скованно.
Нет, шеф не отчитал меня за опозданиеон перестал это делать с тех пор, как я стала на него работать. Просто Антонина запрещает нам разговаривать за столом о делах: если кто-то делает такую попытку, она принимается многозначительно кашлять. А многозначительный кашель Антонины каким-то образом действует куда более вразумляюще, чем многочасовая проповедь священника или приказы Городского собрания. Экономкой она прожигает свой талантей следовало бы идти в воспитательницы детского сада!
Так что я сидела на иголках: меня распирало от огорчения и желания немедленно как-то исправить ситуацию. Шеф тоже, кажется, был отчего-то задумчив и расстроен: он несколько раз испачкал усы в сметане и даже не сразу их облизал. А ведь он не терпит неряшливости.
Наконец мы покончили с двумя блюдами и кое-как выстрадали положенные несколько минут за чаем (да, шеф чай тоже пьетлакает из блюдечка). После чего Василий Васильевич сказал мне:
Анна, пойдемте в кабинет.
В кабинете шеф сразу разлегся у себя на столе под лампой и обратился ко мне:
Ну, рассказывайте, что вы сделали не так.
Я даже не стала спорить с этой формулировкой: если бы я была сама довольна своими действиями, то и ужин бы прошел по-другому.
Усевшись в стоящее напротив стола жесткое кресло, я вкратце обрисовала Василию Васильевичу успешный разговор с Волковым и куда менее успешныйс лавочником Куновым. В завершение добавила:
Ума не приложу, шеф, почему он вдруг запирается! Я не думаю, что Волков врал, не тот он человек. А если Кунову настолько насолил его собственный работник, что он захотел его подвести под монастырь, то почему было просто не уволить? И потом я нащупала еще одно соображение, которое прямо-таки не давало мне покоя. Он ведь не знал, что речь идет об убийстве! И вообще о преступлении! Я просто сказала, что надо проверить, где Волков был вчера! А Кунов тут же принялся врать. Неужели он как-то к этому причастен? Но ведь их с инженером вроде бы ничего не связывает, кроме Волкова
И в самом деле, проговорил шеф, это мне кажется очень, очень странным! А еще дело крайне неприятное в том смысле, что оно может подорвать мой профессиональный авторитет!
Каким образом?
У меня очень мало нераскрытых дел, объяснил Мурчалов, и я стараюсь, чтобы их процент год от года не повышался. А это дело рискует перейти в разряд как раз таких. Хотя твоя история с незадачливым подмастерьем дает мне некоторую надежду.
Что? поразилась я. Но ведь всего один день прошел! Почему вы так быстро опускаете руки? И как с этим связан Волков?
Дело в природе этого дела, вздохнул шеф. Мои первоначальные выводы оказались верны: убийстводействительно дело рук опытного головореза. Он проник на территорию Башни, поднялся по наружным пожарным лестницам, причем его никто не заметил, хотя ему пришлось лезть на четырнадцатый этаж Впрочем, было темно. Затем он спокойно вскрыл замокочень профессионально, замок был заново смазан, но следов отмычки эксперты Копылова не нашливошел, убил, вышел. Выходя, разбрызгал по пожарной лестнице перцовое масло, чтобы такие, как Пастухов, или неразумные служебные собаки не взяли след. Не оставил следов и уж тем более отпечатков. В таком случае, когда убийство совершил профессионал, да еще без какого-то особенного почерка, его бывает очень трудно найти. К сожалению, в Необходимске немало специалистов такого рода.
Я подавленно молчала. Конечно, на лекциях нам рассказывали о таких делах и о том, почему раскрыть их бывает почти невозможно, но мне всегда казалось, что это относится к кому угодно, только не к шефу.
Погодите, сказала я, но ведь пять лет назад вы взяли наемного убийцу! Дело барона Гляссера!
Потому что заказчик допустил ошибку, велев наемнику подставить племянницу жертвы, шеф встопорщил усы: воспоминания о том давнем деле явно доставляли ему удовольствие. Поэтому я и возлагаю такие надежды на Волкова: если кто-то пытался выставить его виновным, даже запугал Кунова или заплатил, чтобы тот соврал насчет алиби парнишки, это не просто так!
Вот только, заметила я, тогда вы догадались, в чем дело, потому что племянница барона была его наследницей, поэтому логично было смотреть на того, кто наследовал уже после нее. Но Волков никакой не наследник! Может быть, конечно, он вундеркинд, который много вложил в разработки Стряпухина
Очень сомневаюсь, сухо заметил Мурчалов. Его книга по основам электромеханики была заложена на середине. Едва ли он мог внести весомый вклад. Но это стоит проверить. Продолжайте, прошу прощения, что перебил.
В общем, продолжила я, я не вижу, кому выгодно подставлять Волкова. Разве что он тайный наследник какого-нибудь знатного Сарелийского рода, но что-то я в этом очень сильно сомневаюсь! Скорее уж, им нужно было просто подставить хоть кого-то.
И вот это очень странно, покачал головой шеф. Зачем подставлять «хоть кого-то» при заказном убийстве, которое и так не отследить? Не скажу, что подобные обстоятельства совсем невозможно представить, но пока это кажется мне странным. А странные вещи и нестыковки, Анна, ведут к разгадкам! Так что не отчаивайтесь, завтра мы едем к тому, кто может пролить свет на мотивы наших убийц.
Они не мои, буркнула я. Ваши, если хотите, но никак не мои. А к кому мы едемк Копылову в отдел?
Господь с вами, Сергей Игнатьевич мотивами не занимается. Онэнтузиаст конкретики. Нет, мы едем к Никифору Терентьевичу Орехову, сыну нынешней главы Ореховского кумпанства, Татьяны Афанасьевны.
О! Вы думаете, что он может быть убийцей? Или, точнее, заказчиком?
Мне сложно было представить наследника Ореховых, лезущего на четырнадцатый этаж с бутылочкой перцового масла.
Василий Васильевич усмехнулся.
Так даже Дима не думает, а он склонен на этом этапе подозревать всех. Нет, просто кто, как не он, расскажет нам об их главных конкурентах?
На этом мы распрощались, и я пошла себе в комнату, готовиться ко сну. Только уснула не сразу: серебристый свет полной луны лился мне прямо в окно, заставляя думатьа как там Волков в своей маленькой голой камере?
Глава 12. Иго инженера4 (фин)
На следующее утро я уговорила шефа заглянуть по дороге в Центральное управление. Не то чтобы шеф так уж возражалпохоже, он хотел о чем-то переговорить с Пастуховым.
Я же, пока он занимался своими делами, прошла знакомым коридором и попросила Петюню, который по-прежнему скучал там за конторкой, чтобы он разрешил мне еще раз увидеться с Волковым.
Признаться, я ожидала, что Петюня начнет артачиться: дескать, вчера было распоряжение инспектора Салтымбаевой, а сегодня нет! Но он только послушно потянулся за ключами.
Волков снова вскочил с койки, когда увидел меня, на сей раз с надеждой.
Ну что? спросил он в волнении.
Эльдар, начала я вместо ответа, есть ли причина, по которой Кунов может желать вам зла?
Он явно растерялся.
Понятия не имею! Я всегда все делал, что он мне говорил! Ну, поначалу, бывало, сырье портил, ну так он всегда у меня из зарплаты вычитал.
Он сказал, что не видел вас с позавчерашнего полудня.
Глаза Волкова расширились, он побледнел.
Врет он! воскликнул он. Врет! Я был
Он уселся на койку с таким видом, как будто ноги его не держали.
Я вам верю, сказала я.
Волков не отреагировал.
Поколебавшись, я уселась рядом. В профиль он казался даже моложе, чем анфас. Поколебавшись еще немного, я взяла его руку, безвольно лежавшую на колене, в свою. Меня слегка удивило, что его ладонь оказалась больше моейнаверное, раза в полтора. У молодых людей так бывает: руки и ноги первыми идут в рост.
Из Волкова словно выпустили воздух. Он тихо пробормотал:
Значит, он настолько жадюга. Зарплату как раз в понедельник должен был Ради двухнедельного жалованья готов на виселицу меня
Вы не пойдете на виселицу! горячо заверила его я. Если вы не виноваты, то никто вас не осудит. В конце концов, против вас ведь все равно никаких улик, ну и что, что нет алиби.
Боже, сколько вам лет! воскликнул Волков раздраженно. Порете чушь, как девочка!
Знаете что! я вскочила. Между прочим, я пытаюсь вам помочь! И расследование еще только началось!
Он посмотрел на меня отчаянными, почему-то особенно синими сегодня глазами.
Простите меня! сказал он. Простите, и спасибо. Только они меня обложили. Все, наверное.
Кто обложил? мне показалось, что сейчас я выйду на след.
Волков пожал плечами.
Несчастья, сказал он. Видно, на роду так написано. Ничего!
Внезапно он тоже поднялся, как подброшенный на пружинах, начал расхаживать туда-сюда по камере.
Ничего! повторил он с какой-то особенной тихой яростью. Лучше на виселицу, чем в тюрьму! потом посмотрел на меня, и лицо его приняло совсем другое, просительное выражение. Только можно вас попросить?
Смотря о чем, осторожно сказала я. Мысленно я гадала, как уговорить его сидеть смирно и не делать глупостей: а вдруг он вздумает напасть на охрану или попытается бежать?
Те книги, которые я собой на кружок принес, они библиотечные. Срок во вторник кончается. Полиция их забрала. Вы там скажите им, что надо обратно сдать, адрес на карточках есть. Или в библиотеку сообщите, почему они задерживаются.
Я глубоко вздохнула.
Конечно, Эльдар! Если до вторника мы вас не освободим, обязательно решим с книжками! снова пожав ему руку, я горячо добавила:Вы, главное, не переживайте так и не ставьте на себе крест! Вам нужно просто продержаться немного, и все встанет на свои места. Улик против вас по-прежнему нет, помните это! Если вы вдруг с кем-то тут подеретесь или что-то в этом духе, это вам никак не поможет, только повредит. Поэтому ведите себя спокойно, не злитесь на полицейскихони тоже пытаются помочь.
Да сдался им я усмехнулся Эльдар. Но ладно. Буду тише воды ниже травы.
И посмотрел на меня, как щенок, который хочет, чтобы его похвалили.
* * *
Мне казалось, что мы поедем в Дельту или даже на Верфия точно не знала, где именно работает Орехов-младший, на Ореховских складах или в здании кумпанства. Но, к моему удивлению, наш путь лежал в Опаловый конец. Очевидно, нас решили принять на дому.
Когда мы подъехали к роскошному особняку (по сравнению с ним особняк бывшего мэра Воеводина казался маленькой деревенской усадебкой), причина стала понятна: едва пролетка извозчика въехала на ведущую к дому изогнутую дорожку, прямо у крыльца приземлился полицейский аэромобиль с Салтымбаевой и Пастуховым на борту. Вчера у меня сложилось впечатление, что шеф договорился о личном интервью с Ореховым, но, видимо, на самом деле он будет просто присутствовать при том, как того расспрашивает полиция.
Увидев нас, Пастухов приветственно гавкнул.
Доброе утро, Вася! Спасибо, что договорился за нас, а то его секретарь уперся клювоммол, вызывайте повесткой, по-другому никак! Старый бюрократ! А повестку, конечно, зажали.
«М-да, подумала я, Эльдара бросили в тюрьму при одной тени подозрения, а беспокоить лишний раз могущественного богача, конечно, управление судебных приставов не захочет!»
Фергюс действительно уже не молод, мурлыкнул Василий Васильевич. Надо знать к нему подход. После вас, дорогой друг.
Шеф сказал это только из вежливости: он никуда не шел, а ехал у меня на руках. Ступени были мраморные, а шеф не любит, как мрамор скользит под лапками.
У двери нас встретила дворецкая женского поласравнительно новая мода, большинство старых домов еще консервативныи проводила в небольшую и очень уютную гостиную. Она даже не выглядела такой уж богатой, если не считать шелковых полосатых обоев. Обычная мебель, у шефа похожая.
Впрочем, присев на диван и коснувшись его рукой, я поняла, что ничуть не обычная: ткань обивки так и льнула к пальцам. И вышивка, кажется, была ручной, а не машинной. Ну и ну.
(Зачем заказывать ручную вышивку для диванного сиденья?! Не понимаю я этих богатеев.)
Дворецкая спросила, не угодно ли нам чаю, получила утвердительный ответ и удалилась.
Буквально через минуту горничная вкатила в гостиную столик с пятью чайными приборами (в том числе двумя явно рассчитанными на генмодов) и набором лакомств на многоярусном блюдце, которые источали совершенно умопомрачительный аромат. Я велела себе справиться со слюноотделением: после завтрака и трех часов не прошло, куда тебе еще есть!
Аудиенция была назначена на десять, и Орехов появился минуту в минуту (я еле успела положить на блюдечко недогрызенный кусочек печенья). Внешность его меня разочаровала. Я видела фотографии и гравюры Татьяны Ореховой в газетах: даже в свои годы она оставалась сногсшибательной красавицей. Такой бы блистать на театральных подмостках, а не руководить торговой империей! Сын же ее выглядел довольно невзрачно. Правда, как и его знаменитая мать, он был чрезвычайно высок, но, в отличие от нее, имел лишний вес: солидное брюшко не скрывал даже хорошо пошитый костюм. Простодушное розовощекое лицо больше подошло бы продавцу пряников, чем наследнику миллионов. К тому же, он носил крошечные мышиные усики, которые совершенно ему не шли.
Здравствуйте, уважаемые гости! воскликнул он напористо и дружелюбно, от чего сразу показался симпатичнее: у него оказался приятный, располагающий к себе голос. Никифор Орехов, к вашим услугам. Можно просто Никифор. Как мне ни приятна ваша компания, мы все тут деловые люди, время дорого, он подмигнул то ли мне, то ли Мурчалову (шеф по-прежнему сидел у меня на коленях). Вы, видимо, старший инспектор Пастухов Дмитрий Николаевич? тот кивнул, а я порадовалась, что теперь знаю отчество Пастухова. Инспектор Жанара Алибековна Салтымбаева, сыщик Василий Васильевич Мурчалов и он вопросительно, с легкой улыбкой посмотрел на меня.
Это моя помощница Анна Владимировна, сказал Мурчалов.
А! Наслышан, в его обращенной ко мне улыбке появилась теплота. «Это от кого же, интересно?»совершенно сбитая с толку, подумала я, но купец уже продолжал:Матвей Вениаминович крайне высоко отзывался о вашем профессионализме! В своей манере, разумеется, последнюю фразу он добавил немного заговорщицким тоном, как будто призывая нас разделить шутку.
Я тут же поняла две вещи: во-первых, что козел Матвей Вениаминович (он же профессор Медицинской Академии и наш с шефом клиент), скорее всего, ругал меня на чем свет стоит. И во-вторых, что Никифор Ореховстрашнейший человек, чье обаяние стоит целого морского флота.