Она выдернула руку из моих пальцев и залезла в свою большую кожаную сумку. Извлекла из нее нечто завернутое в газету. Потом развернула бумагу и продемонстрировала кухонный нож, на котором все еще оставалась влажная красная кровь.
У него было это, а я не знала. Должно быть, он приготовил его для меня, когда выходил на кухню.
Я забрал у нее нож, положил на стол, все так же в газете, и сообщил Вулфу:
Пульс несколько учащенный, но вообще в норме.
Вулф положил руки на подлокотники, приготовился и поднялся, потом произнес:
Пожалуйста, не двигайтесь, миссис Чапин. Он обошел сидящую женщину и посмотрел на ее шею, а затем наклонился, чтобы разглядеть получше. Подобной кипучей деятельности я не замечал за ним вот уже около месяца. Не отрываясь от порезов, Вулф сказал: Пожалуйста, наклоните голову вперед, чуть-чуть, и снова поднимите.
Она последовала его указаниям, и кровь хлынула вновь, из одного места едва ли не брызнув на него.
Вулф выпрямился:
В самом деле. Вызови врача, Арчи.
Миссис Чапин начала было поворачиваться к нему, но я остановил ее. Она запротестовала:
Мне не нужен врач. Я добралась сюда, смогу добраться и до дому. Я лишь хотела показать вам и спросить
Да, мадам. В данный момент вы должны слушаться меня Будьте так добры
Я уже был у телефона и набирал номер. Кто-то ответил, и я попросил доктора Волмера. Женский голос на другом конце провода сообщил, что его нет, он только что вышел, и, если дело срочное, она может успеть перехватить его в дверях. Я начал было просить ее так и сделать, но тут мне пришло в голову, что я сам смогу справиться быстрее, а потому швырнул трубку и бросился из кабинета. Фриц вытирал пыль в прихожей, и я велел ему далеко не уходить. Выскочив на крыльцо, я заметил у обочины такси конечно же, нашей посетительницы. Примерно в двухстах футах к востоку стояло синее «купе» доктора Волмера, который как раз садился в него. Окликнув доктора, я рванул к нему. Он меня услышал и к тому времени, когда я подбежал к машине, уже снова стоял на тротуаре. Я сообщил ему о пострадавшей, зашедшей к нам, и он достал из машины сумку и пошел со мной.
В своем бизнесе я сотню раз убеждался, что единственное, чего никогда не захочешь оставить в ящике комода, это любопытство. Когда мы оказались у нашего крыльца, я снова бросил взгляд на стоявшее рядом такси. И на секунду растерялся, так как водитель уставился на меня и подмигнул.
Мы с доком зашли внутрь. Фриц дежурил в прихожей и сообщил, что Вулф удалился на кухню и вернется, когда врач закончит. Я попросил его, ради всего святого, не давать Вулфу приниматься за еду и повел Волмера в кабинет. Дора Чапин все так же сидела в кресле. Я представил их друг другу, и доктор поставил сумку на стол и подошел к раненой для осмотра. Он немного повозился с порезами и объявил, что, возможно, их придется зашивать, а для более точного заключения их надо промыть. Я показал ему ванную, объяснил, где находятся бинты, йод и так далее, а потом сказал:
Я позову Фрица помочь вам. А у меня дельце на улице. Если понадоблюсь, буду там.
Он отозвался, мол, все в порядке. Я вышел в прихожую и объяснил Фрицу его новые обязанности. Потом спустился на тротуар.
Такси все еще стояло там. Водитель больше не подмигивал, а просто смотрел на меня. Я обратился к нему:
Привет!
Очень редко говорю так много.
Как много?
Чтобы сказать «привет». Любую форму приветствия.
Не виню вас. Могу я заглянуть внутрь?
Я открыл дверцу и просунул голову достаточно, чтобы хорошенько разглядеть прикрепленное к панели удостоверение в рамке, с фотографией и именем водителя. То была лишь догадка наобум, но я решил, что если уж угадаю, то сберегу время. Я вылез наружу, поставил ногу на подножку и ухмыльнулся ему:
Насколько я понимаю, вы хороший инженер.
Секунду вид у него был презабавный, а потом он рассмеялся:
То было, когда я участвовал в бурлеске. Нынче я исполняю лишь драматические роли. Черт, да хватит лыбиться на меня! У меня и так башка трещит.
Я стер свою ухмылку:
Почему вы подмигнули мне, когда я проходил мимо?
А почему бы и нет?
Не знаю. Черт, да не корчите из себя оригинала! Я всего лишь задал вам безобидный вопрос. Так что с подмигиванием?
Я тот еще фрукт, покачал он головой. Разве я не сказал, что у меня голова трещит? Давай-ка посмотрим, не найдется ли для тебя местечка, куда тебе стоит отправиться. Тебя зовут Ниро Вулф?
Нет. А вот вас зовут Питни Скотт. Я заносил ваше имя в составленный мной список, а рядом с ним проставил взнос в пять долларов.
Я слышал об этом списке.
Вот как? От кого?
Хм От людей. Можешь меня вычеркнуть. На прошлой неделе я заработал восемнадцать долларов и двадцать центов.
Вам известно назначение этого списка.
И это тоже, кивнул он. Вы хотите спасти мою жизнь. Послушай-ка, дружище Запрашивать пять баксов за спасение моей жизни просто оскорбительно. Поверь мне, это чрезмерно. Спекулятивная оценка. Он рассмеялся. Полагаю, у подобных вещей есть предел. А отрицательная величина существует только в математике. Ты понятия не имеешь, какое ощущение солидности и уверенности могут придать человеку подобные размышления. В доме есть выпить?
Как насчет двух долларов? Назначим два.
И это много.
Тогда один.
Ты все равно льстишь мне. Хотя для ноября было холодно, дул сырой ветер, перчаток на нем не было, и его руки покраснели и загрубели. Он сунул одеревеневшие пальцы в карман, достал мелочь, выбрал из нее пятицентовик и сунул его мне. Вот, я расплачиваюсь с тобой и могу выкинуть это из головы. Теперь, когда я ничего тебе не должен, найдется выпивка?
Что предпочитаете?
Я Если бы нашелся хороший ржаной виски Скотт наклонился ко мне, и в его глазах появилось какое-то выражение, затем он отстранился; голос его зазвучал резко и отнюдь не по-дружески. Ты шуток не понимаешь, что ли? За рулем я не пью. Эта женщина сильно пострадала?
Не думаю, голова ее пока на месте. Доктор подлатает ее. И часто вам случается бывать у нее? Или у ее мужа?
Я вожу ее, когда она вызывает меня, и ее мужа тоже, все так же резко ответил он. Я таксист. Они дают мне подзаработать, когда могут, памятуя старые денечки. Раз-другой они даже позволили мне выпить у себя. Полу нравится наблюдать за мной пьяным, и он проставляет выпивку. Скотт рассмеялся, и его резкости как не бывало. Ну, принимаешь такое положение во всех его проявлениях и просить о чем-то уже просто не можешь. Я собираюсь оставаться трезвым, чтобы ничего не упустить. Я подмигнул тебе, потому что теперь и ты в этом замешан и станешь таким же забавным, как и все остальные.
Это меня ничуть не обеспокоит, я и без того всегда был смешным. Чапин пьет вместе с вами?
Он не пьет. Говорит, у него от этого нога болит.
Вы знаете, что за обнаружение Эндрю Хиббарда назначена награда в пять тысяч долларов?
Нет.
Живым или мертвым.
У меня возникло такое ощущение, что я вдруг во что-то попал, просто наугад размахивая ножом. Выражение лица его изменилось, застыв в удивлении, как если бы ему в голову пришла мысль, ранее не удосуживавшаяся посетить его. Он отозвался:
Ну, человек он дорогостоящий, и это не так уж и много за него. Хотя Энди парень неплохой. Кто назначил награду?
Его племянница. Завтра об этом объявят газеты.
Хорошая девочка. Благослови ее Господь! Он засмеялся. Факт, что пять тысяч долларов чертовски больше пяти центов, неоспорим! Как считаешь? Есть сигареты?
Я достал пачку и прикурил нам обоим. Его пальцы совсем не держали сигарету, и мне даже стало его жалко, поэтому я сказал:
Просто задумайтесь над следующим. Дом Хиббарда расположен в Юниверсити-Хайтс. Если вы едете где-нибудь по центру города, скажем поблизости от Перри-стрит, даже не знаю, где именно, а оттуда на Сто шестнадцатую улицу, сколько бы вы получили за это обычно? Ну-ка два доллара за восемь миль, то есть получается около полутора долларов. Но если бы по дороге в северную часть с вами в машине оказался ваш старый одноклассник Эндрю Хиббард ну или его труп, а то и вовсе только его часть, скажем, голова да руки, то вместо доллара с половиной вы получили бы пять штук. Как видите, все зависит от вашего груза.
Чтобы не отрывать от него взгляда, я выпускал дым уголком рта. Конечно же, изводить человека, отчаянно нуждающегося в выпивке, притом что он ее не получит, было все равно что выбивать из-под калеки костыль, однако мне не нужно было напоминать самому себе, что в любви и бизнесе все средства хороши. Основные принципы вроде этого либо заложены в человеке, либо нет.
Питни Скотт достаточно владел собой, чтобы рта не раскрыть на мою тираду. Он смотрел на свои дрожащие пальцы с сигаретой так долго, что в конце концов на них взглянул и я. Наконец он безвольно уронил руку вниз, посмотрел на меня и начал смеяться, потом спросил: