- Отставить стрельбу, не стрелять, идиоты, своих постреляете!надрывался лейтенант рядом со мной, но его никто не слушал, животный страх и ярость боя заставил неопытных бойцов забыть про приказы и палить на расплав ствола.
«А где вторая тварь? Их ведь было не меньше двух!» пронзила меня тревожная мысль. Я развернулся в сторону выбитого окна, и сразу же увидел искомое: точно такая же тварь, тихонько влетевшая в выбитое окно вслед за первой, мимоходом смахнула длинными когтями голову незнакомого мне бойца, и устремилась прямо ко мне. Мое тело в очередной раз за сегодня спасло дурную голову, уйдя в затяжной перекат, и тварь маленьким метеором пронеслась мимо, сбив с ног и одним ударом вскрыв грудь Лося, из которого ударил фонтан крови. Не заметить этот эффектный выход было невозможно, и парни перенесли огонь на новую угрозу. Впрочем, суматошная стрельба не доставляла твари ни малейшего беспокойства, она правила кровавый бал, убивая людей одного за другим длинными металлическими когтями-клинками, торчащими из всех шести лап.
Где-то неподалеку Лютый матерясь как сапожник, выкрикивал приказы, которые никто не слушал, а я, стоя на колене, пытался поймать тварь в прицел, но всякий раз ее закрывал кто-то из наших, когда случилось-таки то, что неизбежно должно было случится в бетонной коробке, в которой десяток обезумевших от страха людей стреляют во все стороны из автоматического оружия. Один из рикошетов пробил мне правую руку, и угодил прямо в баллон огнемета, полный огнесмеси, которая немедленно воспламенилась, и потекла по моей одежде. Я мгновенно скинул пылающий ранец, но огонь уже охватил куртку. «Господи, как больно! Как жарко!» задыхаясь от жара, думал я, катаясь по полу в тщетной попытке сбить пламя и слушая как, треща, горят мои волосы. Ирония судьбыподжаривая чужих, я сам оказался в той же роли. Неимоверным усилием воли я разорвал пылающую куртку по швам, и откинул от себя, после чего упал на пол, и потерял сознание.
.
Глава 4 Институт
Пробуждение было неприятным: все тело зудело и чесалось, ощущалось очень непривычно, так, как будто я пролежал на правом боку часов двенадцать без движения и так сильно отлежал, что почти ничего не чувствовал. И потолок был совсем не знаком: изрядно облупившаяся побелка со следами желтых подтеков просто умоляла о внимании к себе штукатуров, да и запах был подстать: неприятная смесь запахов гноя, крови и аммиака. Запахи эти будили какие-то ассоциации в моей полной тяжелых будто камни мыслей голове. Так пахло в больнице! Я в госпитале?! И в этот момент на меня обрушились воспоминания о бое на мебельной фабрике. Я был ранен и я горел! Я жив, это хорошо, но почему я не чувствую половину тела?! Застонав пересохшим ртом, я попытался привстать, но сил на это простое движение у меня не оказалось, и я рухнул обратно на койку.
«Здесь есть кто-нибудь?! Врачи?» - слабо прохрипел я, - «Доктора мне!»
- Больной лежите, вам нельзя вставать!строго приказала вынырнувшая откуда-то медсестра, легким движением руки отправляя меня обратной на койку.
- Сестра, что со мной? Почему я руку и ногу не чувствую?!
- Спите больной, вам надо спать!строго ответила совсем молоденькая девушка в белом халате, ловким движением руки втыкая мне в вену шприц.
- Я не хочу спать, я хочу знать - потребовал было я, но милосердная тьма уже опустилась на меня, отсекая сознание.
Когда я пришел в себя в следующий раз, то не стал никого звать, а решил проверить свое состояние сам. Правая сторона тела по-прежнему ничего не чувствовала, горло пересохло как колодец в Сахаре, жжение и зуд под кожей ощущался слабее. Я с большим трудом поднял левую руку и ощупал себя. Слава богу! Правая рука точно была там, где мне ее приделали мама с папой. Почему я ее не ощущаю? Я попробовал ее поднятьполучилось. Но когда я поднес конечность к глазам, меня ожидал неприятный сюрприз: всю руку покрывала матовая пленка неестественного цвета. Сил удивляться у меня не было, я уронил руку обратно и смежил уставшие глаза.
В следующее мое пробуждение я обнаружил рядом с койкой доброго доктора Денисова, который что-то делал с моим телом, недовольно бормоча под нос что-то нечленораздельная.
- Доктор, что со мной произошло? Что за пленка на мнеискусственная кожа?спросил я его.
Доктор вздрогнул, глянул на меня и недовольно спросил у стоящей рядом медсестры:
- Александра, почему пациент находится в сознании? Ты капельницу ему ставила?
- Я ставила, Сергей Иванович!обиженно поджала губы уже знакомая мне молодая симпатичная медсестричка.Но у пациента необычно высокая устойчивость к седитативным и обезболивающим препаратам, он их, можно сказать, игнорирует и регулярно приходит в себя!
- Еще одна странность в копилочку.озадаченно почесал плешивую макушку доктор.
- Почему вы делаете вид что меня здесь нет?разозлился я.Я пить хочу! И я вопрос задал!
- А вот это ты мне скажи, Глеб, что это за пленка покрывает большую часть твоего тела.иронично подняв бровь ответил мне Денисов.Заодно поведай мне, почему я не могу взять соскобэту самую пленку даже скальпель не берт!
- Я ничего не знаю! Последнее что я помнюбыл бой на фабрике. Потом меня ранило, и я обжегся сильно вроде... Очнулся уже здесь, половину тела не чувствую, еще пленка эта...
- Насчет «обжегся» это слабо сказано,хмыкнул доктор, - Тебя доставили с ожогами третьей-четвертой степени шестидесяти процентов кожи. Я уж было решил, что ты не жилец: с такими ожогами и в нормальной больнице трудно пациента удержать, а уж в нашем эрзац-госпитале и подавно. Но ты и тут всех удивил: через день все пораженные участки покрыла эта самая «пленка» и ты резко пошел на поправку. Похоже, что это что-то вроде искусственной кожи, кислород и влагу она пропускает, а вот иглой шприца или скальпелем ее проколоть не получается. Приходится колоть в левую руку. Значит, ты ничего не можешь сказать, что это такое и откуда взялось? Очень интересно
- Доктор, что с моими товарищами?прервал я его бормотание.
- Понятия не имею,отмахнулся от меня Денисов, - Мне сказали, что тебя привезли на транспорте двадцать четвертой бригады, так что кто-то должен был остаться в живых.
- Саша, раз такое дело, седитативные я ему отменяювсе равно не действует, - обращаясь к медсестре распорядился Денисов, - Все остальное ставь по-прежнему, увеличь антибиотики и добавь глюкозу. И, раз пациент у нас такой живчик, пора его переводить из реанимации в общую терапиюнечего здесь мне койку занимать!
С этими словами добрый доктор стремительно покинул палату.
Тем же вечером меня переместили в палату общей терапии, где уже были пятнадцать раненых. В том числе и тот самый капитан из санитарного КАМАЗа.
- Ты, чьих будешь, братишка?это был первый вопрос, который мне задал белобрысый здоровяк в тельняшке с перемотанной культяпкой вместо ступни.
Когда я ответил что из санбатовских, то заметил легкое недоумение и как будто даже отчуждение во взглядахсанбатовцев эти ребята «своими» явно не считали.
-Этот боец вместе со своими сослуживцами мне и еще шестерым раненым из двадцать четвертой бригады жизнь спасли. И, между прочим, при этом двоих хищников завалили, точно так же в рукопашную, лопатами и ножами на куски порубили. А вот этот боец химеру мачете разделал, и хищника из огнемета поджарил.подал голос со своей койки капитан.
Народ даже если и проникся, то внешне это никак не отразилось.
- Товарищ капитан, расскажите, чем дело кончилось?спросил я спецназовца, - Я во время боя вырубился и не знаю даже, кто выжил!
Капитан вздохнул и присел на койку рядом с моей:
- Да мало кто из заслона выжил, парень. Командир твой точно живой остался, ну это понятноИгорек один из лучших бойцов нашего курса был. Сержант один вроде бы тоже живой. Всех остальных хищник порвал, почти всех сразу насмерть. Когда мы в подвале поняли, что дело худо, вооружились, кто чем и навалились на тварь. Она многих порезала, но один из вашихпарнишка совсем юный с ушами такими оттопыренными, уж не знаю, как звали, на нее прыгнул сзади и лом в ранец всадил. Она его кончила сразу, но летать уже не смогла, и мы ее на гуляш порубили.
Капитан откашлялся, потом отхлебнул воды из эмалированной кружки и продолжил рассказ:
- Когда тебя подобрали ты уже и не дышал почти, да и обгорел так, что живого места не было. Я, честно говоря, думал ты уже не жилец, но когда КАМАЗ починили приказал тебя и других раненых из санбата в кузов загрузить и вместе с моими бойцами в госпиталь привез, а ты живучий как я незнаю кто
- А что за зарево было на горизонте? Чем кончилась атакаудалось чужих разбить?жадно спросил я.
Капитан устало махнул рукой:
- Да какой там. Как только наши начали обстрел корабля чужих, те в ответ шарахнули чем-то вроде атомной бомбы, правда без радиациивсех наших, кто пробился, как корова языком слизала Нет больше моей бригады даже похоронить нечего
Капитан поник плечами и молча ушел в свой угол, где лег, отвернувшись к стене.
Никто из соседей со мной общаться не захотел, барьер между бойцами элитной бригады и «мутантом из санбата» был невидимым, но очень хорошо ощутимым. Первые дни я не понимал, почему меня однозначно записали в мутанты, но на второй день я мужественно оказался от утки и при помощи костыля доковылял до туалета сам, где при свете тусклой лампочки увидел свое отражение в треснувшем зеркале и сразу понял. Большую часть лица покрывала та самая матовая пленка, придающая лицу неживой, кукольный вид. Волосы сгорели полностью и больше не росли, губы кривились в вечной ухмылке, которая была следствием травмы лицевого нерва, как объяснил мне доктор Денисов. Мутант и мутантстрашный как зомби в презервативе. Я механически растянул губы в неживой улыбке и чуть от зеркала не отшатнулсяулыбающийся зомби оказался еще страшнее.
- Ну что, мразь, жизнь таки привела внешний вид в соответствие с внутренним миром?саркастично спросил я у своего отражения. Потом молча сделал все дела, вернулся в палату, лег на койку лицом к стене и как будто погрузился в забытье, не желая ни с кем общаться. Чувства отключились, желаний не было, было только болото апатии, затягивающее все глубже и глубже.
Вечером я отказался от ужинаесть не хотелось совершенно, за что был строго отчитан медсестрой Валечкой, полной противоположностью строгой Александрыпухлощекая, светленькая хохотушка.
- Ишь чего удумализ-за морды ошпаренной голодом себя морить!уперев руки в бока отчитывала меня она.Сходи в соседнюю палату, полюбуйся на парней без рук и ног оставшихсяони с радостью бы с тобой местами поменялись! А ну ешь!
Спорить не хотелось, и я заставил себя проглотить невкусную, госпитальную кашу, сваренную на воде, после чего опять лег лицом к стене. Вечером Валечка поставила мне ежедневную капельницу и заставила съесть пригоршню таблеток, после чего оставила в покое. Потянулись серые, тусклые дни, наполненные апатией и безнадегой. Остальные пациенты палаты номер три со мной общаться тоже не стремились, капитан Воронцов, который вывез меня из зоны заражения, выписался на следующий же день, не дожидаясь полного выздоровления.Ожоговые рубцы рассасывались стремительноДенисов только головой качал, огнестрельная рана заживала еще быстреепуля прошла через мякоть, не задев кость. Через неделю раны зажили полностью, но выписывать меня отчего-то не спешили. Мне было все равноя валялся в постели, тупо разглядывая потолок.
- Все лежишь, хандришь?весело спросил незаметно подкравшийся доктор Денисов.Не надоело еще?
- А что еще делать?я нехотя повернулся к нему, сел на кровати.Вроде уже выздоровел, но вы меня выписывать не спешите почему-то.
- Ой, да прекращай параноить,отмахнулся добрый доктор, - Никто никогда не собирался сажать тебя в клетку для опытов. Чтоб тебя успокоить, скажу, что ты не такой уж и уникальный, феномен полного иммунитета к воздействию метавируса параллельно открыт в большинстве ведущих стран мира, уже разработаны методики выявления и выявлены сотни подобных тебе людей. Так что не льсти себене такой уж ты и уникальный!
Я сидел и обтекал: с одной стороны, я был рад, что меня не будут разбирать на запчасти, а с другой Ну да, была затаенная гордость, мол, я не такой как все, я избранный. А что осталось в итоге?
- С другой стороны, ты все-таки уникаленты единственный из иммунных, кто подвергся такой мощному и продолжительному воздействию метавируса, так что как объект как наблюдения ты очень интересен науке!
- Значит все-таки объект - скривился я.
- Ой какие мы чувствительные! - саркастично всплеснул пухлыми ручками Денисов, - Вы, современная молодежь, ну прямо пэрсики: такие все нежные, ранимые, чуйствительные к собственным эгоистичным нуждам и переживаниям! То, что идет война, в которой уже погибли миллиарды, и в которой на кон поставлено само существование человечества вас не заботит! Вам лишь бы пальчик не прищемили!
Доктор разошелся не на шутку, соскочил со стула и принялся бегать кругами:
- Да если бы я мог, хоть на миллиметр приблизить нашу победу, я бы сам лег на операционный стол и пусть меня, хоть на опыты, хоть на органы!
Меня как будто ведром воды окатили: стало стыдно до глубины души, сознание вынырнуло из бездны апатии и жалости к самому себе. Вспомнились родители, оставшиеся в Тюменикак там они, живы ли еще? Может быть, нуждаются в моей помощи? Даже с такой обгоревшей рожейруки и ноги ведь на месте, что-то делать ими я могу
- Извините, Сергей Иванович, что-то я и вправду сопли распустил,покаянно опустил голову я, - Вы всегда меня поддерживали, лекарствами и прочим, вылечили, спасибо вам. Но на операционный стол ложиться я не согласен, извинитеу меня родители старенькие, им помощь нужна. Раз уж я не такой уникальный, комиссуйте меня, пожалуйста, я домой, к папе и маме поеду.
- А вот этого я сделать не смогу при всем желании,вздохнул доктор, - Понимаешь, Глеб, ты серьезно заражен метавирусом, его концентрация во много раз превышает смертельную концентрацию по шкале Зеленского
- Ну и что?тупо спросил я.
- А то, что сейчас ты ходячая бактериологическая бомба.хладнокровно ответил мне Денисов.
- Но я же не заразен!отчаянно возразил я, - Метавирус сидит во мне и наружу не высовывается!
- Образцы твоих тканей я храню в отдельном герметичном шкафу.спокойно сказал доктор, - Знаешь почему? Потому что примерно через восемь-десять часов, из них начинает выходить метавирус. Уж не знаю, почему он тебя так полюбил, что даже спас тебе жизнь, но как только ткани начинают отмирать, он сразу же покидает твое тело
- Метавирус спас мне жизнь?!
- А ты думалчто за пленка покрывает обожженные участки тела? Да-да, это тот самый метавирус, который образовал сложные связи, чтобы защитить лишившиеся кожи органы! Причем он явно знал, что делатьводу и воздух через себя пропускает свободно, а вот все остальноенет. Я минуту хлопал глазами, переваривая услышанное. Денисов разглядывал меня в упор.
- Кто ты, Глеб?спросил вон вдруг.
- Я человек!резко ответил я ему, - Мне скрывать нечегоя всю свою жизнь вам уже не по разу пересказал. И я понятия не имею, почему этот чертов нано-метавирус меня спас!
Денисов некоторое время разглядывал меня в упор, потом отвел глаза и нервно сказал:
- Короче, молодой человек, в свете того что я тебе рассказал, ты понимаешь почему я не могу тебя просто взять и отпустить?
- И куда мне теперьобратно в санбат?глухо спросил я.
- Да нет, я думаю, не стоиттам тебе делать нечего, - хмыкнул добрый доктор, - У меня есть к тебе предложение, которое, думаю, устроит и тебя и меня.
Я молча глядя на него ждал продолжения.
- У меня есть коллега, который работает в команде Александра Метельского,деловито сказал Денисов, - Они сейчас набирают команду испытателей среди лиц с измененным генотипом. Я смогу пристроить тебя в командутам ты и пользу сможешь принести и будешь находиться под постоянным присмотром
Под Екатеринбург, который после разрушения Москвы стал столицей остатков Российской Федерации, меня перебросили попутным бортом армейской авиации под бдительным оком пары дюжих и неразговорчивых сержантов внутренних войск. Так что даже если бы и возникла у меня идея отказаться от договора с добрым доктором, осуществить ее у меня бы не вышло никоим образом.
Аэропорт Кольцово разительно изменился с того момента когда я в нем был. Гражданских бортов на взлетно-посадочной полосе почти не было, основной трафик составляли военныеот камуфляжа различной расцветки рябило в глазах, вместо мягко-сексуального женского голоса рейсы объявлял хриплый и грубый мужской. Здесь даже были женщины! Парочка как раз обсуждали что-то неподалеку от неработающего терминала где раньше показывали расписание вылетов, я тихонько подошел поближе и навострил уши: