Слава Господу, обрадовался Ёган, слуга солдата. Пойду, поем уже от души.
Он повел лошадей в конюшню барона.
Потом поешь, крикнул солдат. Расседлай коней, почисть, и, повернувшись к сержанту, сказал: Сейчас взгляну на свои покои и приду, посмотрю на твоих людей.
Тот кивнул.
Прошу в левую башню, сказал седой Ёган, приглашая солдата в левую от ворот башню. Ёган, слуга солдата, наспех привязал коней к коновязи и побежал за ними.
В башне пахло сыростью и кошками. Было темно. Узкая винтовая лестница с высокими ступенями чуть ли не по колено взрослому мужчине каждая, вела на площадку, где были покои и два узких окна, удобные для стрельбы из лука как внутрь замка, так и вне его.
Покои находились на уровне стены. Рядом с дверью в покои была дверь, ведущая на стену. По стене можно было пройти к двери, что давала доступ к донжону. И тут же на площадке у окна они обнаружили мальчишку, который спускался сверху таща подмышкой огромного, рыжего кота.
Ты застелил кровать? Сурово спросил его старый слуга барона.
Да, господин, сказал мальчик. И дрова принес, и воду принес.
Иди на кухню, нечего бездельничать, сказал сурово седой Ёган.
Что ты собираешься с ним делать? Спросил солдат, ткнув пальцем в кота.
Не знаю, господин, надо бы его повесить, отвечал мальчишка.
И в чем же его вина?
Он вор, господин. Крыс не ловит, только ворует на кухне и яйца в курятнике.
Да еще гадит везде, где можно, добавил старый Ёган, слуга барона.
Да, кошками тут воняет, согласился солдат.
Уж воняет, господин, сказал мальчишка и потащил животное вниз.
Вот ваши покои, господин коннетабль, важно произнес Ёган, слуга барона, открывая дверь, когда они наконец поднялись.
Да, это можно было назвать покоями, не чета чулану с кривым полом и скрипучим клоповником, который трактирщик называл кроватью. Комната была большая, но уютная, в ней было два узких окна без стекол, но с тяжелыми съемными ставнями из толстого, почерневшего от времени дерева. Такой ставней можно было закрыть окно хоть и не плотно, но от дождя ставня помогала. Одно окно выходило на подъезд к воротам. Удобное место для хорошего лучника. Второе окно выходило к стене к донжону, тоже удобное место для хорошего стрелка. Днем, со снятыми ставнями, тут было достаточно светло. Треть комнаты занимала высоченная, огромная кровать с балдахином. Солдат подошел к кровати, осмотрел ее, похлопал по ней рукой.
Вам выделены две перины, добрая подушка и две простыни, с гордостью сказал Ёган, слуга барона. Солдат удовлетворенно кивал, он вел себя так, как будто всегда спал на перине, укрывался периной, и все это с чистыми простынями. На самом деле, такое в его жизни случалось два-три раза, и было это в тех городах, которые ему удавалось пограбить. Даже в гвардии он спал на тюфяке с шерстью и пенькой, из которого всё время приходилось выжигать клопов.
Тут же был небольшой стол, на столе стоял кувшин с водой и канделябр с двумя свечами. На стенах висели старые, ветхие гобелены, которые колыхал сквозняк. В стене был маленький камин, рядом с которым лежало совсем немного дров.
Прекрасно, мне все нравится, сказал солдат, оглядевшись.
Господин барон просит вас быть на ужин, важно сказал седой слуга.
Поблагодари господина барона и скажи ему, что я обязательно буду.
Слуга поклонился и хотел было идти, но солдат его остановил:
Ёган, а молодая госпожа будет на ужине?
Вряд ли, господин, она очень редко ужинает с бароном, она ужинает у себя.
Мне нужно будет с ней поговорить.
Молодая госпожа живет в донжоне, напротив вас по стене, ответил Ёган.
В донжоне? Удивился солдат. А почему не в покоях?
Она так пожелала.
Что, из-за баронессы?
Слуга барона молчал с важным видом.
Понятно, ну а что ты думаешь о ее служанке?
О служанке молодой госпожи?
Да.
Грубая деревенщина, не из наших краев.
Она грамотная?
Очень сомневаюсь.
Хорошо, спасибо.
Ёган, слуга барона, с достоинством поклонился и вышел. Ёган, слуга солдата, произнес:
Да-а, неплохо живут господа. Такая кровать поболе телеги стоит, и пол, он постучал каблуком сапога по деревянному полу, пол очень добрый. Он огляделся, а на чем же я буду спать? В харчевне-то хоть лавка была.
Найдешь себе тюфяк, сказал солдат, на полу положишь.
На полу? С такими-то сквозняками? Могу и не проснуться.
Придумаешь, что-нибудь, или в людскую пойдёшь.
Ну, тогда конечно придумаю, в людскую-то мне идти нет желания, сказал Ёган.
Иди, ешь, сказал Волков. Потом перевезешь сюда вещи и лошадей перегонишь. И займись лошадями, сегодня я уже никуда не поеду.
Да, господин, все сделаю.
Глава седьмая
Воинство барона собралось во дворе замка, недалеко от ворот: сержант и девять его стражников стояли, молчали, старались выглядеть молодцевато, пока солдат внимательно и придирчиво осматривал их. Ничего удивительного Волков не увидел. Трижды засаленные и замызганные стеганкигамбезоны, старые сапоги, пара нечищеных шлемов. Он вытащил у одного из них из ножен фальшион со скосом обуха. Удобное, страшное оружие, если оно не тупое, а этот был не только туп, он был ещё и крив. Когда-то он был погнут, а потом выпрямлен, возможно, булыжником с дороги. Не говоря ни слова, Волков бросил оружие на землю, пошел дальше, рассматривал, трогал. У одного из стражников взял копье, осмотрел его. На кривоватой, дурно струганой палке торчал ржавый, тупой, плохо закрепленный наконечник. Волков отряс древко, наконечник заметно болтался.
Солдат вернул копье, подошел к сержанту и негромко спросил:
Расскажи мне, кто назначил тебя сержантом?
Барон, буркнул сержант. Он все прекрасно понимал.
А за что?
Было за что.
Может, ты мясо хорошо жарил на углях?
Сержант угрюмо молчал, теребил усы. Солдат повернулся к стражникам:
Завтра к утру всё оружие должно быть приведено в порядок. Гамбезоны выстираны, портки, кстати, тоже, сапоги зашиты, почищены. Подготовьте коней боевых и сбрую. Всё осмотрю. Сёдла, стремена, потники тоже.
Всем этим конюх занимается, буркнул сержант.
Волков не обратил на это внимания.
Завтра двое с лошадями поступят в распоряжение егеря Клауса, будут ему помогать. Сержант и ещё четверо пойдут со мной. С утра, что бы все были готовы. Всё, разойдитесь.
Он обернулся к сержанту:
Мне было бы стыдно. Мне барон людей своих доверил, а я их довел до уровня банды. До уровня лесных бродяг.
Барон с зимы жалованья не платит, произнес сержант. Вот люди
Не повод держать оружие в таком состоянии.
Он повернулся и пошел к конюшне барона. Пойдя несколько шагов, обернулся и спросил:
А сколько барон должен стражникам?
Не знаю, ответил тот. Надо посчитать.
Даже этого не знаешь. С гримасой снисходительного призрения сказал солдат. Посчитай мне все.
Сначала они сидели и пили вино. Волков больше молчал, а барон рассказывал, где и с кем служил, где бывал. В основном это было перечисление разных благородных имен и обзор вин в антураже рыцарских войн. Солдату было скучно, но он пил вино, слушал и вежливо кивал.
Слуги начали носить еду. Седой Ёган распоряжался со знанием дела. Сначала принесли петуха в вине, в большой чугунной кастрюле. Петух еще кипел и невыносимо хорошо пах. Затем на стол поставили блюдо с жареными зайцами.
Сам загнал сегодня парочку, похвастался барон. Без егеря, один.
Тут же на столе появилось большое блюдо с солёными листьями капусты, тарелка с тертой репой и постным маслом.
Волкову очень хотелось есть, от запахов кружилась голова, ведь он сегодня ел рано утром. Но солдат умел терпеть, ждал, когда барон приступит к трапезе, но тот продолжал разглагольствовать, видимо, кого-то ждал. Так и оказалось. Вскоре в зале появилась дородная, богато одетая дама и маленький мальчик, Волков их уже видел. Он встал и поклонился с максимальной галантностью. Барон познакомил их. Дородную даму, жену барона, звали Фредерика. Она была пухла и улыбчива. Судя по всему, ещё и набожначасто поминала Бога и матерь Божью. А мальчишка был боек, как и положено быть мальчишке. Боек и смышлен, а звали его Леопольд.
Теперь вы живете у нас? Спросила баронесса, усаживаясь напротив солдата.
Да, барон удостоил меня такой чести.
Вам понравились покои?
Госпожа Фредерика, произнес Волков, я солдат, почти половину своей жизни я спал на земле, в телегах, в палатках, на лавках. Так что ваши покои, ваши перины и белые простыни кажутся мне раем.
А я хотела спросить, хороша ли перина, засмеялась баронесса.
Необыкновенно хороша, улыбнулся Волков.
Так вы солдат! Радостно завопил мальчик. Вы воевали на войне!
Да, господин молодой барон, воевал.
С еретиками?
С еретиками.
А много убили?
Я не считал, но, надеюсь, достаточное количество я отправил в чистилище.
Никакого им чистилища, серьезно сказал мальчишка. Пусть горят в аду. Вот я, когда вырасту, стану рыцарем. Я тоже буду убивать еретиков.
Ни секунды не сомневаюсь, улыбнулся солдат.
Мальчишка посмотрел на него пристально, с подозрением, и спросил:
А что такое секунды?
Это очень короткая часть времени. Ваш учитель расскажет вам об этом.
А это, правда, что у главных еретиков изо рта идет огонь и дым, как у дракона?
Я такого не замечал.
Да вы просто не видели главных, заявил мальчишка.
Давайте ка лучше есть, сказал барон, подтянул к себе кастрюлю с петухом и стал, обжигаясь, отрывать от него куски и класть всем в тарелки.
Старый Ёган стоял рядом, помогая ему ножом. Все начали есть. Слуга ходил вокруг них, разливая им вино в кубки, подкладывая им в тарелки капусту и рапунцель. Потом он тесаком разрубал на части зайца, обносил ужинающих, те брали куски.
Не пачкайтесь, назидательно сказал баронесса Леопольду.
Я не пачкаюсь, заявил мальчишка.
Волкову было необыкновенно вкусно, он давно не ел с таким удовольствием.
Вам нравится, господин Фольков? Спросила баронесса.
Очень. Мне в вашем доме все нравится, отвечал солдат.
Он заметил, как барон чуть выпрямился после его слов и даже чуть улыбнулся.
Так что, вдруг начал молодой барон, отбросив куриную кость на тарелку. Идет огонь изо рта еретиков?
Я такого не видел, снова сказал солдат.
Вы не видели главных, снова повторил мальчишка.
Почему же? Видел. Почти самых главных еретиков.
Неужели вы видели ихнего лжепапу? Ужаснулась госпожа Фредерика.
Нет, его не видел. Но я видел генерала Ван дер Пильса и генерала Ван Бомеля.
Видели? Не без удивления спросил барон. Их обоих?
Как вас сейчас вижу.
А почему вы их не убили? Не смогли дотянуться?
Смог бы, усмехнулся солдат. Но нельзя было.
Да кто ж вам мог запретить? Удивилась баронесса.
Надо было их всех убить! Закричал мальчишка, вскакивая на кресло. Вот, если бы у меня был меч, я бы их всех убил!
Сядьте немедленно! Сурово сказал отец. Ведете себя как пьяных холоп в трактире.
Мальчишка недовольно покосился на отца, но перечить не стал.
Так, где же вы их видели? Спросил барон, принимаясь за зайца.
В Каасе, на переговорах.
Вы были в Каасе? Барон даже отложил зайца.
Ну да, де Приньи был приглашен на переговоры, я сопровождал его.
А почему вы его сопровождали? Спросил молодой барон.
Потому что я состоял в его гвардии. Я охранял его штандарт. Отвечал Волков.
Я тоже буду охранять штандарт у нашего герцога, заявил мальчишка.
Если будете хвастать и бахвалиться все время, сухо сказал отец, вряд ли вас удостоят такой чести. И вообще, давайте ка спать собирайтесь.
Не хочу спать, ещё не темно на улице, заявил мальчишка. Рано еще.
Хотелось бы вам напомнить, господин молодой барон, произнес Волков. Что в воинском деле, коим вы собираетесь заниматься, дисциплина является главной добродетелью.
А что такое дисциплина? Спросил мальчишка, с трудом выговорив слово.
Так звали древнюю суровую богиню, а у нас это значит безоговорочное выполнение приказов командира или синьора. Ваш командирэто ваш батюшка, и его приказы должны выполняться неукоснительно.
А если не буду выполнять?
Вас просто выгонят из отряда и не возьмут в другой. И вам никогда не позволят охранять штандарт герцога.
Да? С недоверием спросил мальчик, глядя на барона.
Именно так, кивнул отец.
Ну, тогда пошли, мама, молодой барон нехотя встал и взял мать за руку.
Вы прямо волшебник, заулыбалась баронесса и кивнула солдату.
Волков встал и поклонился в ответ. Женщина с ребенком ушли.
Так что произошло в Каасе? Почему ни о чем не договорились? спросил барон, наливая вина солдату и себе.
Я думаю, что наши князья делают вид, что непреклонны, на самом деле, они почти согласны, просто должен кто-то первый из них об этом сказать.
А что ж предложили еретики?
Еретики говорятчья землятого и вера.
Неужели наши князья пойдут на такое и бросят добрых, верующих людей в землях еретиков еретикам на съедение.
Пойдут, барон, они не согласились сразу только чтобы выторговать себе условия получше.
Даже не верится, произнес барон.
На западе от Большой реки графства обезлюдили, каналы зарастают. Из двух деревень осталась одна. Я видел пустые замки. Бароны погибли, не оставив наследников, гербы раздаются проходимцам и еретикам. Ваша земля, по сравнению с тамошними, счастливая Аркадия. Там графы и даже князья обнищали так, что позавидуют вашему столу.
Да, я слыхал об этом, конечно, произнес барон, понимающе кивая головой. Война идет почти тридцать лет, и чума уже почти три года.
Да еще такие мерзавцы как фон Бок и Беренштайн.
Да? И что же они? Хуже чумы?
Жадность хуже чумы. Фон Бок из жадности прекратил платить солдатам зарплату и заявил: «Пусть война кормит себя сама». Солдаты, естественно, взбесились и стали свирепствовать в землях еретиков. Те, естественно, стали зверствовать в наших. Я видел костер, в котором за один раз сожгли тридцать шесть еретиков. Чтобы не тратиться на дрова их загнали в их убогую церковь и подожгли. А ещё я видел дорогу, где еретики развесили сто пятьдесят мужиков за то, что те отказались мочиться на иконы. В общем, барон, от войны все устали. И они, и мы, Волков встал. Я благодарю вас, барон, за прекрасный ужин, давно так хорошо не ел.
Эй, Яро, вы куда? Какого черта? Куда вы собрались? Рано еще.
Мне нужно поговорить со служанкой вашей дочери, хотелось бы зайти до темноты, иначе это будет невежливо.
Да к дьяволу служанку! Давай выпьем? Так хорошо сидели. Садитесь.
Барон, солдат не стал садиться в кресло, я должен выяснить, кто написал это письмо, а завтра рано поутру я должен быть в аббатстве. Извините, Волков поклонился.
Ну, как знаете, разочарованно произнес барон.
Волков вышел во двор замка. Близился вечер. Шёл дождь, но все стражники замка были во дворе и занимались соей амуницией. Не глядя на них, он пошел к донжону. На первом этаже большой башни был склад и огромный стол, за которым сидел один из стражников. Это был самый старый стражник барона.
У тебя здесь пост, или ты просто так здесь ошиваешься? спросил Волков.
Не ошиваюсь, господин, тут всегда был пост у склада.
А казарма где?
Этажом выше, где кухня, где людская.
А где ж тогда покои госпожи?
Так они еще выше. Туда можно либо через кухню, либо по стене через левую башню.
Волков пошел было вверх, но стражник его окликнул:
Господин, через кухню к молодой госпоже вы не попадете, она ту дверь не отворяет.
А как же к ней попасть?
Так по стене. Она сама по стене к себе ходит.
Волков пошел на стену, чтобы поднять на неё ему пришлось идти к своей левой башне. Оттуда, по стене, мимо своих покоев, он дошел до крепкой двери. Солдат потянул за ручку, открыл дверь и увидел ангела.
Именно ангела. По-другому назвать это создание было нельзя. Естественно, это была женщина, молодая женщина, и она была прекрасна. Ее пшеничные волосы были идеально уложены в высокую прическу. Ее глаза цвета туч были по-лисьи раскосы и смотрели на солдата толи с вызовом, толи с презрением. Черты лица молодой женщины были ангельски безукоризненны. Она была невысока, и дорогой плащ скрывал ее плечи и фигуру, но Волков ни секунды не сомневался, что и фигура этого ангела близка к совершенству. И тут она заговорила: