А на жнитву лучше все ж своих, людей. На дворе самый покос, так что в поле, вон, еще трое батраков орудуют. Хозяин с сыном сейчас поедят, да тоже к ним пойдут, обед отнесут.
Но если по хозяйству пособлять станешь, так ты оставайся хоть на сколько, предложил хозяин. Кормить-поить буду, не жалко, но вот с монетой, извини, не выйдет.
Фырдуз поблагодарил за участие, но сказал, что ему остаться никак и не можно. Торопиться надо.
В город хочешь? понимающе кивнул хуторянин. Оно ясно, ваши почти все туда бредут. В свою подземную слободу.
Хозяйка накрыла на стол, и семейство принялось трапезничать. Гостя тоже пригласили, с живым любопытством глядя, как робко пробует кобольд незнакомые блюда. Похлебку из молока какого-то большого животного, длиннющие ленточки вареного зернового хлеба и плоские отбитые куски мяса. А на десертстранные сладкие штучки под названием «малина».
Было на хуторе мирно и спокойно. И не подумаешь, что совсем и недалеко, считай что прямо под ногами, еще недавно бушевала война. Не подумаешь, что там сейчас каторжные лагеря, кордоны, кобольдов хватают почем зря.
Верхних мало тревожат свары Нижних, и наоборот. Поверхность хобиям-слепышам не нужна и задаром, а подземелья, в свою очередь, не нужны людям. Хобии ли там живут, кобольды или цвергиВерхним без разницы. Торговля от этого не страдаетесть-пить всем нужно одинаково, да и каменья с металлами все добывают одинаково.
Испокон веку шел этот обменсверху вниз, снизу вверх.
Попивая сладкий взвар, хозяин рассказал Фырдузу, как добраться до города. Дело оказалось нехитрымза неимением туннелей Верхние прокладывают по земле дороги из камня. Следуй такойи не заблудишься.
Идти, конечно, лучше ночами. Пожив Наверху, кобольды в конце концов привыкают к дневному свету, но он все равно им не в радость. Или можно купить очки с копчеными стекламикобольды такие часто носят.
Хитро сверкая глазами, хуторянин сказал, что одни такие у него как раз есть по случаю. Может и уступить, если у дорогого гостя найдутся монеты. Только задешево не отдаствещица-то нужная, полезная.
Хотя видно, что полезна она только другому кобольду. Длинные кривые дужки, широкий мост оправы, изогнутый носоупорФырдузу пришлось бы как раз. А вот с любого Верхнего этакое сооружение сразу упадет, не удержится на малюсеньких ушках и едва видном на лице носике.
Ну да не Фырдузу судить хуторянина. Очки с копчеными стеклами денег стоят, а Фырдуз ему никто и подарков таких ничем не заслужил. И за то спасибо, что накормил, дал приют и указал дорогу.
И он бы охотно купил эти очки, да не на что. Один-единственный серебряк в рукаве зашит, и тот на самый тяжелый случай. Мошка больше предлагала, да Фырдуз не захотел взять. Ей с сыном и так жить не на что, а он еще последнее отрывать станет.
Что денег у кобольда нет, хуторянина немного расстроило. Он с надеждой спросил, не будет ли тогда чего на обмен. Самородка золотого, самоцвета хоть завалящего или, может, ножа мифрилового? Как же это он в бега-то пустился с пустыми карманами?
Совсем плохо у вас там стало, да? с сочувствием спросил Верхний. Эх, и чего людям нейметсявоюют все чего-та, воюют
А люди тоже воюют? полюбопытствовал Фырдуз. В Браате войны бывают?
Куда ж без этого У меня самого брата в Рекулане убили. Тому, правда, уж годов шестнадцать минуло, с тех пор боги спасают. Хотя вот, сказывают, сейчас на южной границе чего-то шебуршитсявроде как из Новой Страны нос к нам суют. Но тут уж врать не стану, толком не знаю ничего. До южных гор отсюда далече.
До вечера Фырдуз сидел на хуторе. Порывался помочь чем-нибудь по хозяйству, но не смог оказаться полезен. И как только Небесный Светильник коснулся края земли, маленький кобольд вышел за околицу и побрел на юг, в город Верхних.
Глава 13
На море было холодно, ветер дул сильный. Оркатти, Дженнаро и практикант закутались в теплые штормовки. Танзен же просто принял форму 26 (морж). Сидя на корме, он благодушно помаргивал подслеповатыми глазками и смотрел, как плещутся о борт волны.
В одиночку Танзен не стал бы мудрить с сотворением кораблика. Просто доплыл бы своим ходом в форме 19 или долетел в форме 6. Имея только одного спутника, тоже бы справилсядовез бы в форме 18 или 35.
Но, к сожалению, среди всех его девяноста девяти форм нет ни одной, способной перевезти через океан сразу трех человек.
Надо будет при случае восполнить этот пробел.
Ну да и так неплохо. Дженнаро сотворил комфортную посудину и как следует надул ей паруса. Лодочка шла, как по струнке, мчалась точно к острову Хор-Ханк.
Правда, до него еще далеко. Хор-Ханксамый северный, самый удаленный остров в Синдикате Великой Верфи. Это государство-архипелаг не так уж и протяженно в смысле чисто земель, поскольку состоит исключительно из небольших островов. Но разбросаны они по такой огромной территории, что на карте Синдикат виден хорошо. Если самые южные его острова расположены рядом с экватором и никогда не знают зимы, то самые северныев умеренных широтах, и сейчас там еще лежит снег.
Как насчет перекусить? спросил Дженнаро.
Самое время, кивнул Оркатти. Кажется, у нас еще осталась рыба с картошкой
Да я сейчас сотворю что-нибудь получше, поморщился Дженнаро, листая гримуар. Как насчет томленной в вине говядины с нутом и паприкой?
Смотри только снова с солью не напортачь, хмыкнул Оркатти.
Да, в прошлый раз, когда Дженнаро творил обед, он оговорился и вместо «двадцать две песчинки соли» сказал «две песчинки соли». Конечно, он тут же сотворил соль отдельно, и ничего страшного не произошло, но Оркатти все равно над ним подтрунивал.
Сам же Танзен вообще предпочитал подножный корм. На берегу он ловил свежую рыбу в форме 26, в открытом моревсю ту же рыбу, но в форме 18 или 19. На суше охотился в форме 13 или 25, а то даже просто щипал траву в форме 24 или 29. Метаморф без еды нигде не останется, ему не нужны вылепленные из маны деликатесы.
На самом деле, когда есть выбор, лучше не злоупотреблять магической пищей. Особенно долговечной, из псевдоматерии. Если волшебная еда по сути и не еда, а просто заклинание для утоления голода, она рассеется еще в кишках, оставив сытость, но не отложившись в организме и уж точно не оказавшись потом в ночном горшке. В этом нет ничего плохого, но слишком долго обманывать желудок волшебством нежелательно.
А вот когда пища псевдоматериальна, то во всем соответствует настоящей пище однако тоже исчезает спустя какое-то время. По отношению к объедкам это даже удобно, но ведь главная задача едыперевариться. Стать частью того, кто ее съел. Было бы крайне неприятно, если бы по окончании заклинания все эти молекулы просто испарились. Страшно даже представить, как это будет выглядеть и что почувствует человек.
Поэтому самоочевидно, что для продуктов питания используется долговечная, «строительная», псевдоматерия. Она может существовать веками и даже тысячелетиями. Конечно, в конце концов она все равно растворится, как и все не совсем настоящее, но тому, кто когда-то ее съел, будет уже все равно.
Таким образом созданная по всем правилам магическая пища абсолютно безвредна и даже лучше натуральной. Она не протухает и не бывает заражена гельминтами.
Но в том-то и дело, что далеко не всегда ее создают по всем правилам. Даже опытные волшебники иногда совершают ошибки. А есть что-то, сотворенное студентомсерьезно рисковать здоровьем.
Впрочем, таких-то уж ошибок Дженнаро не совершал никогда. Да, он с досадным постоянством упускает в заклинаниях какую-нибудь мелочь, умудряется оговориться даже читая с гримуара, но ни разу еще не напортачил сколько-нибудь серьезно.
Возможно, именно потому он и совершает мелкие ошибки, что чересчур пристально следит, как бы не совершить крупную.
Волшебники плыли до вечера, а потом еще и всю ночь. Только утром Бриллиантового Лебедя наколдованный кораблик пристал к берегу.
Городок на Хор-Ханке оказался всего один, да и сам остров был невелик. Пришвартовались волшебники под покровом невидимостиДженнаро начитывал его почти полчаса, но дело того стоило. Неизвестно, где притаились загадочные хозяева Сукрутурредо поры лучше ничем себя не проявлять.
В конце концов, Маладис уже завтра.
Под покровом невидимости же волшебники дошли и до единственной в городке таверны, где сняли комнату. Оркатти слегка ослабил внимание тавернщика, чтобы тот не запомнил их лиц, да и вообще забыл о их существовании, едва перестанет видеть.
В номере Дженнаро сразу уселся медитировать. Его услуги пока что не требовались. Остальные же распределили меж собой задачи.
Оркатти тоже устроился в номере, но не для медитации. Он улегся на кровать поудобнее и покинул тело. Отлично видимый для волшебников, но не для обычных людей, психозритель заструился бесплотным духом и уплыл с потоками эфира. Возможно, ему что-то удастся разведать.
Практиканта Танзен послал на самостоятельное задание. Велел принять форму 4 (воробей) и полетать над городом. Держаться подальше от людей, но глаза и уши отворить пошире.
Сам же Танзен пошел в форме 31 (человек семидесяти двух лет). Снятая с одного книжника, эта матрица выглядела настолько безобидной, насколько вообще возможно. Такой сутулый седенький старичок в очках.
Кроме очков к этой форме прилагался стереотипный костюм странствующего ученогобархатные панталоны, такая же куртка с бесчисленными карманами, кожаные гетры, желтые ботинки и дорожная кепка. За спиной висел рюкзак с притороченной к нему подзорной трубой.
Бросив один только взгляд на это чучело, любой думал, что этот тип ловит бабочек или собирает гербарии. Именно такой легенды и придерживался Танзен.
У него имелись и другие маскировочные формы. Он мог выдать себя за восьмилетнего мальчика или очаровательную девушку, грязного гоблина или благородного эльфа. Но сейчас уместнее всего ему показался старый добрый мэтр Паганотти.
В принципе Танзен мог замаскироваться и иначе, не сменяя форму полностью. Простейший вид метаморфозы именно так и называетсямаскировочная. Она не позволяет изменяться слишком сильнопросто поиграть с внешностью. Подправить нос или губы, перекрасить глаза или волосы, удлинить или укоротить кости Всего по чуть-чуть, понемногуи вот ты уже совершенно другой человек или даже человекоподобный нелюдь.
Есть и более глубокая метаморфоза. Она сложнее, но дает больше возможностей. С ее помощью можно кардинально изменять свое изначальное тело, отращивать новые органы и конечности, изменять пропорции и тому подобное. Как маскировочной, так и глубокой метаморфозе обучают в институте Метаморфозис, на факультете преобразований.
Но этим методом Танзен владел очень плохо. Все-таки он окончил другой факультетпревращений. Там учат не частичной, а полной метаморфозе, переходам в иные формы, с полным заимствованием матрицвплоть до инстинктов, навыков и элементов памяти.
Метаморфы постоянно спорят, какой метод лучшепреобразований или превращений.
Городок Хор-Ханк, носящий то же имя, что и остров, оказался совсем маленьким. Три улицы, полсотни зданий, едва ли тысяча жителей. Жили они уединенно, промышляли рыболовством и выпасом овец.
К Синдикату Великой Верфи относились постольку-поскольку. В ратуше сидел капитан-губернатор, раз в год он отсылал Совету Королей отчет и собранные налоги, тем связи с метрополией и ограничивались.
Играя роль ученого чудака, приехавшего на Хор-Ханк в поисках редких растений и насекомых, Танзен бродил по городу, суя нос везде и всюду. Каждому встречному он оживленно рассказывал о своих научных трудах и жаловался на скупердяя-ковролетчика, привезшего его с южных островов за какие-то несоразмерные деньги.
Назойливого старичка чурались, атмосфера в городке была неприветливая. Люди ходили понурые, осунувшиеся. Даже если кто вступал с Танзеном в диалог, то говорил вяло, неохотно.
Чувствую фальшь в астральных потоках, прошелестело в сознании. Не могу объяснить, но что-то тут неправильно.
Танзен тоже это чувствовал, хотя и не учился никогда психозрительству. В воздухе аж смердело черным колдовством. Казалось, будто по улицам стелется какая-то дымка.
Но Танзен не успокаивался. По опыту он знал, что всегда найдется кто-нибудь, кого можно разговорить. Кто-нибудь, кто слышал и знает о хозяевах Сукрутурре. Они купили здесь какую-то недвижимостьот этого можно отталкиваться.
В ратуше Танзену не помогли. Капитан-губернатор выслушал лепет старичка-ботаника, но какие-то сведения предоставлять отказался. Мол, информация насчет земельных и жилищных сделок строго конфиденциальна.
Конечно, Танзена это не остановило. Он почтительно откланялся, вышел, а через несколько минут вернулся в форме 37 (таракан). Крохотное насекомое проползло под дверью, добралось до комнатенки, служащей в Хор-Ханке архивом, и снова обернулось человеком.
Часа три Танзен шуршал бумагами. В архив никто не заглядывал. Никому не было дела до этих пыльных папок.
И ничего полезного Танзен там не обнаружил. Видимо, именно это Сукрутурре и поручилисделать так, чтобы сделка прошла невидимо.
Есть шанс, что капитану-губернатору все-таки что-то известно. Можно явиться повторно, уже в форме 50. Представиться официально, попросить о сотрудничестве.
Но если он действительно в чем-то замешанстанет только хуже. Танзенагент Кустодиана, а не посланник Совета Королей. На территории Синдиката Великой Верфи у него полномочий нет, и капитан-губернатор может просто указать ему на дверь. Или даже бросить за решеткуи Танзен будет обязан подчиниться, если не хочет оказаться здесь вне закона.
На самом деле пару раз его уже объявляли вне закона. Бывали в его практике власть имущие, что укрывали магиозов или даже сами таковыми являлись.
Отзеркалился практикант. Все это время он упорно порхал над домами в облике воробьяи таки услышал кое-что интересное. За последние полгода в городке пропало несколько человек. При странных обстоятельствах, бесследно. В исчезновениях подозревают чужаков, которые тоже стали появляться на Хор-Ханке полгода назад.
Наверное, за одного из них Танзена и приняли.
Где эти чужаки живут и откуда приходят, местные точно не знают. Откуда-то из внутренней части острова. Видать, гнездо у них там.
Впрочем, в городе они появляются редко. Местные их очень не любят. Многие уже поговаривают, что надо кого-нибудь схватить, прижать к стене, да потолковать по душам.
Останавливает только то, что чужаки эти какие-то зловещие, здесь их все побаиваются.
Танзен, как раз зашедший в кабак, вполне в этом убедился. Несмотря на раннее время, посетителей было многои немудрено, завтра же Маладис. Люди спешат напиться-нагуляться перед Злым Днем.
И на Танзена они откровенно пялились. Хотя видно было, что все еще сомневаютсяиз подозрительных ли он чужаков или действительно забравшийся в глухомань ученый.
Кабаков в городке было два. Таверна на берегу, в которой нет-нет, да и появлялись иноземцы, и вот этот погребок на другом конце, который не видел никого, кроме местных жителей. Здесь сидели мрачные овцеводы и ремесленники, за стойкой протирал кружки детина, которому больше пошли бы боевые доспехи, а единственная подавальщица выглядела так, словно ее матушку изнасиловал тролль.
Любой другой остерегся бы такого места. Но магистр Метаморфозиса мало чего боится в этой жизни. Танзен спокойно подошел к кабатчику, приветливо тому улыбнулся и попросил белого эля.
На него уставились, как на говорящую морковку. Мало того, что Танзен всем своим видом дисгармонировал с этим местом, так он еще и захотел этакой вычурности.
Однако белый эль у кабатчика неожиданно нашелся. Доставая пыльную бутыль, он даже одарил Танзена дружелюбным взглядомвидно, уже и не чаял кому-нибудь это продать. Стоит белый эль дорого, а вкус и букет имеет специфические, так что пьют его в основном тонкие ценители.
Коих в городишке Хор-Ханк, конечно же, не водится.
К радости кабатчика, Танзен взял всю бутыль. Эль оказался хорош, а восполнить ману никогда не помешает. Под сверлящими взглядами пьянчуг Танзен опорожнил три кружки подряд и прикинулся, будто захмелел.
На самом деле Танзен пьянел гораздо медленнее большинства людей. Поскольку для него алкоголь был не средством напиться, а просто жидкой маной, изрядная часть градуса проходила мимо печени. Чтобы трезвый мэтр Танзен стал пьяным мэтром Танзеном, в него пришлось бы залить добрый бочонок крепленого вина.