Эллен услышала, как открылась дверь, услышала какие-то слова, а потом, секундой позже, увидела Ларри Вона, стоящего у двери в кухню. В последний раз они виделись менее двух недель назад, но за это время он так сильно переменился, что она не сразу смогла отвести откровенно изумленный взгляд. Как обычно, одет Ларри был безукоризненно синий блейзер на двух пуговицах, рубашка, серые слаксы и лоферы от Гуччи. Изменилось лицо. Он сильно похудел, и, подобно многим, кто не отличается полнотой, потеря веса проявилась, прежде всего, в лице. Глаза утонули в глазницах и, как показалось Эллен, поблекли теперь они были мучнисто-серыми. Кожа тоже посерела и как будто сползла на скулы. Каждые несколько секунд он облизывал влажные губы.
Опомнившись, она смущенно опустила глаза.
Здравствуй, Ларри.
Здравствуй, Эллен. Вот зашел Вон отступил на пару шагов и заглянул в гостиную. Прежде всего Как думаешь, мне можно выпить?
Конечно. Ты знаешь, где у нас все. Налей себе. Я бы угостила, но у меня руки испачканы.
Ничего, не беспокойся. Я сам все найду. Вон открыл буфет, где стояло спиртное, достал бутылку и налил полный стакан джина. Так вот Я, собственно, заглянул, чтобы попрощаться.
Эллен оставила в покое кусочки курицы на сковородке.
Уезжаешь? Надолго?
Не знаю. Может быть, навсегда. Мне здесь больше нечего делать.
А как же твой бизнес?
Бизнес накрылся. Или скоро накроется.
Что ты имеешь в виду? Не бывает так, чтобы бизнес просто взял и накрылся.
Не бывает, но дело в том, что я им больше не владею. Немногие оставшиеся активы принадлежат теперь моим партнерам. Последнее слово он произнес так, словно спешил избавиться от чего-то гадкого, и потом, будто прополаскивая рот от неприятного привкуса, сделал добрый глоток джина. Мартин рассказывал тебе о нашем последнем разговоре?
Да. Эллен посмотрела на сковородку с кусочками курицы.
Теперь ты, наверно, не самого высокого мнения обо мне.
Я не собираюсь судить тебя, Ларри.
Я никому не желал зла. Надеюсь, ты мне веришь.
Верю. Элеоноре многое известно?
Она ничего не знает, бедняжка, и я хочу, насколько это возможно, удержать ее в неведении. Поэтому, в частности, и хочу уехать. Элеонора любит меня, и мне не хотелось бы отнимать эту любовь у нас обоих. Вон наклонился над раковиной. Знаешь, иногда я думаю думаю уже на протяжении многих лет, что мы с тобой могли бы стать чудесной парой.
Эллен зарделась от смущения.
Ты о чем?
Ты из хорошей семьи. Знаешь всех тех людей, знакомство с которыми отняло у меня немало сил и времени. Мы смогли бы поладить и стать своими в Эмити. Ты милая, добрая, сильная. Ты была бы настоящим ценным активом. И я думаю, что смог бы обеспечить такую жизнь, которая тебе бы понравилась.
Эллен улыбнулась.
Я вовсе не такая сильная, как ты думаешь. И совсем не уверена, что стала бы таким уж ценным активом.
Ты недооцениваешь себя. Надеюсь, Мартин понимает, каким владеет сокровищем. Вон допил джин и поставил стакан в раковину. Впрочем, предаваться мечтам уже нет смысла. Он пересек кухню, тронул Эллен за плечо и поцеловал в висок. Прощай, дорогая. Вспоминай меня иногда.
Эллен посмотрела на гостя.
Буду. Она поцеловала его в щеку. Куда направишься?
Не знаю. Может быть, в Вермонт. Или в Нью-Гемпшир. Займусь, например, продажей земли любителям покататься на лыжах. Кто знает? Не исключено, сам увлекусь спортом.
Ты уже поставил в известность Элеонору?
Предупредил, что нам, может быть, придется переехать. Она улыбнулась и сказала: «Как пожелаешь».
Скоро уезжаете?
Как только обсужу с адвокатами вопросы, связанные с моими обязательствами.
Пришли открытку, когда устроишься, чтобы мы знали, где ты и как.
Обязательно. До свидания. Вон вышел из комнаты, и Эллен услышала, как закрылась за ним сетчатая дверь.
Подав детям ужин, она поднялась в спальню и села на кровать. «Жизнь, которая тебе бы понравилась» так сказал Вон. Интересно, какой могла бы быть жизнь с Ларри Воном? Конечно, деньги. Конечно, признание. Ей не пришлось бы сожалеть о той жизни, которую она вела девчонкой, потому что та жизнь никогда бы не кончилась. Не было бы страстного желания обновления, самоутверждения, подтверждения своей женской привлекательности, потребности флиртовать с такими, как Хупер. Но нет. До этого ее, как и многих других женщин, неделями остававшихся в одиночестве в Эмити, пока их мужья работали в Нью-Йорке, могла бы довести скука. Жизнь с Ларри Воном была бы жизнью без вызовов, жизнью дешевой сытости.
Размышляя над словами Вона, Эллен начала понимать, насколько в самом деле богата ее жизнь: отношения с Броуди давали больше, чем все то, что мог предложить Ларри Вон; мелкие испытания и крошечные триумфы складывались в нечто особенное, близкое к радости. И по мере того, как росло осознание этого, росло и сожаление по растраченным впустую чувствам и упущенному времени, в течение которого она пыталась цепляться за прошлое. Внезапно ей стало страшно а что, если прозрение наступило слишком поздно и что-то случится с Броуди прежде, чем она насладится плодами своего взросления? Она посмотрела на часы 6.20. Ему бы уже следовало быть дома. Да, с ним что-то случилось. О нет, Господи, только не с ним, не допусти этого.
Внизу открылась дверь. Эллен соскочила с кровати, выбежала в холл и слетела по лестнице вниз. Увидев Броуди, она обняла его за шею и крепко поцеловала в губы.
Боже мой, сказал он, когда жена отстранилась. Какой жаркий прием.
Глава 13
Нет, эту штуковину вы на мою лодку не погрузите, заявил Квинт.
Они стояли на причале в свете наступающего дня. Солнце поднялось из-за горизонта, но его скрывала растянувшаяся вдоль восточного края неба низкая гряда облаков. С юга дул легкий, теплый ветерок. Шхуна уже была готова к выходу в море. Бочонки выстроились на носу, спиннинги застыли в держателях, поводки пристегнуты к ушкам катушек. Едва слышно пыхтел мотор, клокочущие пузырьки вырывались из выхлопной трубы, когда ее заливали невысокие волны, и дизельная копоть поднималась над водой и уносилась с бризом.
Мужчина в конце пристани сел в пикап, завел двигатель, и грузовичок медленно покатил по грунтовой дороге. Нанесенная с помощью трафарета надпись на дверце гласила: Институт океанографии, Вудс-Хоул.
Квинт стоял спиной к лодке, перед Броуди, Хупером и алюминиевой клеткой между ними. Клетка была чуть больше шести футов в высоту и ширину и около четырех футов в глубину. В клетке имелась контрольная панель и два цилиндрических баллона. На полу лежали кислородный баллон, регулятор, маска и легкий гидрокостюм.
А что не так? спросил Хупер. Весит она немного, и я поставлю ее так, чтобы никому не мешала.
Слишком много места занимает.
А что это вообще за чертовщина? поинтересовался Квинт.
Клетка от акул, объяснил ихтиолог. Такими клетками пользуются дайверы в открытом океане. Мне ее прислали из Вудс-Хоул, привезли на том пикапе, что сейчас уехал.
И что вы планируете с ней делать?
Когда мы найдем рыбу или она найдет нас, я хочу спуститься в клетке под воду и сделать несколько снимков. Сфотографировать такую громадину еще никому не удавалось.
Нет, не пойдет, покачал головой Квинт. Только не на моей лодке.
Но почему?
Потому что это глупость, вот почему. Здравомыслящий человек знает свои границы. Вы замахнулись на невозможное.
Откуда вы знаете?
Такое никому не по силам. Рыба, такая, как наша, сожрет эту клетку на завтрак.
А захочет? Не думаю. Потрясти может, на зуб попробует, но есть, полагаю, не станет.
Станет, если увидит в клетке такую свеженькую наживку.
Не уверен.
Ладно, забыли.
Послушайте, Квинт, такой шанс выпадет раз в жизни. Это не только для меня важно. Я и сам ни о чем таком не думал, пока не увидел ее вчера. Это уникальное существо, по крайней мере в этом полушарии. Больших белых снимали и раньше, но никто еще не фотографировал плавающую в открытом океане акулу длиной в двадцать один фут. Никто и никогда.
Он же сказал, забудьте, проворчал Броуди. Вот и забудьте. К тому же мне вовсе не хочется нести за вас ответственность. Мы выходим в море, чтобы убить акулу, а не снимать о ней домашнее кино.
Какая еще ответственность? Вы никакой ответственности за меня не несете.
В том-то и дело, что несу. Выход в море оплачивает город, так что последнее слово за мной.
Хупер повернулся к Квинту:
Я вам заплачу.
Хозяин лодки улыбнулся.
Неужели? Сколько?
Хватит, вмешался Броуди. Мне наплевать, что скажет Квинт. Я говорю, что этой штуки на борту не будет.
Ихтиолог как будто и не слышал полицейского.
Сто долларов. Наличными. Авансом, как вы любите. Он сунул руку в задний карман, где лежал бумажник.
Я сказал нет! повысил голос Броуди.
Ну? Ваше слово, Квинт. Сто баксов. Наличными. Вот они. Хупер отсчитал пять двадцаток и протянул деньги рыбаку.