Ужин был великолепен, как и хозяйка этого дома, но мне пора.
Нет, не пора, сказала женщина, даже не улыбнувшись. Ваши кони расседланы. Ваш слуга накормлен и спит, наверное, на небе тучи, дождь собирается, скоро совсем будет темно.
Мое дальнейшее пребывание тут, бросит тень на вашу честь. Я должен ехать.
Ничего вы не должны, а о своей чести я все уже выслушала двадцать лет назад, и ничего нового о себе я не услышу.
Женщина говорила спокойно и твердо. Перечить ей было бы не вежливо.
Вам подготовлены покои, произнесла фрау Анна.
Спасибо, ответил солдат.
Но дело было в том, что были некоторые нюансы, о которых он не готов был говорить с благородной дамой, а вот она, видимо, была готова:
В вашей комнате, продолжала женщина. Есть ванна с водой. Я слышала, вы моетесь каждое утро, и уборную вам искать во дворе нет нужды, она прямо в вашей комнате.
Солдата бросило в жар, ему было неудобно. Он смотрел на женщину, глупо улыбаясь, а она смотрела на него и улыбаясь с вызовом. Волков думал, как сказать ей, что без посторонней помощи он даже не может снять бригантину и сапоги и поэтому он произнес:
Тем не менее, мне нужен будет мой слуга.
Женщина продолжала улыбаться, видя его замешательство и ответила:
Не волнуйтесь, я помогу вам снять ваш доспех. Кстати, вы его всегда носите?
Всегда, это привычка, отвечал он растерянно.
Волков еще больше смущался, а она продолжила:
И сапоги тоже.
Сапоги? рассеяно переспросил солдат.
Да, сапоги, иногда граф приходил пьяный и валился на кровать прямо в сапогах. Я не звала слуг, всё делала сама.
Солдат почувствовал себя неуверенно. После последней фразы красивой, богатой и благородной женщины он уяснил для себя одну вещь: он зачем-то был нужен ей. А что благородной женщине может быть нужно от солдата? Только одномеч. И это плохо. Или ещё однонож. И это ещё хуже. Вся приятная томная расслабленность и легкое опьянение исчезли мгновенно, и сейчас Волкова волновал только один вопрос: она кого-то боится, или ей надо кого-то убить? А кого может бояться благородная дама в своем замке? Либо того, кто здесь в замке, что маловероятно, либо того, кто может сломать игрушечные ворота игрушечного замка. Ну, а если ей надо кого-то зарезать, то явно это не простолюдин. Простолюдина она могла бы убить при помощи слуг.
Он молчал, стоя у стола, а она сидела за столом и смотрела на него неотрывно. Ждала. А вот ему меньше всего хотелось ввязываться в какие-то дрязги местной знати, ему и своих дел было достаточно и он произнес:
И все-таки мне лучше будет откланяться.
Она встала, ее красивое лицо было уже не столь радушно:
Ну что ж, поступайте, как считаете нужным, произнесла фрау Анна холодно. Но помимо холода в ее словах чувствовалось ещё и раздражение, а может быть даже и отчаяние.
«Слава Богу, что все так закончилось, подумал солдат. Без угроз и посулов. Сейчас найду Ёгана, оседлаем коней и доедем до монастыря, где я буду ломать ворота, пока мне их не откроют».
Он поклонился, повернулся и пошел к выходу, но услышал торопливые шаги и шелест юбок, и понял, что все вовсе не закончилось, а только начинается. Быстро догнав его, госпожа Анна сделала то, что не делала до нее ни одна благородная женщина. Она взяла его за руку. Остановила, развернула к себе, заглянула в лицо и тихо заговорила:
Ну, куда вы поедете? На улице ночь!
Она стояла так близко, что Волков чувствовал ее дыхание на своем лице.
До замка барона вы даже за полночь не доберетесь.
Конечно, она была права, но он не собирался ехать в Рютте, он готов был переночевать в монастыре, но теперь солдат был уверен, что женщину что-то тревожит, он стоял и смотрел на нее в упор, а она продолжала:
Ну куда вы поедете? Поглядите в окно, там облака, ночь, там пальцев на вытянутой руке не видно, оставайтесь, на улице, кажется, дождь пошёл.
Она смотрела на него выжидающе. Ждала его решения. Почти не дышала и крепко держала его за руку. А Волков прекрасно понимал, что лучше ему уехать, и побыстрее. И он произнес:
Хорошо, я останусь.
Она обрадовалась, потянула его к столу, взяла канделябр со свечами и за руку повела его вверх по лестнице, в покои. Но не в свои, а в те, что предназначались ему. Здесь было тепло и уютно, на полу лежал толстый ковер. Медная ванна, стоявшая рядом с камином, была наполнена водой. Солдат попробовал воду. Вода была теплой. Честно говоря, он чувствовал себя неловко, он не знал как вести себя с дамами. Это не крестьянская девка, и не маркитантка, и не дочь трактирщика. А фрау Анна тем временем уселась на высокую кровать и, не стесняясь, подобрала юбки, положила себе ногу на ногу и начала развязывать шнурки на изящном сапожке из желтой кожи, а он стоял и смотрел на ее колени в нитяных серых чулках. Сняв сапог, она принялась за второй, а после проворно скинула платье и осталась в легкой рубашке. Одним движением распустила волосы. Волков стоял истуканом, молчал и таращился, а красивая женщина с удовольствием тряхнула волосами и подошла к нему:
Давайте снимать доспех.
Бригантина вещь тяжелая, не для пальчиков благородных дам, но на удивление госпожа Анна легко справлялась.
Фу, ну и тяжесть, сказала она, бросая доспех на пол. Я аж устала.
Солдат не любил, когда его амуниция валяется на полу, но поднимать не стал, только меч он поднял с ковра и поставил в головах кровати.
Сейчас схожу в уборную, и будем снимать сапоги, абсолютно спокойно сказала женщина и ушла за ширму. А потом я вас помою, донеслось из-за ширмы.
Волков продолжал стоять истуканом даже не шевелился, ждал её возвращения.
Солдат проснулся. За окном была непроглядная ночь, на столе горели свечи в канделябре. Кто-то тарабанил в дверь. Госпожа Анна простоволосая и испуганная провела рукой по его лицу.
«Ну вот, началось, подумал Волков, проклиная себя, за то, что остался, Сейчас мы и узнаем, зачем госпожа Анна оставила нас ночевать».
Ему страшно не хотелось вставать, вылезать из теплой постели. Если и вставать, то только для того, что бы дать в зубы тому, кто ломает дверь, а потом лечь снова. А женщина молча ждала его действий, прижимаясь к нему горячим телом, а Волков знал, что встать придется. Это как перед атакой: никому не хочется лезть в пролом в стене, но все знают, что как только командир заорет, они двинутся вперед. Теперь вместо ора командира кто-то стучал в дверь.
Солдат встал, взял меч. Привычным движением скинул ножны с клинка и двинулся к двери.
Кто там? Рявкнул он как можно свирепее.
Это Томас, донеслось из-за двери.
Какой еще Томас?
Это мой управляющий, сказала фрау Анна, выскочив из постели, спешно надевая платье.
Солдат открыл дверь и увидел мужчину, который привозил ему приглашение от госпожи.
Что тебе? Спросил Волков.
Они приехали, отвечал Томас с заметной долей тревоги.
Томас посмотрел на госпожу, ожидая ответа от нее, но та только одевалась и молчала.
Кто «они»? Уже жестче спросил солдат.
Разбойники, как-то невнятно ответил управляющий.
Слуга мой где?
Он тут, со мной, сказал Томас.
Я здесь, господин, донеслось из-за двери.
Одеваться, коротко произнес Волков, садясь на кровать.
Пока Ёган помогал Волкову надеть сапоги, госпожа Анна не ленилась, помогала ему надеть рубаху.
Руку бинтовать будем? Спросил Ёган. Он был встревожен или даже напуган.
Нет, бригантину давай, отвечал Волков спокойно и, глядя на госпожу Анну, спросил: Так что это за разбойники?
Это Она стала помогать Ёгану надевать на Волкова бригантину. Это нехорошие люди.
А имена у них есть? Сколько их? Чего они хотят?
Их семеро, сказал Томас.
И кто они? Настаивал солдат, но ему опять не ответили ни госпожа Анна, ни Томас.
Ясно, он встал.
Ёган затянул на нем пояс и вставил в ножны меч.
Сколько у вас людей?
Двое, тихо сказал госпожа Анна. Всего двое, но и они старики. Их сюда прислал старый граф десять лет назад.
Оружие в замке есть?
Есть какое-то у них, тихо сказала женщина, она стояла рядом сильно и волновалась, ломая руки.
Оружие есть?! Заорал солдат в лицо Томаса. Арбалеты в замке есть?!
Да-да, у нас есть один арбалет.
Мне его несите и поднимайте челядь. Всех во двор. Всем факела и лампы раздать, чтобы светло было, ясно?
Да, господин, кивнул Томас. Сейчас все сделаем.
И воинов ко мне, хочу на них поглядеть. Ёган, ты со мной. Найди самый большой щит и будь у меня за спиной, ни на шаг от меня.
Ёган и Томас быстро ушли.
Так вы мне скажете, кто это? Спросил солдат, обращаясь к госпоже Анне. Это не любопытство. Мне нужно знать, с кем мы воюем.
Но женщина молчала и даже отвернулась от него.
Кто это? Не отставал Волков. Дезертиры? Банда лесных грабителей? Барон-разбойник? Кто?
А она опять не ответила. Волков вздохнул, взял со стола канделябр и вышел. Во дворе замка было людно. Перепуганная и заспанная челядь с факелами и лампами. Некоторые были с вилами. В общем, то еще воинство. Среди них, у ворот, было два настоящих воинов. В добрых стёганках, в шлемах, с копьями, с тесаками. Люди уже поседели за военным делом, но были еще крепки. Они подошли к нему сами.
Здравы будьте, господин.
И вам здоровья. Кто за воротами? С кем воюем, знаете?
Так с графом, сказал воин с седыми вислыми усами.
С графом? Переспросил Волков. С каким графом?
Так с нашим, поскудником.
С каким графом, не пойму.
С графом Максимилианом.
Что за дурь? удивленно произнес Волков и в этот же момент услышал сильный удар в ворота.
У них, что там, таран?
Вроде, прошлый раз грозились принести таран, сказал второй стражник. Сломать ворота обещали.
А что ему нужно-то? Не преставал удивляться солдат, теперь он понимал волнение прекрасной госпожи этого дома.
Да кто ж его знает? Куражится, сопляк.
Тут снова раздался удар в ворота, а после послышался крик:
Открывай ворота, старая шлюха!
Это что, граф так орет? спросил Волков.
Вряд ли, сказал усатый, кто-нибудь из его дружков.
Ясно. Ты, он ткнул пальцем в одного из воинов, к воротам. Смотри, как там они. Ты, ткнул в усатого, со мной на стену.
Так что, биться будем, спросил стражник, что шёл к воротам.
С графом!? Со здешним хозяином всего? Да ты ополоумел, братец, ответил солдат и пошел на стену.
По пути его догнали Ёган с небольшим щитом и копьем, не совсем уместным на стене, и Томас с арбалетом и пучком болтов. Солдат остановился у одного из мужиков, который держал факел, забрал у Томаса арбалет, и при свете факела осмотрел его. Арбалет был старый, крепления были не плотные, тетива чуть трухлявая, из него можно было стрелять, но вот точность, скорее всего, была бы не велика. Солдат отобрал у мужика факел и отдал его Томасу, и они четверо полезли на стену. Раздался еще один удар, на этот раз сильный, с хрустом, послышался смех и снова кто-то закричал:
Старая потаскуха, лучше открой ворота по-хорошему, все равно мы их сломаем.
Мужчины поднялись на стену, и Волков увидел, что происходит у ворот. Солдат повернулся к Томасу и сказал:
Так сколько ты говорил этих людей?
Семеро, ответил тот.
А их сколько? продолжал Волков.
Людей под стеной было девять, четверо с факелами сидели на лошадях, а пятеро, с небольшим бревном, ломали ворота с пьяным смехом. Для них все это было веселье, развлечение.
Я ошибся, произнес Томас.
Из-за таких ошибок всегда гибнут люди, назидательно сказал солдат и сунул Томасу арбалет. Натягивай.
Сам принялся рассматривать нападающих, а рассмотрев, крикнул:
Кто вы такие и что вам надо?
Люди от неожиданности бросили бревно и стали смотреть вверх, те, кто сидели на лошадяхтоже, но вряд ли они, что-либо видели. Волков кричал из темноты, а он их видел всех в свете их же факелов.
А кто спрашивает? крикнул один из них звонким, мальчишеским голосом.
Я, Яро Фольков, коннетабль барона фон Рютте.
Что это за имяЯро? Я так пса зову, крикнул один из них.
А это и есть новый пес фон Рютте, добавил другой.
А вы знаете, коннетабль, закричал третий, что два ваших предшественника сдохли за полгода.
Знаю, ответил Волков. Один из них погиб в бою как храбрец на моих глазах.
Коннетабли этого дурака, фон Рютте, дохнут, словно свиньи от чумки, произнес тот же голос и все засмеялись, а шутник продолжил. Кажется, сегодня пришел конец и третьего коннетабля.
Пусть тот, кто назвал моего барона дураком, назовет свое имя, крикнул солдат.
Перебьетесь, крикнул кто-то. Много чести.
Назовите свое имя, или я объявлю вас трусом, настоял Волков.
Среди нас нет трусов, уже серьезно крикнул один из нападавших.
Да неужели? А как называются люди, нападающие на дом беззащитной женщины, да еще и скрывающие свои имена?
Назовитесь ему, повелительно сказал серьезный голос кому-то.
Один из всадников, державших факел, подъехал чуть ближе к стене и крикнул:
Я фон Ленц. И если нужно, я повторю свои слова фон Рютте в лицо.
Вам не стоит утруждать себя, ваши слова я передам барону сам, и мне почему-то кажется, что он захочет проверить, так же остер ваш меч, как ваш язык.
Это если ты переживешь сегодняшнюю ночь, крикнул кто-то.
А сам фон Ленц заорал:
Не смейте меня пугать! Я не боюсь вашего барона!
Что вам и вашим друзьям здесь нужно? спросил Волков.
Мы пришли потолковать со старой шлюхой, отвечал фон Ленц дерзко. А, может, и зарезать какого-нибудь тупого коннетабля.
Молодые люди опять засмеялись.
Солдат молча взял у Томаса уже натянутый арбалет. Арбалет был стар, и крепления ослабли, солдат уложил болт ровно, аккуратно. Болт был плохо струган. Но других арбалетов и болтов у него не было. Его левая рука была слаба, и он положил арбалет на выступ стены. Слабая рука, старый арбалет, кривой болт Шансов сделать точный выстрел немного. Но он был одним из лучших стрелков в гвардии герцога, и до цели было всего десять-двенадцать шагов. Фон Ленц сидел на лошади ровно и держал факел, который прекрасно его освещал.
Господин коннетабль, произнес Томас испуганно, не делайте этого.
Заткнитесь, рыкнул солдат, даже не глянув в его сторону, и нажал спуск.
Ах, чёрт! Вскрикнул фон Ленц и выронил факел.
Что там?! Крикнул кто-то.
Один из пеших поднял почти угасший факел и закричал:
Тут арбалетный болт!
Всадники подъехали ближе и стали рассматривать факел, древко которого пробил болт.
Натяни, сказал Волков, протянул Томасу арбалет и закричал вниз: Фон Ленц, если вы или кто-то из ваших дружков при мне оскорбит женщинуклянусь Господом нашим, он получит болт либо в брюхо, либо в башку. В кругу нападающих началось движение, они собрались в кучку, стали переговариваться, они уже не собирались ломать ворота, садились на лошадей.
Уезжают, обрадованно произнес Ёган.
Похоже на то, сказал старый воин, арбалет им не понравился.
Но они ошибались. Один из всадников подъехал к стене и крикнул.
Эй, коннетабль, вы нас тут чуть трусами не обзывали, а сами стреляете из-за стены из арбалета, а как насчет меча? Есть у вас меч? Или вы только на стене с арбалетом храбрец?
Меч у меня есть, но он у меня всего один, а у вас их девять.
Восемь мечей останутся в ножнах.
А кто это говорит? Ваше имя!
Меня зовут фон Тиллер.
Это будет поединок?
Да, ответил фон Тиллер.
Пусть остальные господа подтвердят, что это будет поединок.
Это будет поединок! Крикнул один из нападавших.
Кто это сказал? Кто говорит один за всех? Пусть назовет свое имя!
Но ему никто не ответил.
Тот, кто говорил за всех, пусть назовет свое имя, настоял солдат.
Мое имя Максимилиан фон Шлоссер. Я говорю, что никто не обнажит меча кроме Тиллера, это будет поединок.
Хорошо, я принимаю ваш вызов, фон Тиллер, произнес солдат и крикнул во двор: Откройте ворота графу и его друзьям.
Вы с ума сошли? Прошептал Томас. Они вас убьют.
Успокойтесь, сухо ответил Волков и начал спускаться во двор.
Там, внизу, у лестницы, его за руку поймала госпожа, зашептала испуганно:
Не открывайте ворота, прошу вас.
Не волнуйтесь, идите в свои покои, они вас не тронут.