Раис растерянно отобрал у торговца золотую монету и сунул взамен серебряный денарий.
Римлянин торопливо выудил из-за пазухи висевший на шее кожаный кошель, начал в нём сосредоточенно рыться, доставая по одному медные кругляки и кладя их на прилавок.
Сдачу возьми, скомандовал Раис Лёлику, а сам схватил корзину и поспешил в сторонку.
Мы последовали за ним, на ходу разбирая груши и тут же впиваясь в их ароматную мякоть, так и брызгавшую сладким соком.
Лёлик заметался между сдачей и корзиной, затем пригляделся с отвращением к нараставшей куче медяков, плюнул и бросился за своей долей, на ходу бросив:
Сдачи не надо!
Торговец окончательно одурел, но уже с некоторым оттенком счастья, и стал приглашать заходить ещё, ещё и ещё.
Раис, мрачно посмотрев на торопливо занявшегося трапезой Лёлика, пробурчал:
Экономить надо Копейка не казённая, а трудом добытая.
Вот и таскай сам медяки гадкие. Небось, привычный, вон на башке меди-то сколько, огрызнулся Лёлик и в сердцах швырнул огрызком в зазевавшегося голубя.
Мы разобрали последние плоды и пошли дальше; Раис, вздохнув с сожалением, поставил корзину на землю, тут же подхваченную ловким босяком.
Однако, подкрепились, сказал довольно Боба.
Ерунда это, с надрывом воскликнул Раис. Баловство одно. Мясца бы надо!
Мы обогнули фонтан, попавшийся на пути, предварительно, конечно, щедро умывшись, и попали в новые торговые ряды, где имелось изобилие цветочное.
На прилавках рядами стояли глиняные миски и баклаги, в которых уютно чувствовали себя целые снопы и охапки произведений Флоры. Пышные бутоны, шарообразные соцветия, изящные колокольцы, нагретые солнцем, источали прихотливые ароматы. Наибольшим почётом пользовались розы, плававшие в отдельных мисках; на их бархатных лепестках маленькими бриллиантиками сверкали симпатичные капли.
Пренебрежительно поглядывавший по сторонам Раис внезапно изобразил нечто наподобие стойки и начал жадно принюхиваться.
Ты чего это учуял? подозрительно поинтересовался Серёга и тоже на всякий случай зафыркал носом.
Небось, ещё какие-нибудь орхидеи ненужные, поторопился брюзгливо предположить Лёлик, успевшей где-то зацепить ядовито-жёлтый цветок со множеством лепестков и изводивший его мечтательным выдёргиванием оных по принципу "любитне любит".
Ха! небрежно бросил Раис, а потом со значением добавил:Я цветы не кушаю. А пахнет жареным, после чего заторопился вперёд.
Торговая площадь закончилась.
Куда теперь? спросил Боба Раиса.
Тот молча поспешил в узкий переулок.
За переулком оказалась ещё одна площадь, также застроенная точно такими же П-образными торговыми рядами. И здесь народа было столько, что о вольготном передвижении приходилось только мечтать.
Раис, поводя носом как ищейка, сунулся в первые ряды. Там продавались дары царства Нептуна. На каменных прилавках щедро навалена была разнообразная рыба: от отливавших серебром кучек всякой мелюзги до полутораметровых упитанных тунцов. Возвышались горки бурых раковин разнообразных форм и размеров, сморщенными мехами лежали осьминоги, лупила глупые зенки камбала, торчали угловатым кустарником ходульные ноги здоровенных крабов. Отдельно как брёвна лежали осётры с дерзко загнутыми носами и костистыми наростами на зеленоватой шкуре.
Посередине двора находилось круглое сооружение: под куполообразной крышей, опиравшейся на колонны, имелся неглубокий бассейн, в котором густо плескалась живая рыба. Продавцы с длинными сачками в руках по указке покупателей вылавливали приглянувшиеся экземпляры. Тут же купленную рыбу чистили и разделывали. Кругом разбросана была чешуя. Внутренности собирали в узкогорлые глиняные кувшины, откуда ощутимо несло смрадом. Вокруг крутились сытые кошки с наглыми мордами, которым то и дело перепадал кусочек.
Немного в стороне всё это рыбное богатство жарилось на медных сковородках в кипящем масле, запекалось в угольях, варилось в глиняных кастрюльках и наперебой предлагалось прохожим.
Однако, нюхалка работает, уважительно покивал Серёга.
Не то это! поморщился Раис. Сегодня не рыбный день. А жарят мясо Вон там Небось, вкусно он в умилении зажмурился и прямо в таком состоянии продолжил движение к источнику лакомых запахов.
Мы протолкались сквозь толпу и очутились в следующем ряду, где, действительно, нашли искомые мясные продукты.
Словно ёлочные игрушки висели на стенах лавок нанизанные на крюки куски туш, на каменных прилавках лежали перламутровые внутренности, комья жёлтого жира и ободранные коровьи, овечьи и свиные головы, громоздились бледные тушки кур, гусей, цесарок, ещё каких-то мелких птах чуть крупнее воробья. Дюжие мясники в кожаных фартуках, лихо махая неуклюжими топорами, разделывали на дубовых колодах цельные туши. Предлагали здесь и готовые продукты: розовую ветчину, копчёные рёбра, свиное сало, колбасы всевозможных сортов: кровяные, вяленые, прокопчённые до черноты, сыры, прикрытые полотняными тряпочками, яйца, лежавшие в корзинках со стружкой, творог в деревянных мисках, молоко в сосудах, похожих на кринки с ручками.
Отдельно продавалась охотничья добыча: туши оленей, диких коз, кабанов, которых предлагалось особенно много: от полосатых поросят до матёрых секачей с внушительными клыками. Кучами лежала пернатая дичь: куропатки, перепёлки, лебеди, самые обыкновенные голуби, дрозды и даже журавли.
Какой-то коротышка с обрюзгшим лицом обиженного евнуха пухлыми пальцами в перстнях копался в фазанах, настолько свежих, что даже радужное оперение их не успело ещё потерять нарядной яркости, перекладывал по одной птичке в корзину, которую держал крепкий раб в опрятной тунике. Кто-то в толпе сказал вполголоса, что это личный повар Цезаря.
Раис, не отвлекаясь по сторонам и ловко лавируя в толпе, вскоре вывел нас к искомому месту, где над медной жаровней в виде глубокого таза, полной пышущими жаром раскалёнными угольями, поспевала на вертеле мясистая баранья ляжка.
Эй, эй, мы берём! бросился с криками к крутившему неспешно вертел коренастому дядьке Раис.
Дядька, не глядя на нас, задумчиво почесал за ухом, потыкал в ляжку поднятой с земли щепочкой и сердито сказал:
Не готово ещё.
Ну вот Раис расстроился и убито уставился на мясо, но затем встрепенулся и, веско чеканя слова, заявил:А мы ждать будем!
Кашевар взглянул на нас, удивлённо хмыкнул, и высказался:
Ничего себе! Варвары! А вы, варвары, небось, мясо-то сырым жрёте?
Мы трепачей сырыми жрём! свирепо процедил Серёга и добавил:Давай, крути педали, пока не дали!
Дядька захотел было продолжить дискуссию, но, увидев увесистый Бобин кулак, решил не усугублять. Взамен он с кислой миною ещё разок потыкал мясо, потом стянул ляжку с вертела и, примостив ее на плоскую широкую каменную плиту, тут же лежавшую на земле, стал приноравливаться обкромсать длинным ножом.
Эй, эй, чего творишь?! заорал Раис. Мы всё берём и в цельном виде!
Кашевар убрал нож, протянул руку и процедил:
Десять сестерциев.
Боба отсчитал монеты. Дядька их принял и без единого слова удалился.
Ну, налетай! сглатывая шумно, пригласил Раис и выхватил топорик.
А что ж без хлеба? недовольно проворчал Лёлик, но, тем не менее, первым отхватил штыком изрядный кус и запихнул его в рот.
А вон и хлеб идет! весело проинформировал Боба и замахал приглашающе кому-то рукой.
Из толпы выскочил бойкий подросток. На шее у него висел объёмистый лоток, на котором горкой лежали круглые пшеничные лепешки.
Почём? коротко осведомился Джон.
Один асс две штучки, ответил паренёк, недоумённо нас разглядывая.
Мы взяли по лепешке и предались чревоугодию. Конечно же, особенно усердствовал Раис, ловко вырубавший из ляжки увесистые куски и с достойной удивления скоростью их заглатывавший.
Из толпы вынырнул пацан дошкольного возраста в немыслимо грязной тунике и бочком подрулил к нам. Хитрая чумазая его рожица ясно давала понять, что её хозяин со временем непременно предполагал заделаться продувной бестией. Пацан шагнул осторожно, остановился, шагнул ещё; затем, уверившись в нашей относительной безобидности, деловито спросил:
Эй, варвары, понимаете, что ли, по-латински?
Ну, понимаем, важно ответил Серёга.
Тогда оголец жалобно сморщил нос и цыганским речитативом заканючил:
Подайте бедному голодному сиротке на пропитание! Подайте, я вам говорю! при этом он звонко хлопал себя по круглому как глобус животу, видневшемуся в изрядной прорехе.
Естественно, мы не могли остаться безучастными к голодавшему детству и оттого немедля соорудили из имевшегося провианта увесистый бутерброд.
Но малец неожиданно скорчил презрительную рожу, брезгливо отодвинул протянутый паёк и, независимо заложив руки за спину, высокомерно отвернулся.
Ишь ты!изумлённо протянул Раис и от удивления перестал есть.
И чего ж тебе надо? спросил огольца Джон.
Тот насупился и напористо пробурчал:
Чего, чего Денежку давай!
Ого! развеселился Серёга. Молодец! Узнаю себя в детстве, затем пошарил в кармане и выудил пару монет. На, пацан!
Малец принял в ладошки щедрый дар и шустрым козлёнком принялся скакать вокруг Серёги и даже вроде бы обнял его словно младший братик. Серёга от столь нежной благодарности растроганно заухмылялся; похлопал осторожно мальца по худеньким плечикам, а тот вдруг отскочил прытко с довольной физиономией и, блестя воровато глазёнками, шмыгнул в толпу.
Подозрительный какой-то, с сомнением покачал головой Раис, нехотя дожёвывая очередной кусок. Я когда ребёнком был, никогда от угощения не отказывался.
Ага с рассеянной улыбкой невпопад пробормотал Серёга, углубившийся в себя, где происходило неприкрытое смакование совершённого доброго поступка, не имевшего доселе аналогов в Серёгиной биографии.
А я говорю: подозрительный! Не жрёт ничего! с навязчивой настойчивостью закричал Раис.
Ну? продолжая отрешённо улыбаться, сказал Серёга; но вдруг улыбка стала медленно сползать с его лица, он побледнел, похлопал себя по накладному карману и растерянно произнёс:Мужики, а он у меня гранату свистнул!
Ну я же говорил! всплеснул руками Раис в благородном негодовании.
Однако пробормотал Джон и завертел головой, вглядываясь в толпу.
Какую стянул? осведомился Лёлик.
РПГешку, ответил нервно Серёга.
Да вон он!Боба ткнул пальцем, первым обнаружив с высоты своего роста юного воришку.
В метрах двадцати от нас позади торгового ряда монументально располагался массивный котёл на трёх ногах, под которым горел костёр. Малец, примостившись рядом на корточках, как раз вкатывал в огонь нечто подозрительно яйцеобразное.
Мы остолбенели.
К мальцу сзади подкрался толстый мужик в замызганной тунике, схватил его за ухо и, разразившись руганью, наподдал сорванцу могучего пинка, отчего тот, пролетев пару метров, шлёпнулся плашмя, с рёвом вскочил и стремительно удрал.
Мужик беззаботно повернулся к огню задом и начал копаться в куче поленьев. Мы же, как лягушки на змею, продолжали оцепенело смотреть на костёр, чреватый взрывом.
Ложись кто-то из коллег просипел сдавленно, и мы, будто выведенные из ступора, мешками повалились на землю.
И тут же тускло блеснула вспышка взрыва, и громко бухнуло; котёл с медным гулом взлетел в небо и страшно грохнулся оземь.
Народ, присутствовавший поблизости, заголосил, но, на удивление, не слишком и панически. На месте костра дымилась воронка; вокруг неё, вопя нещадно, носился кругами мужик, держась руками за окровавленные ягодицы. Более пострадавших не наблюдалось. Похоже было на то, что основной удар пришёлся на котёл.
Мы вскочили, очумело отряхиваясь.
Шухер, смываемся!Серёга втянул голову и засеменил, убыстряя шаги, куда подальше.
Мы без задержек последовали за ним. Раис дёрнулся было хватать оставшийся недоеденным харч, но лишь махнул с отчаяньем рукой и бросился догонять коллектив.
Глава 7
В которой герои знакомятся с клиентом Валерой, который за обещание не обидеть соглашается потрудиться в качестве чичероне.
Направление мы держали к видневшимся невдалеке домам, у которых рыночная площадь заканчивалась. Мы шмыгнули в тесный переулок, быстро прошли его и выскочили на улицу, на удивление безлюдную.
Мы перевели дух и пошли медленно и чинно. Улица, попетляв замысловато, вывела нас на пустырь, на котором неопрятно громоздились развалины большой инсулы. Мы остановились поглазеть.
Ничего себе! удивился Серёга. Никак бомбёжка была.
Бомбы ещё не придумали, сказал Лёлик. Да и бомбардировщиков нету.
А чего ж тогда дом-то так рухнул? не унимался Серёга.
Да кто его знает лениво процедил Раис, усердно ковыряясь в зубах.
Непонятно откуда взявшись, возле нас нарисовался римлянин праздного вида. Был он худощав, моложав, черняв, кудряв, чисто выбрит и выглядел заправским плутом. На нём была вполне приличная туника почти что белого цвета; в руках он держал какой-то сверток.
Римлянин стал внимательно разглядывать развалины, критически хмыкать, бормотать себе что-то под нос. Потом принялся покачиваться с пяток на носки и коситься на нас хитрым глазом, то поджимая губы, то вытягивая их в трубочку.
Чего это он всё зырит и зырит? недовольно спросил Серёга на родном языке.
Шпион, может? нервно предположил Лёлик также не на латинском.
Мутный какой-то, согласился Раис и, скорчив гневную гримасу, предложил:Может топориком тюкнуть да сховать в развалинах?
При этом он почему-то за свой топорик хвататься не стал и даже отошёл от римлянина подальше.
Душегубцами стать всегда не поздно, пробормотал Джон и, солидно откашлявшись, спросил римлянина уже по-латински:Слышь, друг, а с чего это дом такой разрушенный?
Ух ты! удивлённо воскликнул римлянин, словно узрел заговорившую зверушку, потом захихикал, словно после зверушки увидел клоунов, и спросил:А вы чего, варвары, что ли?
Нет! мрачно заявил Серёга. Римлянцы мы самые натуральные.
А одеты так, поддержал его Лёлик, потому что в командировке были В дальних странах Только приехали
Римлянин недоверчиво ухмыльнулся, покачал головой и продолжил любопытствовать:
А из каких краев будете?
Раис нахмурился и недовольно пояснил:
Из Скифляндии. Скифлянцы мы.
А-а, скифы, проявил осведомлённость абориген. Говорят, там у вас чудища со львиными туловищами и орлиными головами обитают. Грифонами зовутся. Несметные сокровища сторожат.
Орлы у нас водятся двуглавые, сообщил Лёлик, явно имея в виду изобретение византийской геральдики, прижившееся на родимой почве.
Римлянин понимающе угукнул и поинтересовался:
А где вы так хорошо на латыни разговаривать выучились?
В школе, где же ещё! гордо пояснил Серёга, в ученические свои годы редко посещавший данное почтенное заведение.
Ишь ты! удивился римлянин. И у вас, значит, школы есть.
А как же! солидно сказал Раис.
А ты сам-то кто будешь? дружелюбно поинтересовался Боба у римлянина, почесал затылок и конфузливо уточнил:Из патрициев али плебеев?
Римлянин хмыкнул, удивляясь столь глубоким познаниям явных варваров в социально-гражданском устройстве римского общества, после чего не без важности представился:
Я Валерий Туллий Маниций, римский гражданин.
А чем занимаешься, Валера? панибратски спросил Серёга.
Наш новый знакомый приосанился, выставил вперёд ногу в потрёпанном башмаке и спесиво сказал:
Я клиент Гая Кассия Лонгина.
Клиент? удивился Серёга. Так он что, цирюльник? А чего тогда в очереди не сидишь?
Валерий уязвлённо сморщился и кичливо воскликнул:
Он патриций и уважаемый человек!
И зачем ты тогда клиент? безмерно удивился Серёга. Что делаешь-то?
Римлянин посмотрел на нашего коллегу уничижительно и объяснил величаво и подробно:
Я нахожусь под его покровительством. С утра к нему прихожу, приветствую его, потом, если надо, сопровождаю куда он идёт. Также выполняю всякие его поручения Советы даю И, вообще, помогаю всячески А за это он мне помогает Материально Вечерами трапезничаю с моим патроном
Важный ты! сказал Раис и живо поинтересовался:А ты один такой?