Слушай, вдруг спохватился он. Только сейчас спохватился. А дома тебе не влетит?
Нет! Не влетит.
Глаза малыша сияли. Разве могло влететь за такую красоту!
А ты можешь ещё луну? радостным шёпотом спросил он. Вот здесь
Круглую или месяц?
Круглую и месяц. Можно?
Ну нет, отрубил мальчик. Так уж совсем не бывает.
Ну, тогда круглую.
Мальчик нарисовал большое белое полнолуние, и матерчатое небо стало ещё удивительнее.
И ракету, попросил малыш.
Ракета получилась похожей на морковь, с пушистым хвостиком ботвы, но малыш был доволен. Он поднял над собой зонт и завертел ручку. Ракета помчалась по краю маленького неба, а звёзды и луна закружились в сказочном хороводе
Ой! сказал мальчик. Эх ты! и схватил за руку малыша. Небо остановилось. Ты знаешь, где мы едем? Где твой магазин?
Небо качнулось.
Малыш прыгнул в сапоги. Глаза его были теперь совсем круглые и рот сделался похожим на букву «о».
Не вздумай реветь, сказал мальчик.
Ну что с ним было делать, с этим малышом? Нельзя же так подарить человеку звёзды, а потом его бросить.
Ладно, никуда не денется твоя сметана.
И они поехали назад, отыскали магазин, купили сметану и снова пошли на остановку ждать трамвая. Ждали долго, стояли под одним зонтом. Капли дождя стали реже и крупнее. Они дробно колотили по зонту.
Лучи фонарей отражались от мокрого асфальта и высвечивали под зонтом колючие белые звёзды и луну.
Мальчик сошёл с тротуара, чтобы взглянуть, не показалось ли за деревьями огоньки трамвая.
Куда ты? Стой под нашим небом, обеспокоенно сказал малыш.
А когда уже подходил трамвай, он спохватился:
Я забыл бросить три копейки!
Он забыл опустить в кассу три копейки и оторвать билет, когда ехал в трамвае. И никто не напомнил трамвай был без кондуктора.
Ерунда, успокоил мальчик. Сейчас поедешь и бросишь два раза. Это ведь всё равно.
Это ведь всё равно, конечно, повторил малыш.
Мальчик помог ему взобраться на площадку вагона. Помог и пошёл с остановки.
Малыш хотел махнуть ему рукой. Но как? В одной руке был зонт, в другой посудина со сметаной. И он просто смотрел вслед большому доброму мальчишке, который подарил ему такое удивительное небо.
Проводив малыша, мальчик вернулся в магазин. Когда мальчик первый раз уходил отсюда, ему показалось, что у порога блеснула трёхкопеечная монета. Он почему-то постеснялся поднять её при малыше. А три копейки были нужны: ехать зайцем больше не хотелось, противно. И мальчик вернулся.
Монетки у порога не было. Мальчик хотел выйти на улицу, но там в это время рванул ветер и дождь приударил так, что асфальт будто закипел.
Это было слишком даже для промокшего насквозь мальчишки. Он остановился в тамбуре в проходе, решил переждать неожиданный дождевой шквал. Прислонился к узкой стенке, чтобы не мешать людям, которые торопливо забегали в магазин, спасаясь от потоков.
Лишь один человек не спешил. Это была довольно грузная тётя в прозрачном плаще с капюшоном. Она вошла, заполнив собой тамбур, и остановилась, шумно дыша. В руке у неё была тугая кошёлка, сплетённая из цветных пластмассовых полосок. Они весело блестели в свете тамбурного плафона. Сверху из кошёлки торчали, как зелёные фазаньи хвосты, пучки лука.
Спешили мимо люди, задевали эти хвосты, кошёлка дёрнулась, и мокрые перья лука мазнули мальчика по штанам.
Владелица кошёлки повернула к мальчику большое набрякшее лицо. У неё были красные, как у гусыни, глазки.
Это ещё зачем? Она выбросила слова такой скороговоркой, что получилось непонятно: «Эт-ще-зчем?» Эт-ще-зчем? повторила она и машинально сжала в круглом кулаке плетёные ручки кошёлки. Чево тут надо? Чево стоишь-то?
Какое ваше дело? сказал мальчик.
Знаем мы вас таких! задохнулась хозяйка пёстрой кошёлки. Стрельцов по чужим карманам!
Злость, захлестнувшая мальчика, была холодной и прозрачной, как снеговая вода. Он не крикнул и не ощетинил глаза.
Он помолчал секунду и отчётливо сказал, глядя прямо в гусиные глаза:
Слониха. Мешочница.
Сорвался и выскочил из магазина. Он услышал за собой захлёбывающийся крик, оборванный хлопком двери. И побежал, не оглядываясь и отчаянно размахивая руками. Бежал он не потому, что боялся, а потому, что в горле закипали слёзы. Однако и сейчас дождю удалось успокоить мальчика. А потом дождь и сам успокоился, стал опять несильным и ровным.
Мальчик бежал всё тише и наконец остановился на углу улиц Чехова и Павлика Морозова. Здесь была остановка трамвая. Мальчик решил поехать домой. Без билета так без билета. Он знал, что дома беспокоятся и ждут и будет сегодня ещё много неприятностей, но думал об этом устало и равнодушно.
Он стоял и ждал.
Проходили разные трамваи: старые, расхлябанные и новые, с автоматическими дверцами и серебристыми звонками. Но нужного номера всё не было.
Сыпались, сыпались крупные круглые капли
И вдруг они перестали сыпаться. Плясали на асфальте, щёлкали по листьям, но не падали на мальчика.
Он поднял голову. Два тёмных зубчатых круга сошлись над ним и закрыли от дождя.
Вот ещё! Он хотел уйти из-под зонтов и уже сердито качнулся вперёд, но его остановил голос:
Ты же промок до костей.
Это был голос девушки. И мальчику показалось, что в словах её скользнула усмешка. Он сунул в сырые карманы кулаки и резко повернулся.
Сзади стояли двое. Это они держали зонты. Мужчина и девушка. Лица их были почти неразличимы. Свет фонаря только чуть касался волос девушки, выбивавшихся из-под косынки. А мужчина весь был в тени. Высокий, в тёмном костюме, молчаливый.
Ты же промок до нитки, повторила девушка.
В самом деле? ядовито сказал мальчик. А я думал, что я абсолютно сухой.
Она усмехнулась.
Тебе показалось. А на самом деле ты абсолютно мокрый. Как цыплёнок, упавший в лужу.
Надо было сразу бросить в ответ что-нибудь едкое и злое. Но мальчика опередил мужчина.
Леночка, перестань, сказал он хрипловатым низким голосом.
И мальчик подумал, что у этого человека, наверно, твёрдое, но немного усталое лицо с резкими прямыми морщинами.
Перестань, пожалуйста, сказал мужчина. Если ты и с кавалерами своими так разговариваешь, я им, честное слово, сочувствую.
Кавалер! фыркнула она.
Мальчик медленным, но решительным шагом ушёл из-под зонтов.
Зря ты ходишь под дождём., сказал ему в спину незнакомец.
Я не виноват, что идёт дождь, ответил мальчик.
Пожалуй Но сейчас ты мокнешь зря. Или кому-нибудь назло?
А хотя бы! сказал мальчик.
Дело хозяйское, вздохнул мужчина.
Конечно, сказал мальчик.
Папа, не тронь его, вмешалась девушка. Он укусит.
Очевидно, у неё был нетерпимый характер.
А трамвай всё не показывался
Промокшая насквозь куртка мальчика стала плотной и блестящей, как клеёнка. Дождь часто и звонко щёлкал по ней водяной картечью.
Я долго не был в родных краях и отвык от дождей, заговорил отец девушки. Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, стоять так и мокнуть неприятное занятие.
«Долго нет трамвая, подумал мальчик. Придётся идти домой пешком.»
И он пошёл.
Подожди, услышал он всё такой же спокойный и глуховатый голос. Возьми зонт. В самом деле. Нам хватит одного. Можешь даже не возвращать.
«Хочет показать, какой он добрый», подумал мальчик. И сказал:
Мне не нужен зонт. По крайней мере для того, чтобы прятаться под ним.
Последние слова сами слетели с языка. Но жалеть мальчик не стал. Сказав это, он ждал ответа. Но мужчина и девушка молчали. Может быть, они удивились?
Тогда он спросил в упор:
Думаете, зонты нужны, только чтобы прятаться под ними от дождя?
Нет, почему, сказал мужчина вполне серьёзно, мы так не думаем. С зонтом, например, очень удобно прыгать с крыши Или выдёргивать из него спицы
А если ручка выгнутая, можно кого-нибудь цеплять за ноги, так же серьёзно добавила девушка. Это очень удобно.
И оба засмеялись негромко и как-то очень необидно. Мальчик почувствовал, что необидно. Однако ему хватало и старых обид и неудач.
Вы смеётесь, бросил он. Вам даже не жалко зонта. Для того чтобы меня не мочило, вам не жалко
Вот нисколечко, поддакнула Лена.
А для другого всё равно бы пожалели
Чем ты лучше других? удивился отец девушки.
Я не о том, хмуро сказал мальчик. я о деле другом, а не о человеке Ну, давайте я вам нарисую звёзды! Хотите?
Он совершенно этого не ожидал. Они хотели. Они сразу поняли, в чём дело.
Сначала мальчик решил, что его просто жалеют.
Вон идёт ваш трамвай, сказал он. Мальчик испытывал судьбу. Он был уверен, что сейчас девушка с отцом поспешат в вагон, где сухо и где светят яркие лампы.