Ниманд мог давно присмотреть себе тело для переселения в случае непредвиденных обстоятельств. И сегодня они наступили.
Директор разобрал весь чемодан по частям, распорол обшивку, разрезал кожу сверхуничего. И тут из кухни вышел Буф с металлическим подносом, на котором лежали остатки сожжённой бумаги.
Похоже, Ниманд второпях что-то сжигал, сказал он.
Я и Стронг переглянулись.
Портрет он уничтожил портрет выдавил директор и снова опустился в кресло, схватившись за голову.
Что за портрет? не понял Буф.
В этот момент в дом с улицы вошёл Фонтей. Он как раз закончил проверять внешние стены.
Что случилось? Он посмотрел на нас троих. На вас лица нет.
Я быстро объяснил им всё и показал на листки с портретами и датами. Буф в ужасе уставился сначала на них, потомна сожжённые листки на подносе, который держал в руках, а потомна Стронга.
Фонтей замер, не веря ушам. Остадар Стронг был его давним другом, и узнать такое было шоком.
Как? Остадар Он стянул шапку с головы и сжал в кулаке. Если бы я был рядом с ним в то время, а не скитался по империи, где попало, то я бы помог ему. О, Альмагор, прости меня!
Фонтей прикрыл шапкой лицо, пряча слёзы, но тут же отдёрнул и снова водрузил на голову.
Не время отчаиваться! Мы найдём Ниманда, куда бы он ни спрятался!
Буф покачал головой.
Это будет сложно, адами Фонтей. Как восстановить сожжённый портрет того, в чьё тело он переселился?
Реакция мага-джадуга была страннойон вскинул брови, будто речь велась о чём-то простом.
Всего-то? А ну-ка дай сюда, адами Такес.
Фонтей забрал поднос, поставил на стол и накрыл крупной ладонью горстку пепла и остатков сожжённой бумаги. Заклинание, которое он произнёс, оказалось очень долгим и сложным, язык сломать можно.
Маг читал и читал его. И пока он это делал, поникшая голова Стронга поднималась, а потом поднялся и он сам, снова готовый к бою и надежде.
Ты ведь не мог раньше этого делать Филат.
Фонтей наконец смолк и глянул на Стронга.
А теперь могу. Но Ниманд этого не знает.
Под его рукой начала твориться магия, которой я раньше никогда не видел: горстка пепла и остатки бумаги смешались в клубок, потом медленно-медленно рассыпались по подносу и распределились тонким слоем, а затем с хрустом срослись в лист бумаги.
Поначалу он был чёрным, потом побелел.
Буф, я и Стронг замерли в ожидании, собравшись вокруг стола. Мы даже не заметили, как к нам присоединился и Волькири. Охотник бесшумно встал рядом и тоже уставился на бумагу.
Через несколько секунд на листе проявились первые линии, сделанные чернилами. Лицо начало обрастать деталями, и по мере того, как оно появлялось на бумаге, Буф отходил назад от стола.
Наконец изображение проявилось полностью.
Холёный темноволосый мужчина с надменным взглядом. Этого человека я уже встречал на Совете с императором Ксабиром. Его звали Натель Такес, бывший глава Высшей юридической коллегии, а нынесбежавший вместе с семьёй предатель и приспешник Ниманда. Он тоже значился в списке врагов королевы Калесты.
Отец выдавил бледный Буф.
Теперь уже не отец, с горечью прошептал Стронг. Твоего отца больше нет. Мне жаль.
А ведь с ним мои сёстры и мать Буф сжал кулаки. Сам отец никогда бы не дал их в обиду, каким бы засранцем он ни был но вот Ниманд. Они для него лишняя обуза.
Мы найдём его, сказал Стронг твёрдо.
Фонтей закивал, а вот Волькири нахмурился и ничего не сказал, но по его глазам было видно, что что-то его растревожило, будто он что-то знал, но не решался сказать даже самым проверенным и близким людям.
Стронг отвёл Буфа на кухню, чтобы успокоить, а я, Волькири и Фонтей продолжили проверять дом.
Через час стало понятно, что в нём вряд ли найдётся хоть один тайник или ещё что-то важное. Ниманд жил, как аскет. Ел только то, что сам выращивал, поэтому на рынок не ходил и ни с кем не общался. Развлекался он только вышивкой и фермы не покидал, судя по заросшей тропинке от дома к калитке.
Последними мы просматривали вышитые портреты, грудой валяющиеся на полу. Здесь было много незнакомых мне лиц: мужчины, женщины, старики. Маги, сильфы, полумаги и даже мертвоеды с горгунами. Ниманд планомерно устранял всех, кто был ему не угоден. С любой стороны.
Портретов мы насчитали почти пятьсот штук.
Полтысячи врагов Ниманда, либо уже убитых, либо приговорённых к смерти.
Среди портретов мне встретились и знакомые лица: учитель Сато, профессор Спиро, Бакчо Барбар и другие учителя Трон-Стронга, королева Энио, Триш Лаван и один из князей Юбриона Азиф Рагнар, а также его сын.
Изображений Стронга, Буфа, Люче, первого помощника Йорго и меня тут не было, потому что приказ убрать нас уже поступил и портреты были отданы исполнителям. Не нашли мы и портретов Филата Фонтея и Фламера Волькири. Их, похоже, тоже давно приговорили к смерти.
Просмотрев все куски ткани с вышивкой, Фонтей ещё раз просветил дом заклинанием. Больше ничего не нашлось, но когда начали убирать мёртвое тело из гостиной, под ним оказался ещё один кусок ткани. Он был растянут на небольшой и тонкой деревянной рамке. Ниманд вышивал на ней перед самой смертью, там даже игла на нитке болталась.
Я перевернул рамку с вышивкой другой стороной и замер.
На белом полотне чёрными нитками был вышит портрет Тюдора Нобу.
* * *
Уже через пять минут школьный портал отправился на ферму к матери Тома Обри.
Пока мы перемещались, я не находил себе места и нервно сжимал кулаки.
Только бы успеть!
Если Ниманд вознамерился уничтожить Тюдора Нобу, то мог отдать приказ уже будучи в другом теле, а ратнику Ткачу ничего не стоило быстро переместиться на ферму, где живут родители Нобу, чтобы устроить там резню.
Но оставалась надежда, что такой статусный воин, как Ткач, вряд ли снизойдёт до убийства какого-то там Тюдора Нобу, которого даже нормальным магом не считают. Скорее всего, к нему отправится кто-нибудь попроще.
Мы успеем, прошептала мне Сьюн. Не может быть, чтобы со всех сторон было плохо. Где-то же должно повезти, правда?
Да ты оптимистка, буркнул я.
Вместе со мной на ферму к эвен Обри отправились Фонтей и Триш с Гектором. Стронг присоединился к нам, но охотника Волькири оставил у дома Ниманда.
Буф и королева Энио с её сильфами тоже остались во фрактате Сольвейг, чтобы совместно с отрядами генерала Гехар обсудить план обороны южных и восточных границ Атласа.
К Тюдору Нобу мы отправились вшестером.
Все напряжённо ждали, когда портал прибудет на ферму Обри. Мои мысли крутились вокруг находок в доме Ниманда, вокруг его странной личности, догадки рождались одна другой ужасней. Одна из них была самой дрянной, и я молился, чтобы именно она и не оказалась правдой, но чтобы понять это точно, мне не хватало информации.
Почему он вышивает? вдруг громко спросил я у всех. Почему он это делает? Вышивает портреты?
Остальные уставились на меня.
Чтобы потом передать портреты приговорённых к смерти своим исполнителям, сразу предположила Триш.
Но почему так сложно? не унимался я. Ниманд ведь вышивал портрет Тюдора прямо перед тем, как покинул тело. Он торопился, потому что не мог не закончить. Это для него было важно, очень важно. Но почему?
Фонтей вздохнул, прикусив губу, и покосился на Стронга. Тот молчал.
Я не выдержал их странного молчания.
Вы что-то знаете? У вас есть догадка, да?
Фонтей снова вздохнул, но ответил Стронг:
Возможно, Ниманд вышивает портреты, потому что без созидания не способен уничтожать. Это его сущность. Это его природа. Он создаёт произведения искусства, изображая лицо человека, но сам убить его не имеет права. Поэтому он делает это только через исполнителей. Чужими руками.
Я нахмурился, продолжая его мысль.
Именно поэтому он не стал нас атаковать, а скрылся и вызвал помощь, верно? Потому что не умеет сражаться. Его сущность не позволяет ему убивать и нападать самому. Так?
Фонтей вздохнул третий раз.
Адами Фонтей! Адами Стронг! Я продолжал на них давить. У вас ведь есть догадка, кто это может быть. Почему вы не говорите?
Тяжёлая рука Стронга легла мне на плечо.
Я же сказал тебе, что мы всё обсудим потом, Киро. Значит, обсудим потом. Нам нужны веские доказательства, чтобы произносить подобные догадки вслух. Слова регентане пустой звук. Я не могу делать заявления бездумно. Ну а сейчас нужно узнать, всё ли в порядке с Тюдором. Это важно.
Ну конечно, это было важно, но Ниманд тоже был не менее важным.
Я подавил в себе нервную волну и прошёл ближе к воротам портала. За мной отправились Сьюн и Триш. Они встали по обе стороны от меня и приготовились атаковать, как только откроется портал.
Надеюсь, с твоим папой всё в порядке, прошептала Триш. Терять родителей страшно очень страшно.
Он никого не потеряет, твёрдо заявила Сьюн.
Девушки переглянулись и снова уставились на ворота, ожидая их открытия. Я облачился в доспех как раз перед тем, как створы ворот распахнулись.
Они распахнулись, и мы замерли на месте.
Невероятно!.. воскликнула Триш.
А где же кровавая резня? удивилась Сьюн.
Перед нами предстала идиллическая картина сельской глубинки.
Красивый двухэтажный дом в утренних лучах, двор с хозяйственными постройками, большой сад с беседками, дорожками и огромным розарием, чуть дальшеогород, за которым виднелись ещё и загоны для скота.
Природа хоть уже и увядала, но всё равно не теряла красоты.
Тёплый ветер пахнул в лицо, окатил запахами скошенной травы, фруктов и, кажется, свежей выпечки.
Это был настоящий рай.
У меня даже желудок среагировал и заурчал, намекая, что не помешало бы чего-нибудь пожрать в этом раю.
Мы вышли из портала и огляделись. Я просканировал территорию Охотничьим взглядом, ничего не обнаружил и быстро проверил ближайшие хозяйственные постройки, а Фонтей первым пошёл в сторону дома, шепча заклинание и выставив руки в стороны, будто обнимал воздух.
Он дошёл до крыльца, а потом вдруг остановился, так и замерев в забавной позе.
Здесь кто-то есть, адами и эвен, прошептал Фонтей. У него что-то раскалённое оружие не двигайтесь. Я сам сначала проверю и
В этот момент из дома на крыльцо вышла мать Тома Обри.
Рыжеволосая женщина в цветастом фартуке, косынке и больших калошах, розовощёкая и в веснушках. Она была далеко не тростинкой, но для своей комплекции двигалась бодро и стремительно.
В руках эвен Обри держала стальной лист с горячими кексами, только что вынутыми из печиот них ещё шёл ароматный пар.
Увидев во дворе мерцающий портал школы Трон-Стронг и несколько высокоранговых магов, а одного из них в жутковатом доспехе, женщина замерла. Её испуганные глаза посмотрели на высоченного и крупного Фонтея, в шапке-шлеме и кожаном фартуке сварщика.
Женщина открыла рот, чтобы заверещать от неожиданности, но в итоге выдала лишь глухой писк, ну а потом её руки вздрогнули, вся выпечка полетела ей под ноги.
И тут не растерялся Фонтей.
Он что-то быстро пробормотал, и кексы зависли в воздухе, как и стальной лист, с которого они свалились. Эвен Обри совсем побледнела и снова открыла рот, но теперь не издала ни звука. Она лишь хлопала глазами, почти не дыша. Фонтей быстро заскочил на крыльцо, схватил лист и собрал все зависшие в воздухе кексы, после чего подал ошарашенной женщине в руки.
Простите, прекрасная эвен мы не хотели вас напугать Кажется, Фонтей смутился и всячески хотел загладить вину.
Эвен Обри забрала у него выпечку, еле отойдя от шока. Похоже, такого необычного мага на своём веку она не встречалавряд ли они пересекались в школе.
Приветствую, эвен Обри, поздоровался директор.
Он не стал больше любезничать и ни о чём спрашивать, видя, что всё в порядке, а заторопился обратно в портал.
Я прибуду завтра утром и заберу вас. У меня в Дионе дела.
Он скрылся за воротами портала. Я тут же убрал доспех и, обогнув Фонтея, обратился к хозяйке фермы:
Простите, эвен Обри, а где Тюдор Нобу? Ну в смысле, мой отец.
Эвен Обри оторвала взгляд от Фонтея и посмотрела на меня.
Тюдор? Она махнула в сторону сада. Он в беседке, мы собрались пить чай.
О! Чай? Разом взбодрившийся Фонтей посмотрел на Триш, Гектора, Сьюн и меня. Мы ведь не против выпить чаю, правда? Он вдохнул аромат выпечки и прикрыл глаза от блаженства. М-м-м такие же кексы пекла когда-то моя матушка очаровательно!
Эвен Обри порозовела и заулыбалась.
Вы их ещё на вкус не пробовали, адами. Я добавляю специальную настойку на душистых ягодах.
Я не стал больше смотреть на то, как Фонтей и эвен Обри соревнуются в любезностях, а отправился прямиком в сад. В одной из беседок, за кустами роз, я увидел родителей Нобу.
Живых и невредимых.
От сердца отлегло.
Сибилла расставляла пиалы с кусочками сахара и вареньем, а Тюдор разливал чай по чашкам. Первой меня заметила Сибилла и чуть не уронила пиалу.
Киро?.. Её худое лицо озарила улыбка радости. Киро! Тюдор, смотри!
Мужчина обернулся.
Сын?
Они поторопились ко мне, принялись обнимать и заваливать вопросами: как я тут оказался, почему не предупредил, что прибуду, и самое главноеничего ли не случилось. В это время в сад подоспели остальные. Эвен Обри выложила кексы на большое блюдо, и все уселись за столик.
Ситуация казалась настолько необычной, что стало не по себе.
Вообще-то я спешил сюда, чтобы подраться, а не пить чай с кексами, но кексы, конечно, лучше. Есть очень хотелось. И, похоже, не одному мне. Пристроившись рядом, Сьюн тоже с удовольствием зажевала кекс.
Какой вку-у-усный, прошептала она мне на ухо. Почему ты не говорил раньше, что люди едят такие вкусные штуки?
Люди вообще много чего интересного делают, улыбнулся я.
Вместо ответа она слопала ещё один кекс и запила его чаем.
Увидев, что Сьюн опять оказывает мне знаки внимания, эвен Обри сделала оскорблённый видона никак не могла простить мне того, что её Томми остался без невесты, а та ещё и смеет клеиться к другому парню прямо на её глазах.
Неловкое молчание нарушил Фонтей.
Как вы тут прекрасно живёте, эвен Обри. Такой дом, такой сад эх. Почему в своих скитаниях я никогда не находил столь прекрасных мест?
Женщина опять расцвела улыбкой.
Спасибо, адами Фонтей. Возможно, такое прекрасное место должно было появиться в вашей жизни в определённое время.
Замечательный ответ, милая эвен.
Никогда раньше я не слышал в речах Фонтея так много «очаровательного», «прекрасного», «милого» и «замечательного». А тут его как прорвало.
По такому случаю у меня припасена бутылочка вкуснейшего сливочного ликёра! Эвен Обри так разволновалась, что когда вставала из-за стола, то уронила за собой стул.
Фонтей тоже вскочил. И тоже уронил стул.
Я вам помогу, эвен Обри. Показывайте, где винный погреб!
Смущённая женщина показала на дом, и вместе с Фонтеем отправилась за ликёром. Как только они отошли подальше, все рассмеялись, даже вечно хмурый Гектор-Сокрушитель. Он, кстати, поглощал кексы и удивлялся их вкусу не меньше Сьюн.
Наверное, это было самое приятное чаепитие в моей жизни за последние полгода.
Все смеялись, рассказывали друг другу новости, и впервые они не касались войны и смерти. Эту тему будто забыли. Я, к примеру, поведал родителям об успехах сестёр Нобу и о том, что Рин считается лучшей на курсе.
Раскрасневшийся от ликёра Фонтей делал эвен Обри комплименты, а та всё чаще опускала глаза и поправляла фартук на коленях. Добродушная женщина с удовольствием рассказала о том, как появилась эта ферма, как рос её сын Том. Теперь все знали его подноготную с самых пелёнок.
Больше всего удивлялась Триш: для неё рыжий увалень Мямля Обри открылся с новой стороны.
Оказалось, что он с ружьём в руках отбивал свой дом от мародёров, потому что его отец погиб. Тогда ему было всего десять. После ураганов Том помогал восстанавливать и отстраивать заново ближайшие фермы.
А ещё он был самым метким стрелком всего южного Сольвейга. До того, как он получил в школе прозвище Мямля Обри, он носил совсем иное прозвище. Обри-Без-Промаха.
Триш слушала всё это и качала головой.
А эвен Обри, видя неожиданный интерес девушки-аристократки к её простому сыну, рада была стараться. Она сдала Тома с потрохами, описав в подробностях все его похождения, о которых сам Том, скорее всего, предпочёл бы умолчать.