Стань кленовым листом. Представь его цвет, дырочки на нем, его запах, и звук, с которым лист колотится под ветром. Мысленно сожми его в ладони.
Ты презираешь простого дознавателя? Тогда откройся магистру Хоррхола!
Лоскут черного бархата, налепленный на пергамент, не мог оставаться мягким и гибким. Он гнулся складками и скрипел, замахиваясь книгой.
Серебряным уголком ткнул Квадригу в лицо.
Говори: где Рагнейда?! И я позабочусь, чтобы вы умерли в один день.
Из рассеченной губы побежала кровь. Фей кончиком языка поймал соленую каплю.
Глаза магистра затянуло поволокойкак у лекаря Бастиана, когда тот собирался утолить Жажду без посредства чаши. Он облизнулся и подался к пленнику.
Сладкий мой Знаешь, что бывает с теми, кто мне сопротивляется?! Я выцежу из тебя кровь По капле Чарами отберу твою силу. Ты будешь молить меня о смерти, раб!
«Ты продержись, сколько сможешь».
Стань камнем или деревом. Почувствуй, как на них светит солнце или капает дождик
Магиэто маги! Остальныерабы и тлен. Не стоило ей мешать мне. А уж тем болеетебе становиться между нами. Тебя раздавит в прах, как попавшего между шестернями жука.
Мысленно перелистать торговые записи. Какой у нас был доход, допустим, тринадцатого числа месяца просинца за прошлый год? Вот ржа, не помню! А издержки? Кто тюкнул любимый кувшин из обливной глины? Племянник, между прочим, так и не сознался
Все так удачно получалось. «Наследники» убивают ее, грабят и бросают в море, скрипел магистр. Мы находим тело и мстим, объявляя Гон, большую охоту на оборотней. Протомагистр в столице получает горсточку праха, я остаюсь при своих и однажды, как знать, занимаю его место И тут ты лезешь в расклады, путаешь с таким трудом сплетенную сеть.
Думать о постороннем, мурлыкать дурацкую песенку. «Твои глазадве пчелки, ужалившие меня в печенку» Разбитые губы Квадриги растянулись в улыбке.
Легко ловить глупых мушек. Но если в сети запутался шмельгоре пауку.
Магистр храма Хоррхола Паяц, смешно дергающийся на ниточках. И совсем не страшный.
Она не должна была! плаксиво выкрикнул магистр. Не смела тебя этому учить! Я убью ее!
Пот, льющийся по лицу, готовые порваться жилы на висках, стиснутые добела кулаки, корчующие браслеты из подлокотников. Сначала левый. Потом правый. Вместе со стержнями, на которых они держались.
Я не раб!
Магистр отступал, заслонившись книгой, похоже, начисто забыв, что умеет колдовать. До смерти напуганный маленьким человеком, что поднимался, опираясь на изувеченные подлокотники, и падал, и поднимался снова. А потом полз следом на локтях, волоча все еще парализованные заклинанием ноги.
И уже после, когда вбежавшие стражники уложили Квадригу счетверенным магическим ударом, магистр вымещал этот страх, пиная бесчувственное тело под ребра и в лицо, не в силах остановиться.
Заплечных дел мастерам досталось немногое.
Человек на дыбе был центром мироздания. Дубовая скамья. Два вращающихся валикав изголовье и в изножье. Четыре ременных петли. Накрученные на валик веревки. Колеса со спицамикак у колодезных воротов. Чтобы легче было поднимать руду из штольни или воду. Или растянуть тело так, что конечности вылетают из суставов и рвутся сухожилия. И когда веревки приспускают, и когда натягиваютодинаково больно.
И когда Квадрига очнулся сам по себе, а не от ведра воды, вылитого на голову, и увидел пляску сполохов на кирпичных сводах над собой, это показалось всего лишь продолжением кошмара.
Вокруг шипел огонь и лязгало оружие. И сквозь хаос битвы непонятно кого и с кем двигаласьне с помощью железа и заклинанийа просто воплощенная сила, сметая все на своем пути. И став женщиной в багряном плаще и золотой маске, опустилась рядом на колени.
Фей! Ты живи. Пожалуйста
Дело о пестрой курочке, 1 главаМир для двоих
Месяца красеня тринадцатое число Филогет Квадрига коротал в одной из своих лавок в нижнем городе. Ювелир, купец, глава торгового дома и просто добрый человек подменял там захворавшего лавочника. Болезнь настигла паренька внезапно, хотя простуды не редки по весне и осени в приморском Хоррхоле, продуваемом всеми ветрами. Магов лавочник опасался, хотя для хоррхольца то и неприличноибо маги несли простым горожанам и селянам мир, просвещение, здравие и вовсе Свет Корабельщика. Хотя, если подумать как следует, боялся бедняга скорее за толщину своего кошеля. А к хозяину или кому еще кидаться одалживать не спешилкак говорится, давила жаба. Простые же лекари, как всем известно, с насморком сладить не умеют. Разве что утишат свербение в носу, хриплый кашель и томление в теле. Потому жадина отлеживался в задней комнате, пил травяные настои и мазал ноги и грудь барсучьим жиром, обвязывая поверху платками из собачьей шерсти. Сам же Филогет, бросив сражаться с упертым парнем, встал за прилавок. Откровенно говоря, мастер скучал. И дом полная чаша, и дело, отлаженное, как часы, и даже книги и посиделки в «Удавленнике»одной из лучших и злачнейших корчем Хоррхолаперестали его радовать. И хотя после столкновения с покойным магистром Ордена Пламени телесные раны Филогета успели зажить, то душевную растравило еще сильнее.
Был Квадрига мужчиной видным: разве что ростом не вышел, а все остальное при нем. И плечи широки, и ноги крепки. Мог лихого человека промеж ушей кистенем оглоушить, из арбалета стрелял недурно. Да и не бедствовал. Но, как человек практичный, выше головы не собирался прыгать. И тут так судьба повернула Раз вытянул из моря тонущую раненую ведьму, вот и понеслось.
После столкновения с магистром хоррхолские маги Филогета хорошо подлатали, остался только шрам через нос, ну и правый глаз глядел кривокогда мастер злился. Но чем скорее Фей выздоравливал, тем чаще отлучалась от него Ранки, Рагнейда. Пока и вовсе не исчезла. Да вроде никуда не исчезла, жила в крепости, царящей над городом. Но маги с простонародьем не часто якшаются.
Была бы дева проводникомне жалел бы Квадрига крови для нее, каждую седмицу бы в храме встречались. А так и Рагнейда высоко взлетела. Привела из столицы помощь, отомстила обидчикам и сделалась при новом магистре рыцарем-командором. И дел у ней стало невпроворот, чтобы до простого мастера снисходить, пусть даже до главы торгового дома, но никак не мага. Так что мог ее Филогет теперь увидеть не раньше чем через месяц, на праздник святой Тумаллан, в шествии. И то издалека.
Ну что ж, через месяц так через месяц. Мастер не собирался тратить время зря. В день святой принято дарить друг другу кораблики, вот он и сделает такой для Ранки.
Работа увлекла Квадригу. Он варил рыбий клей Шлифовал планочки для корпуса Обметывал шелком края парусов. Прикидывал, как станет вытачивать фигурку ростра.
А тут лавочник с его простудой.
Впрочем, и погода сегодня стояла такая, что покупателей ждать не приходилось. Неслись серые, почти осенние тучи, цепляясь за коньки крыш, шпили и флюгера. Брызгал дождь. И море колотилось о скалы так, что отдавалось и на высоте.
Оставив верхнюю половину двери на всякий случай открытой, мастер зажег лампу и устроился у окна, разложив перед собой материал и инструменты, поставив на книгу Леля Имельдского, поэта-короля, золотую статуэтку святой Эрили. Фей сам отлил и украсил ее, едва покалеченные руки смогли держать инструменты. Статуэтка в вершок величиной получилась кривоватой, но в лице, в силуэте мгновенно угадывалась Ранки. Стояла, гордо выпрямившись, в плаще с капюшоном. В вытянутой руке держа на шесте ритуальный фонарик-кораблик, сплетенный из тончайшей золотой проволоки. Свет «вечного» огня раскрашивал золото алым, блики скользили, делая лицо живым.
Квадрига уже вел переговоры с хоррхольским бургомистром о покупке участка земли, чтобы выстроить на нем часовню и в статуе святой Эрили из червонного золота выше, чем в человеческий рост, повторить и живую копию, и маленький образец. Эта мысль посетила его, когда мастер смотрел на золотой профиль Рагнейды, что выздоравливала у него дома. Это видение спасало его в пыточных казематах. Образ ведьмы водил его рукой, когда Фей творил миниатюру. И должен был воплотиться в храме.
Поглаживая пальцем статуэтку, Квадрига так углубился в мысли, что пропустил очередную горсть дождя, брызгами влетевшую в лавку, шлепанье босых ног и скрип дверной петли, когда на нижний край двери легли детские замурзанные пальчики и острый подбородок.
Два огромных голубых глаза поерзали из стороны в сторону по развешанным у входа бусам и перстенькам.
Хочу вон то колечко. Где камешек голубенький.
Похоже, девочка, несмотря на крайнюю молодость, хорошо знала, что ей нужно.
Туркус. Девичий камень.
Ага. Поскорее, дяденька. У меня ножки замерзли.
Квадрига отпер створку:
Ну, тогда входи.
Девчонка вытерла ноги о половичок у двери и влезла за стол:
Ой, куколка!
Это святая Эриль.
Можно мне потрогать?
Она протянула ручки, завернула статуэтку в грязный платок и стала баюкать у живота, напевая.
Фей постарался не рассмеяться. Достал из буфета кофейник и черствые булки на глиняном блюде. Поставил кофе закипать на решетку очага, а булочки на стол. Замарашка тут же утянула одну и громко захрустела.
Что же ты колечко покупаешь, а не хлеб?
А меня хлебник прогнал. И я ему в булки наплювала.
Надеюсь, в эти ты плевать не станешь, усмехнулся Квадрига.
Не-е. Дяденька добрый.
А почему хлебник тебя прогнал, спросил Филогет, усаживаясь напротив малышки и разливая по чашкам кофе, «карабелла» была фальшивая?
Девчонка пригубила кофе:
Ух ты! Горячо Не. Вот.
И выложила на стол скорлупку, еще более грязную, чем она сама.
Мастер подавился смешком. Задумчиво тронул пальцем скорлупу и удивился ее тяжести.
Погоди-ка Тебя, кстати, как звать?
Мыфка, отозвалась девочка с набитым ртом.
Погоди, Мышка. Я сейчас.
Отмытая в горячей мыльной воде скорлупа оказалась из чистого червонного золота. Квадрига проверил ее капелькой кислоты и ошеломленно почесал нос острым краем.
Положил на стол перед девочкой вожделенное колечко и тяжелый от меди кошелек.
Держи. А если расскажешь, где нашла такоевозьму тебя в дом. Все равно этому горе-продавцу уход нужен.
Девчонка заблестела глазищами:
Куколку хочу! Она тижолая. У нее ребеночек внутри? Мамка тижолая была. Померла мамка.
Так ты что же, совсем одна? Квадрига сглотнул комок.
Ага, ответила девчонка простодушно. А яичко я в канаве нашла, я там тряпки да кости искала. Давай покажу.
И резво вскочила на ноги.
Но святую Эриль ты вернешь, она мне очень дорога.
Жадёпа дядька!
Мышка плюнула мастеру в лицо и выскочила за двери. Вытирая глаза, Фей метнулся следом, с порога высматривая, куда она побежала, но девчонка как сквозь землю провалилась.
Вот дрянь! выругался Квадрига сквозь зубы, чувствуя себя последним дураком.
Размяк, разнежился, а Мышкино: «У нее ребеночек внутри?»и вовсе всё из головы выбило. А теперь статуэтки нет. Для кого-то «куколка»душа и сердце, для когопросто кусок драгоценного металла. Разломать, переплавитьможет произойти что угодно.
«Я ей, заразе мелкой, руки повыдергаю!»пообещал Квадрига в ярости; запер лавку и скорым шагом направился в «Удавленника», чтобы встретиться с нужными людьми и организовать поиски.
Следующие несколько дней мастер и его помощники процеживали информацию сквозь частое сито.
Мышку никто не пустил бы в Храмовый квартал, где обитали маги, и Цитадель Ордена пламени. Непременно прогнали бы, вздумай она попрошайничать в Верхнем Городе. А вот дальше девчонка могла быть где угодно. Даже вовсе сбежать из Хоррхола.
Хотя поиск Квадрига начал от местности вокруг лавки незадачливого подчиненного.
Хлебник, которому Мышка «наплювала» в булки, как оказалось, жил неподалеку, на рогу улицы. Он часто подкармливал детишек неудачным печевом, но с момента ссоры девчонки не видел. Не мелькала она среди обитателей городского дна, в работных домах, ночлежках, приютах или острогах. В порту никто не брал Мышку на борт, не уходила девчонка с обозами и одинокими телегами сухим путем, не исчезала с бродячими жонглерами. А уж деньгами Квадрига сорил достаточно, чтобы ему не соврали. Упустил он пока единственно Наследников Волкатех, кто тайно боролся с властью магов над собой и Хоррхолом. Бывало, бандиты эти подбирали детишек и растили, чтобы после вовлечь в свои богомерзкие дела.
В особую богопротивность еретиков и бунтарей мастер не верил, но поиск Наследников мог отнять много времени. А времени у Филогета как раз и не было.
День и другой сеть возвращалась без добычи, и мастер начинал грешным делом думать, что юная воровка сломала себе шею и упокоилась где-нибудь в катакомбах под городом или утонула в море, а статуэтка, так похожая на Ранкивместе с ней. Но на третий от кражи день выяснилось, что Мышка вовсе не так несчастна и одинока, как стремилась мастеру показать. Жили в Нижнем городе в своем доме ее бабушка с дедушкой. Вездесущие ребятишки за малую мзду указали соглядатаям мастера этот дом, получили обещанную награду и были приставлены следить, не объявится ли сама Мышка или не выведут на нее добрые родственники. Вот только последние тоже куда-то пропали. И если раньше и крикливую бабку, и вредного деда видели на улице, в близлежащих лавках, а то и на рынке, сейчас оба как в воду канулиточь-в-точь как их внучка. Дом стоял запертый и тихий, сквозь сердечки в ставнях не проникало наружу ни лучика света, и дым не вился над трубой, к которой прислонялось позеленевшее медное гнездо с медной же сонной крачкой.
Не зря Хоррхол носил похожее на шелест крыльев название. Крачки еще прежде людей облюбовали скалы, на которых он после вырос. Крикливые, шумные, они наполняли город хлопаньем крыльев и неустанным кружением. И образы крылатых соседей воплощались в статуях, украшающих площади, мосты, фонтаны, арки на концах улиц, балконы и углы крыш; во флюгерах и обрамлениях водостоков. Крачек рисовали на гербах и повторяли формой шлемов. И городские башни были чем-то похожи на остроклювые птичьи головы.
Считалось, что гнездо крачки на крыше приносит счастье. А кому живой крачки недоставало, обходился медным или жестяным подобием.
Похоже, когда-то дедка с бабкой не бедствовали. А теперь дом обветшал. Кирпич выкрошился. По стенам вились сухие стебли непонятно каких растений. Часть окон и парадные двери стояли заколоченные, а из-под стены, ограждавшей двор, выходила вонючая сточная канава. Возможно, та самая, где Мышка отыскала скорлупу золотого яйца. Но посланцы нашли на дне лишь старые мослы и полураскисший сабо.
Ночью они проникли в дом, но там не было ни дедки, ни бабки, ни внучки, ни следов поспешного бегства или борьбы.
Утром пасмурного красеньского дня, опять чреватого ливнем, начальник охраны торгового дома пересказывал хозяину историю поисков. И, завершив сухой, но очень точный отчет, хмуро заметил, что Дом под крачкойместо нехорошее. Так и веет жутью. Он сам не маг, но душой готов поклясться, что без мага там не обойтись. Если, конечно, не желать влипнуть в большие неприятности. Поисковую группу эти самые неприятности стали преследовать у стен дома, и только опыт, решимость и немалая сноровка позволили отступить, отделавшись сотрясением и парой подвернутых ног.
Квадрига выслушал союзника молча, угостил кубком хорошего вина и задумался. Причин сомневаться в опыте и отваге подчиненного у него не было. Они вместе ходили против разбойников в Гиблых песках, вместе отбивали абордажную команду Аликс Неистовой под Дареином, вместе усидели не один кувшин тумалланского, обсуждая, как очистить торговый дом от взяточников и ворюг, и очистили-таки. Но со сверхъестественным мессир Ферье был Квадриге не помощник. Стоило нанять мага. Или?
Видимо, вино было крепкое, а кувшин глубокий, потому что вскорости мальчишка-посыльный несся что есть духу в Цитадель. А Квадрига, сидя у пылающего очага в «Удавленнике», куда переселился, когда тошно стало оставаться в пустых комнатах собственного дома, мрачно рассуждал, что рыцарь-командор занимается безопасностью Храма и борьбой с еретиками, а никак не пропавшими семействами и зловещими домами. Тут он явно сглупил и надо бы послать вдогон письмо с извинениями и корзиной лилий. А почему лилий? А леший его знает, просто хочется.