Многие, включая и некоторых священнослужителей, говоря о христианской нравственности, сводят ее к отношениям между людьми. «Не делай другому того, чего не желаешь себе» этого, дескать, и довольно. Да, Господь говорит: Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними (Мф. 7: 12). В этом «закон и пророки», но отнюдь не вся библейская этика. Из ветхозаветных Десяти заповедей первые четыре об отношениях с Богом. Нагорная проповедь предостерегает от грехов против ближнего. Но еще больше там говорится о правильном устроении религиозного чувства, о внутренней чистоте от блудных мыслей и стяжательства. Говорится там и об истинной вере: Не давайте святыни псам (Мф. 7: 6); Берегитесь лжепророков (Мф. 7: 15); Не всякий, говорящий Мне: «Господи, Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7: 21). Христианская этика нераздельно объемлет и отсечение греховных помыслов, и внутренний религиозный настрой, и чистоту сердца, и чистоту веры, и добрые отношения с ближними. Нельзя одно исполнять, а остальное отбросить или забыть.
* * *Не стоит ставить знак равенства между христианством и традиционализмом. Да, мы сохраняем мудрость, культуру, обычаи, оставленные нам благочестивыми предками. Но разница между христианством и миром это разница не между старым и новым, а между истинным и ложным, вечным и изменчивым. Разве не было в прошлые века ересей, заблуждений, безнравственности и все тех же попыток мирского порабощения Церкви даже в православных царствах? Наша дискуссия с многоразличными оппонентами не о том, что раньше было хорошо, а сейчас хуже, а о том, чем отличается христианство от других мировоззрений, старых или новых (а новые так часто повторяют старые возьмем хоть гедонизм, так знакомый нам по истории Древнего мира). Не случайно отец Дионисий Поздняев однажды блестяще сказал на страницах «Церковного вестника»: «Вера ценна не в силу своей традиционности, а в силу своей истинности».
Сегодня мы не должны бежать за миром, но точно так же не должны становиться пленниками прошлого. Нам не следует отождествлять себя с той или иной прежней эпохой, но не следует и сообразоваться с «современностью». Пусть ни прошлое, ни настоящее, ни туманное и грозное будущее не мешают нам проповедовать Христа, Который вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13: 8).
* * *Когда слушаешь или читаешь наших «крайних» что отца Павла Адельгейма, призывающего к «демократии» в Церкви, что иных единоверцев, осуждающих новый обряд, так и хочется порой защитить крайность противоположную. Ведь речь идет о людях, которых пусть даже иногда заслуженно подвергают поруганию и чуть ли не анафематствуют. Но путь Церкви другой: срединный, «царский», мирный. Вот почему так важно, чтобы в наших внутрицерковных дискуссиях участвовали не только «крайние», а и то подчас молчаливое большинство, которое этим путем смиренно идет.
* * *В советские годы, по инициативе западных богословов, мы обсуждали на межхристианских диалогах тему «Предание и предания». Тогда казалось, что все это бесконечно далеко от нашей жизни. А вот теперь в России спорят: что такое традиции? Всегда ли они полезны или иногда и вредны? Какие из них нужно сохранять, а какие нет? Церковь превыше политического консерватизма и либерализма. Она держится не за старое, а за вечное, помня, что вечен и неизменен Сам Бог. И в обществе, конечно, всегда будет нужно многое менять и перестраивать. Ни в коем случае нельзя накрепко привязываться к традициям с маленькой буквы, к «преданиям». Настоящее же Предание, Предание Священное, восходит не к давности, а к вечности. А значит понимает тленность, относительность всего временного, в том числе культа «старины».
* * *Обретая свободу от внешнего принуждения, мы должны жертвовать ею ради Божия призыва. Однажды американский раввин Артур Шнайер, комментируя позицию нашей Церкви по правам человека, сказал такую вещь: «Евреи вышли из Египта и освободились от рабства только для того, чтобы принять заповеди Божии, то есть отказаться от части своей свободы». Вот нам и еще один урок ветхозаветной истории
* * *Во всех наших земных делах и привязанностях нам нужно уметь посмотреть на себя со стороны. Для нас слишком «естественно» творить кумиров из своего народа, своих привычек, своего опыта.
Во всех наших земных делах и привязанностях нам нужно уметь посмотреть на себя со стороны. Для нас слишком «естественно» творить кумиров из своего народа, своих привычек, своего опыта.
И порой мы не замечаем, что многое из того, что считаем главным или по крайней мере обычным, вовсе не так уж важно и не так уж незыблемо, не так уж очевидно для других людей. А главное будем помнить, что и Господь смотрит на нас не из суетных глубин нашей житейской «правды», а с высоты Своей Истины. И Его взгляд любящий, понимающий, но тоже обращенный к нам со стороны станет для нас самым важным на Его Суде.
* * *Нам постоянно говорят, что у христиан все практические дела получаются хуже, чем у атеистов и агностиков. Наверное, это и вправду так. Больше всего денег зарабатывают именно люди нерелигиозные, политическая и экономическая власть в мире именно у них, они лучше заботятся о здоровье, да и вообще вкладывают в земные заботы гораздо больше энергии, чем верующие. Что тому причиной? Да просто тот факт, что верующий человек человек разумный. Зачем тратить силы на временное, если главное вечность впереди, и именно ради нее нужно по-настоящему трудиться!
Ирод не случайно перебил вифлеемских младенцев. И Иродиада не просто так бесновалась против Иоанна Крестителя. Эти люди предчуствовали, что их мир, мир греховной сытости и расслабленности, скоро перевернется, скоро рассеется под светом учения Христова. Современные ироды и иродиады, привычные ко греху, тоже очень неспокойны. Их буквально трясет от одного упоминания о христианстве, о вечных нравственных ценностях, обличающих их жизнь.
Значит ли это, что и их мир под угрозой?
Хорошо, если так. И если мы, христиане, действительно готовы совершить в обществе такую же перемену, какую совершили апостолы, сильные «мира сего» будут бесноваться и могут вернуться к прямым гонениям. И наоборот: если они станут воспринимать нас как ненавязчивый фон не будет ли это признаком нашей духовной немощи, нашего поражения?
* * *Между прочим, мирские привязанности это признак слабости веры. Об этом мы хорошо знаем из аскетической литературы, вот только всегда ли прилагаем эту мудрость к собственной, современной жизни? Тратишь время на вещи и шмотки значит, отрываешь его от вечности. Культивируешь свою человеческую силу значит, не веришь до конца в силу Божию. Боишься злых людей и бесов значит, не уповаешь твердо на помощь от Господа. Пусть не «отяжелеют» очи наши, как у апостолов в Гефсимании в то самое время, когда совершалось спасение человеческого рода. Да не пройдет оно мимо нас, увлеченных суетой, страхами и гордыней.
* * *Иногда нам говорят и протестанты, и мусульмане, и атеисты: зачем сложное богословие? Разве вся вера не заключается в нескольких словах? Нет, вся в нескольких не заключается. Для прямого исповедания истины действительно хватит нескольких слов того же Символа веры. Но для раскрытия глубин богопознания придется употреблять слова, далекие от простоты. На самом деле мы вообще никогда не можем полностью выразить в словах тайну веры, сказать о том, каков Бог и как Он соотносится с нами. Почти все, что мы скажем от собственного ума и от собственной души, будет неправильно. Но те, кто воспринял духовным слухом откровение Божие, кто стяжал в сердце Его благодать, могут описывать услышанное и прожитое описывать через многие аналогии, сравнения, умопостроения, чтобы позволить другим людям хотя бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор. 13: 12) увидеть Истину Божию. Или по крайней мере подтолкнуть их к собственному опыту богообщения, без которого любые слова останутся втуне.
* * *Может быть, истина быстрее всего познаётся не эмпирически, а логически. Любой жизненный опыт всегда противоречив и может быть по-разному истолкован. Можно видеть чудеса и не знать, от Бога они или от нечистой силы. Можно делать добрые дела и однажды ужаснуться от понимания того, что сопутствующая им гордыня разрушила твою душу.
Критерий же правильности твоего отношения к Богу, к жизни и к самому себе может открыться в непротиворечивости тех суждений, которым ты следуешь. В православном учении все логично и взаимосвязано. И если твои мысли, слова, поступки никак не вступают в противоречие с тем, что Церковь говорит о спасении, ты на правильном пути. А вот считаешь, например, что Бог тебе что-то обязан за твои «добродетели», значит не принимаешь Искупления, без которого ветхозаветных людей не спасали ни подвиги, ни взаимная забота. И наоборот: считаешь, что вера может обходиться без добрых дел, значит, отделяешь ее от жизни и, по слову апостола, убиваешь. Между прочим, неубедительность учений о спасении «только верой» или «своими заслугами» поняли инославные, которые эти учения сформулировали, но потом стали от них de facto отходить