Нет.
Я переспросил:
Вы имеете в виду, не то?
Нет, полагаю, является отрицанием. Нет.
Дайте-ка взглянуть на эти чертовы бумажки!
Он передвинул их мне, я взял увеличительное стекло и принялся рассматривать. После практики, приобретенной прошлым вечером, проявлять особую тщательность необходимости не было. Я и в самом деле был настроен весьма недоверчиво, к тому же зол как черт, ведь в работе детектива нет ничего более важного, чем подтверждать свои предчувствия как можно чаще. Если однажды отказаться от них, то можно сразу же бросать это занятие и идти устраиваться в убойный отдел. Не говоря уже о том, что эта пишущая машинка являлась одной из двух необходимых Вулфу вещей.
Он между тем говорил:
Очень жаль, что мистер Фаррелл покинул нас. Не уверен, что с моим следующим предложением следует ждать его возвращения. Да, кстати, он и не упоминал о нем. Вулф взял письмо Фаррелла и взглянул на него. Полагаю, Арчи, тебе лучше пока оставить поиски мистера Хиббарда Он осекся, а затем произнес изменившимся тоном: Мистер Гудвин, дайте мне лупу.
Я отдал. Формальное обращение Вулфа ко мне, когда мы были одни, означало, что он едва ли вне себя от возбуждения, но я понятия не имел из-за чего. Потом я увидел, для чего ему понадобилось увеличительное стекло. Он изучал через него письмо Фаррелла! Я так и уставился на него. Он продолжал рассматривать. Я молчал. Во мне родилось восхитительное подозрение, что никогда не стоит игнорировать предчувствия.
Наконец Вулф произнес:
В самом деле.
Я протянул руку, и он передал мне письмо и лупу. Я заметил с первого же взгляда, но все равно продолжал рассматривать так приятно было созерцать, что «а» выскакивает со строки и чуть смещена влево, а «н» кривовата, и все прочие признаки. Я положил письмо на стол и оскалился Вулфу:
Старый Орлиный Глаз. Черт меня побери, что я упустил это!
Снимай шляпу и пальто, Арчи, ответил он. Кому нужно позвонить в Филадельфию, чтобы выяснить, где там можно найти архитектора, приехавшего за заказом?
Глава 14
Я двинулся в прихожую повесить шляпу и пальто, но перед самой дверью развернулся и пошел назад.
Послушайте, начал я, «родстеру» необходимы упражнения на свежем воздухе. Мы можем просидеть на телефоне весь день, но так ничего и не добиться. Почему бы не сделать следующее: вы обзвоните друзей Фаррелла, вдруг что получится разузнать о нем. А я покачу в Филадельфию и свяжусь с вами сразу же, как доберусь. Если вы ничего не выясните, я поищу его на месте. К полтретьего, думаю, доберусь туда.
Превосходно! согласился Вулф. Но двенадцатичасовой поезд прибывает в Филадельфию в два.
Ну да, я знаю, но
Арчи, давай сойдемся на поезде.
Оставалась еще масса времени, чтобы обсудить несколько возможных вариантов, поскольку Пенсильванский вокзал располагался всего лишь в пяти минутах ходьбы. Я сел на двенадцатичасовой поезд, поел в вагоне-ресторане и уже в две минуты третьего позвонил Вулфу с вокзала на Брод-стрит.
Ничего существенного узнать ему не удалось, разве только имена нескольких друзей и знакомых Фаррелла в Филадельфии. Я переговорил со всеми, до кого смог дозвониться, и пробегал весь день, посетив Клуб изобразительных искусств и редакции архитектурного журнала и газет, выспрашивая, не известно ли им, кто намеревается что-то там построить и прочее. И я начинал задумываться: а такой ли уж бредовой является идея, что пришла мне в голову еще в поезде? Не был ли сам Фаррелл замешан в деле Чапина и не напечатал ли он по какой-то причине это письмо на искомой машинке, возможно, чтобы выдать ее, а потом скрылся? Существовала ли возможность, что он направился вовсе не в Филадельфию, а в совершенно иное место быть может, даже на трансатлантическом лайнере?
Однако около шести часов мне все-таки удалось напасть на его след. Я принялся обзванивать архитекторов, и где-то после трех десятков мне попался один, который рассказал, что некий мистер Алленби, разбогатевший и ударившийся в сентиментальность, собрался построить библиотеку для какого-то городка в Миссури, которому посчастливилось дать ему рождение, а затем лишиться его. Об этом строительном проекте слышать мне еще не доводилось, поэтому я позвонил Алленби, который и поведал мне, что пригласил мистера Фаррелла к себе на обед в семь часов вечера.
Я перехватил пару сэндвичей и ринулся туда, где вынужден был ожидать, пока он не закончит трапезу.
Я перехватил пару сэндвичей и ринулся туда, где вынужден был ожидать, пока он не закончит трапезу.
Мы встретились в библиотеке мистера Алленби. Естественно, Фаррелл понять не мог, как я там оказался. Я предоставил ему десять секунд, чтобы он смог выразить удивление, а затем спросил:
Прошлым вечером вы написали письмо Ниро Вулфу. Где пишущая машинка, которой вы пользовались?
Он улыбнулся, как полагается обескураженному джентльмену, и ответил:
Полагаю, там же, где ее и оставил. Я не брал ее.
Ну так где же она? Простите, что вот так набрасываюсь на вас. Я искал вас более пяти часов и совершенно выбился из сил. Машинка, на которой вы напечатали это письмо, та самая, которой Пол Чапин пользовался для своих стихотворений. Вот в чем штука.
Нет! Он уставился на меня, а затем рассмеялся. Ей-богу, ну и дела! Вы уверены? Столько биться, чтобы собрать все те образцы, а потом просто написать это письмо Будь я проклят!
Ага. После того, как вы расскажете про нее
Ах да. Я воспользовался машинкой в клубе «Гарвард».
Вот как.
Ну да, так. Будь я проклят!
Ага. Где хранится машинка?
Ну, это же та Да ею может воспользоваться любой член клуба. Прошлым вечером я как раз был там, когда пришла телеграмма от мистера Алленби, и я написал на ней два-три письма. Она в комнатке за курительной, что-то вроде ниши. Время от времени ею пользуется множество народу.
Надо же! Я сел. Очень мило. Сладко до тошноты. Доступна для любого, и ею пользуются тысячи.
Вряд ли тысячи, всего лишь несколько
Десятков вполне достаточно. Вы когда-нибудь видели, как на ней печатал Пол Чапин?
Не могу сказать Хотя, думаю Да, в том маленьком кресле, засунув искалеченную ногу под Я совершенно уверен, что видел.
Кто-либо из ваших друзей, из этой компании?
Правда не могу сказать.
А многие из них состоят в клубе?
Почти все. Майк Эйерс не состоит, и, кажется, Лео Элкус ушел из него несколько лет назад
Понимаю. В нише есть другие машинки?
Есть еще одна, но она принадлежит общественному стенографисту. А эту, как я понимаю, пожертвовал какой-то член клуба. Раньше она стояла в библиотеке, но всякие мастера, что печатают одним пальцем, слишком громко стучали по ней.
Ясно. Я поднялся. Представляете, каково мне добраться до Филадельфии и получить пинок под зад? Могу я сообщить Вулфу, когда вы возвращаетесь, на случай если вы ему понадобитесь?
Он ответил, что, вероятно, завтра, ему надо будет подготовить эскизы на рассмотрение мистера Алленби. Я поблагодарил его и вышел на улицу искать свежий воздух и трамвай в Северную Филадельфию.
Обратная поездка в Нью-Йорк в вагоне для курящих, наполненном сигарным дымом, который выдыхали сотни легких, отнюдь не способствовала улучшению моего настроения. Я не смог ничего придумать, чтобы не заснуть, но заснуть тоже не смог. Поезд прибыл на Пенсильванский вокзал в полночь, и я побрел домой.
Кабинет был погружен во тьму, Вулф уже отправился спать. На моем столе записки для меня не оказалось, а значит, ничего потрясающего в мое отсутствие не произошло. Я взял кувшин молока в холодильнике и поднялся наверх. Комната Вулфа располагалась на том же этаже, что и моя, окна которой выходили на Тридцать пятую улицу, а у него на задний двор. Я подумал: может, он еще не спит и не прочь услышать радостную весть, а потому прошел в конец коридора посмотреть, не выбивается ли из-под его двери свет. Однако близко подходить не стал, помня о рубильнике, который Вулф включал, ложась спать. Когда кто-либо подступал к его двери на восемь футов или же прикасался к любому его окну, в моей комнате раздавался звонок, достаточно громкий, чтобы парализовать кого угодно. Свет из-под двери Вулфа не пробивался, так что я пошел к себе с молоком, которое выпил, пока готовился ко сну.
В половине девятого утра в пятницу, после завтрака, я все еще сидел в кабинете, поскольку, во-первых, совершенно не испытывал энтузиазма относительно поисков Хиббарда, а во-вторых, собирался дождаться девяти часов и перехватить Вулфа, прежде чем он отправится в оранжерею. Однако в половине девятого зазвонил внутренний телефон, и я взял трубку. Звонил Вулф из своей спальни. Он поинтересовался, было ли мое путешествие приятным. Я ответил, что для полного счастья мне не хватало только Доры Чапин для компании. Тогда он спросил, вспомнил ли мистер Фаррелл, какой пишущей машинкой он воспользовался. Я ответил: