***
В узкие улочки Каира мы вползали на закате. Еле живые, с болячками на губах и тоннами песка в желудках. Я сгорел до тлаа еще говорят, жар костей не ломит. Машке тоже досталось: нос облупился, из щек впору свекольный суп варить, а веснушек столько, что их можно использовать вместо карты звездного неба. Она еле волочила ногиоба ножа и связку гранат напарница бросила еще в самом начале пути, на берегу Нила.
Рукояти пистолетов непримиримо торчали из-за ремня. Машенька заявила, что скорее съест крокодила, вместе с зубами и шкурой, чем расстанется с прощальными подарками Олега и Сигурда
Кудри наставника тоже запылились, в уголках глаз прорезались тонкие лучики морщин, на висках залегли синеватые тени.
Вот я интересуюсь, язык двигался с трудом, скорее напоминая старую губку для мытья посуды, нежели орган общения. Вы говорили, Каирстолица Египта, деловой центр. Но я не вижу здесь никакого центра. Вездесплошные окраины.
Скорее, это козий выгул, чем столица, прохрипела Машка, кивая на стадо тощих парнокопытных, обросших клочкастой, в репьях, шерстью.
Козы мирно щипали пыльный чертополох на обочине грунтовки. Судя по высоте бурьяна, проросшего между колеями, она уже и забыла, как выглядят автомобили.
И что дальше? устало спросил я, плюхаясь на обочину неподалеку от коз.
Лумумба оглядел пейзаж. Город был печальным, желтым и пыльным, как построенный из древних обувных коробок крысиный лабиринт. Узкие улочки, слепые провалы окон В дымке над плоскими крышами плыл тонкий, как игла, минарет.
Туда! сказал бвана, указывая на минарет, как Александр Македонский на Индию.
С какого перепуга? вяло отреагировала Машка.
Эх вы, горе-путешественники, наставник вздернул нас на ноги, как щенят. ЭтоКаирский археомагический музей. Башня на месте, а значит, внутри кто-то есть.
Музей встретил нас распахнутыми настежь дверьми, сумрачными залами и гулким эхом. То было циклопическое сооружение. Огромные колонны портика могли заменить собой титанов, поддерживающих Небесный свод.
По ступеням мог запросто маршировать кавалерийский полк при полном параде и с лошадьми в придачу. А уж внутри Чем-то интерьер музея напоминал недоброй памяти пирамиду Хеопсатот же кровожадный стиль настенной росписи, тусклый, скудно отмеренный сквозь узкие бойницы свет и запах запылившихся веков.
Проходя в высокие двери, мы казались муравьями, рискнувшими пробраться в человеческое жилище.
Зато внутри было сумрачно и прохладно. После раскаленной печи мы будто попали в отлично работающий электрический холодильник. Из глубин центрального зала веяло прямо таки пронизывающе.
Сделав несколько робких шагов, мы остановились, придавленные мрачным наследием древних веков. Вдоль стен, на гранитных постаментах, высились золоченые саркофаги, на крышках которых Время навеки запечатлело лица древних фараонов. Глаза их выражали смертельную скуку, а царственные губы сжимались так, словно августейшие особы сплошь страдали запором.
Где-то наверху раздались шаги. С колонны, украшенной стилизованными лотосами, сорвалась стайка нетопырей.
По центральной, освещенной дымными факелами лестнице спустился господин в малиновой феске, белоснежной рубашке с широкими рукавами и длинным, до колен, подолом. Поверх рубахи на нем была бархатная зеленая жилетка. Горбатый нос, тонкая бородка и жесткий, оценивающий взгляд придавали незнакомцу вид торговца рабами.
Созидающий башню жаждет напиться молока от сосцов пятнистой коровы, сообщил он.
Разрушающий башню плюёт в колодец собственного безумия, откликнулся наставник.
Ветхие дети играют на пустошах моего разума, посвятил нас в интимные подробности своего внутреннего мира горбоносый.
Пантера, откусившая мою голову, скоро проснется и захочет пить, не остался в долгу бвана.
Увидев незнакомца, Лумумба повёл себя очень странно. Не знаю, как объяснить Он одновременно и напрягся, и расслабился. Знаком приказав нам оставаться на месте, учитель пошел навстречу горбоносому.
Сойдясь посередине обширного зала, каждый принял стойку "Пачад" и уставился в глаза противнику. Я на всякий случай задвинул Машку себе за спину.
К счастью, после нескольких томительных минут взаимного устрашения, предписанных протоколом встреч высшего уровня, магистры расступились.
Горбоносый, совершенно не стесняясь, снял феску и принялся вытирать ярким полосатым платком лоб. Бвана ограничился тем, что расстегнул верхнюю пуговку на сорочке.
А вы меня не разочаровали, коллега, наконец нарушил молчание горбоносый. Именно таким я вас и представлял.
Имею счастье испытывать те же чувства, церемонно ответил наставник. Рад с вами познакомиться, достопочтенный Роман-заде.
Взаимно, майор М'бвеле.
Предпочитаю, чтобы меня звали Лумумбой, чуть поморщился наставник. Если вас не затруднит.
Отчего-ж, если вам так удобнее
По опыту, эти харцуцуйские церемонии могли тянуться до морковкиного заговенья, а пить хотелось неописуемо. Да и душ принять не помешает.
Я кашлянул. Звук взорвался под сводами зала, будто слон, страдающий избытком газов. Даже Машка подскочила.
Ко мне обратились строгие взоры.
Разрешите представить: мои ученики, объявил Лумумба после некоторой заминки. Мы тут попали в э затруднение.
Да, к сожалению, у нас тут э неспокойно, наклонил голову Роман-заде. Местные реалии, знаете ли.
По-русски он говорил чисто, лишь немного растягивая гласные и смягчая твердые звуки. Я сделал вывод, что наш хозяин пользуется магическим толмачом.
Прошу простить за неожиданное вторжение.
Товарищ Седой упоминал, что пришлет опергруппу, тонко улыбнулся горбоносый. Так что вы не застали меня врасплох. А с вами, уважаемый Лумумба, я давно хотел
Раздался трубный пронзительный рев. Будто давешний слон, который пукал, теперь затрубил, используя всю мощь своих немаленьких лёгких. Роман-заде переменился в лице.
Что это? спросил бвана.
Местные реалии, сердито буркнул горбоносый и начал подталкивать нас к стене. Жаль, не удалось побеседовать, но придется поторопиться. Я всё подготовил, так что не беспокойтесь. Нижайший поклон товарищу Седому.
Наверное, он нажал на секретный рычаг, потому что одна из плит бесшумно поднялась, открыв узкий и темный ход. Скорее, вентиляционную шахту, чем коридор.
Позвольте, мы не собираемся уходить прямо сейчас, уперся Лумумба. Мы только что прибыли. Хотели кое-что узнать, отдохнуть, наконец
Всё там, всё там, горбоносый настойчиво толкал нас к дыре. Мы с Машкой обреченно вздыхали. Лезть в катакомбы не хотелось. Я подготовил проводника, он всё вам расскажет.
Но зачем такая спешка? Объяснитесь, дорогой Роман-заде, вежливость бване давалась всё труднее.
Наш несостоявшийся хозяин тяжело закатил глаза.
Вами заинтересовались боги. Да, да, не смейтесь. Это же Египет, чего вы хотели? Звероголовые боги, мумии и ожившие сфинксыэто и есть наши местные реалии. Простой народ разбежался, устав от кровавых вод, саранчи и прочих знамений. Боги, соскучившись, сражаются между собой А тут вы, коллега. Обрушили пирамиду, выпустили дракона Мардука Да еще и Мертвое Сердце разбудили. Словом, привлекли к себе внимание.
Но это не мы! Мы сами стали жертвами ловушки. Мы уполномочены провести полномасштабное расследование, и Товарищ Седой
Это сейчас не важно, мягко оборвал наставника горбоносый. Схватил Машку и стал запихивать её в дыру. С Сетом шутки плохи. Видите ли, Пирамида Хеопса является Точнее, являлась, его личной резиденцией. Фактически, вы оставили его бездомнымкаков удар по божественному самолюбию, а! Так что бог смерти не пожалеет сил на то, чтобы отомстить.
Может, лучше остаться и всё объяснить? Я, в конце концов, готов принести извинения
И думать не смейте! замахал руками горбоносый. Сет принадлежит к группировке радикалов. Они за создание старой, доброй, пирамидыхе, хевласти, и рабовладельческого строя. Вы меня понимаете? Единственная возможность для вас уцелетькак можно скорее скрыться. Товарищ Седой не простит мне, если с вами что-нибудь Ни в коем случае не пользуйтесь магией, иначе боги вас найдут. Доберетесь до Средиземного моря, оттудахоть на Кипр, хоть в Дамаск Хотя в Дамаск не советую. Ифриты. Лучше всего морем до Сицилии, а там и до Европы недалеко. Вы поняли меня? не давая больше вставить ни слова, он настойчиво толкал нас в тёмный провал, и бвана наконец сдался. Идите прямо, только прямо. Никуда не сворачивайте. В лабиринте легко заблудиться Ах, если б я мог вас проводить! Но я должен остаться здесь и задержать Сета, насколько это возможно. Постараюсь направить его по ложному пути. Торопитесь!
Глава 3
Иван
Согнувшись в три погибели, путаясь в паутине, то и дело наступая на противно лопающихся скарабеев, я удивлялся превратностям судьбы. Отчего именно мне, человеку, которому ненавистна даже мысль о сумрачных и душных катакомбах, где тебя хватают за руку твердыми костяными пальцами, где очень пыльно и даже само время пахнет как старые заплесневелые коврики, выпадает такая судьба?
В то время, когда другие гуляют по светлым проспектам, приглашают девушек в кафе-мороженное, а по ночам смотрят цветные, озвученные на киностудии "Союзмультфильм" сны, я должен протискиваться, обдирая макушку, сквозь узкие лазы.
Не слыша при этом и слова благодарности и не получаяя хочу отметить это отдельнони капли спиртного для поддержки душевных сил.
Я что хочу сказать: имейся у меня бутылка обыкновенного коньяку, все эти подземелья не нагоняли бы такого ужаса.
Вот взять Машку: совершенно бесстрашное существо, хотя и метр с кепкой. Сам черт ей не брат, чего уж говорить о каких-то скелетах.
Лумумба тоже хорош. Пустил из глаз два желтых луча и чешет, как Змей-Горыныч, которого ждет прикованная к столбу девственница Только плащ по стенам шуршит.
А я застревал. Мелкие какие-то в Египте тайные ходы строят. То ли у нас, в Москве! Был я как-то в туннелях под Кремлем, так там даже узкоколейка проложена и электричество от атомных батарей.
Наконец повеяло свежим, живым воздухом. Впереди обозначился тёплый золотой кругвскоре я увидел, что это керосиновая лампа. Она была подвешена к мачте и освещала небольшой плот.
На плоту кто-то сидел.
После темноты, слабенький керосиновый свет фонаря просто ослеплял, и сидельца разглядеть было трудно. Некрупный, ростом чуть выше колена. Собака? Да нет, не похож. Обезьяна? Горбоносый упоминал, что подготовил проводника Я представил: Машка, с её темпераментом пороховой петарды, в дуэте с обезьяной, от которой тоже всего можно ожидать. О-бал-деть.
Сиделец спал. От богатырского храпа сотрясался плот, подрагивало стекло на фонаре, а по тёмной, будто целая бочка чернил воде шла мелкая рябь.
А-кхм-м-м! дал о себе знать наставник.
Сиделец поднялся. Сурово лязгнуло железо. Будто десять тысяч поваров отрубили головы десяти тысячам селедок.
Ммм, м-м, ммм!
Мы молча хлопали глазами. После целого дня на солнце и утомительного ползания по каменному кишечнику мысли ворочались со скрипом, будто ржавые колёса бронепоезда.
Тьфу ты господи! Снять забыласдернув с клюва какую-то нелепую приспособу, ворона неловко поклонилась. Здравы будьте, бояре! Товарищ Седой челом бьет да поклон шлет. Не побрезгуйте, добры молодцы, примите подарок, редкости необычайной, ценности великой. Оберегайте его пуще глаза, кормите и поите вволю
Гамаюн! первой пришла в себя Машка. Мы не ждали вас, а вы припёрлися А с намордником это ты хорошо придумала. Ошейника не хватает: посадим тебя на веревочку и будем по ярмаркам водить, за грифона выдавать. Кучу денег заработаем.
Это не намордник, а накладной клюв, с достоинством пояснила ворона. Сливаюсь с местной фауной: изображаю священную птицу Ибис.
Да из тебя Ибис, как из кошкибульдозер, фыркнула Машка и перескочила на плот. Сооружение вздрогнуло, ворона покачнулась и растопырила крылья, сохраняя равновесие.
Это кто еще бульдозер, проворчала она.
И всё-таки, сударыня, чем обязаны? похоже, бвану заклинило на высоком штиле.
Птица Гамаюн отличается умом и сообразительностью, важно выпятила грудку ворона. А потом добавила совсем другим тоном: Напортачили вы тут. Вот в Москве и обеспокоились Отправили меня, многомудрую, наставить вас на путь истинный, подсказать, посоветовать
Брешешь, перебила Машка. Поди, надоела всем хуже редьки, вот и сплавили тебя, куда подальше.
А вот и нет, а вот и нет! ворона подпрыгивала и топорщила перышки, чтобы казаться выше. Мне товарищ Седой велели: лети, говорит, Гамаюн, птица вещая, да передай другу моему
Потом договоришь, прервал ворону наставник. Старший помощник, сигайте на плот и сушите якорь.
Я осторожно ступил на шаткий помост. Конец плота тут же ушел под воду, и я поспешил переползти на середину, поближе к мачте. Лумумба порхнул легко и свободно, аки бабочка. Плот под ним даже не дрогнул.
Как только мы устроились, плавсредство самопроизвольно отошло от берега и стало выгребать на стремнину.
Роман-заде советовал добраться до Средиземного моря. Я представил хрустальный глобус из кабинета Седого. Нил как раз в него впадаетв море, конечно, не в глобус Так что плывем мы в правильном направлении. Но зачем такая спешка? Подумаешь, пирамиду грохнулис кем не бывает?
А потом я вспомнил, как ревниво относились маги к собственности у нас, в Москве. Не то, что пирамидуна ботинок никому не плюнь
Рассказывай, приказал учитель вороне, усевшись на какой-то тюк. Как ты докатилась до жизни такой
Вообще-то плот был устроен неплохо. На одном его конце располагался шатер из шелковой ткани в веселенькую сине-зелено-желтую полоску, вдоль правого борта стояли корзины и тюки, накрытые белоснежными салфетками. Я сглотнул. Может, в них съестное? Почитай, дня два маковой росинки во рту не было
Машка меня опередила. Подобравшись к одной из корзин, хищно сдернула салфетку, заглянула внутрь
Пусто, перевернув тару, напарница потрясла ею в воздухе. На горбыли выпало несколько крошек.
Вторая корзина, третья По мере инспектирования ворона отодвигалась всё дальше, оказавшись, в конце концов, на самом краю плота. Машка на неё даже не посмотрела. Поднявшись и отряхнув джинсы, она повернулась к учителю.
Шеф, давайте, пока не поздно, скинем её в реку. А чего? Тварь ведь железная, так что ко дну пойдет, как утюг
Это кто здесь утюг, кто утюг, ты мне скажи? ворона неосторожно подскочила к напарнице и тут же была схвачена за горло.
Ты зачем все запасы уничтожила? Тут же прорва еды была! Даже крошечки нам не оставила.
А что мне было делать? Я, может, три часа тут сидела. Заржаветь можно от скуки.
Три часа? Ты не могла потерпеть всего три часа? Да мы два дня не жрамши! Ванька, вон, в голодный обморок сейчас брякнется, от наставника одни бакенбарды остались, а ты, канистра бездоннаяМашка пыталась подтащить ворону к краю плота, но та вцепилась в бревна когтями.
Я тоже заглянул в корзинкитак, на всякий случай, затем вздохнул и меланхолично устроился рядом с бваной.
Плот резво плыл по течению, из-за туч выкатилась полная луна и нарисовала на воде серебряную дорожку. Вечерний воздух был свеж и наконец-то прохладен, повсюду распускались кувшинкиздесь, на Ниле, их почему-то зовут лотосами. Над рекой неслись душераздирающие вопли.
Из-за о-о-острова на стре-е-ежень, на просто-о-ор речной волны-ы-ы Может, их растащить? спросил я наставника. А то петь мешают.
Милые бранятся, только тешатся, рассеянно отмахнулся Лумумба. Пусть их.
Взяв пустую бутылкужадная птица выдула даже виноя набрал забортной воды и посмотрел на свет. Водичка была тепленькая, мутноватая, с песком. Покрытые усиками и ложноножками инфузории хищно щелкали зубами из-за стекла.
Процедить бы. И прокипятить. Разика два, не меньше
Руки так и чесались приоткрыть Завесу и нащупать там бутыль с холодными, покрытыми бисеринками пота, боками. Вода в ней будет чистой, прозрачной и чуть сладковатой. А еще от неё будет слегка ломить зубы и щипать в носу
Ну так разводи костер, перебил мечты наставник. Помнишь, как на рязанском болоте, когда кикимору ловили?
Не из магического кармашка жилетки, а из обычного, в плаще, он достал спички и швырнул мне, не глядя.
И долго нам без волшебства? спросил я, поймав коробок.
Темпус эст оптимус магистер витэфилософски пожал плечами наставник.
Может и так, согласился я. Только мы раньше сдохнем. От голода.
Не ной, гардемарин. Штиль накличешь.
Пожав плечами, я стал ловить в воде плавник. В реке кипела жизнь: рассекали, оставляя на воде след из длинных белых усов, крокодилыих я уже навострился отличать от замшелых бревен, которых в реке тоже хватало; громадными валунами темнели бегемотьи тушиони держались ближе к берегу и движению плота почти не мешали.