Я слез с подножки и отступил назад. Из подъезда дома номер 203 вышла Дора Чапин и направилась к такси. На ней было другое пальто и другой мех, но лицо осталось тем же, равно как и серые глазки. Она несла прямоугольный сверток размером с обувную коробку, и я предположил, что там находятся лакомства для воскресного обеда мужа. Дора Чапин как будто не обратила на меня внимания, не говоря уже о том, что узнала. Затем она ступила на подножку и уперлась взглядом прямо в меня, и впервые я заметил в ее глазах выражение, которое мог бы как-то назвать, причем далеко не нежностью. Можно было бы определить его как приглашение, если при этом взяться уточнить, к чему именно она меня приглашала. Тем не менее я его принял.
Миссис Чапин, нельзя ли проехаться с вами? поинтересовался я. Я хотел бы рассказать вам
Она забралась в такси и хлопнула дверцей. Питни Скотт нажал на стартер, включил сцепление и тронулся. Я стоял и смотрел вслед удаляющейся машине без особого ликования, так как приехал туда повидаться именно с ней.
Я добрел до угла и позвонил Вулфу, сообщив ему, что дома к ланчу меня не будет, против чего сам особо и не возражал, поскольку яйца, сметана и колбаски, коими я загрузился в десять часов, пока еще не определились относительно своего будущего. Затем купил «Таймс», вернулся к «родстеру» и устроился в нем поудобнее. Если только у нее не было каких-то связей, о которых инспектор Кремер не знал, пробыть в Гробницах долго ей не позволят.
При этом ждать мне пришлось чуть ли не полтора часа. Было почти два часа, и я уже начинал подумывать, не наведаться ли мне в гастроном, в котором Фред Даркин обитал бо́льшую часть недели, когда в восьмидесятый раз поднял глаза на звук приближающейся машины и увидел подъезжающее такси. Я заранее определился, как себя вести. Со всей этой враждебностью в глазах Доры мне подумалось, что не стоит и пытаться присоединиться к ней внизу и потом вместе с ней подниматься. Я решил подождать, пока она не окажется дома, а затем уговорить Питни Скотта проводить меня к ней. Если он будет рядом, может, она и впустит меня. Однако мне снова не повезло. Вместо того чтобы остановиться у подъезда, Скотт не доехал до него нескольких ярдов, а потом они оба выбрались из машины и зашли в дом. Я ошарашенно уставился на них, изрыгнул проклятия, и решил больше не ждать. Вылез из «родстера», в первый и последний раз проник в дом 203, подошел к лифту и велел доставить на пятый этаж. Лифтер окинул меня взглядом, в котором сквозила обычная снисходительная и усталая подозрительность, однако от вопросов воздержался. Выйдя на пятом этаже, я позвонил в квартиру 5C.
Что ж, в произошедшем тем днем в квартире Пола Чапина особых поводов для гордости у меня нет. Несомненно, я допустил промах, и то была отнюдь не моя заслуга, что в итоге обошлось окончанием лишь дела Чапина, а не чего-то гораздо большего, однако оценка случившегося всецело зависит от его восприятия. Я и правда не могу согласиться, что все было так уж тупо, на что как будто указывали одно-два последующих замечания Вулфа. Как бы то ни было, произошло следующее.
Дора Чапин подошла к двери и открыла, и я тут же поставил ногу на порог. Она спросила, чего я хочу, и я ответил, что мне надо кое-что спросить у Питни Скотта. На это она заявила, что он спустится через полчаса, а я могу подождать внизу, и начала закрывать дверь, пока не уперлась в мою ногу. Я выпалил:
Послушайте, миссис Чапин, мне хотелось бы и вас кое о чем спросить. Вы думаете, что я против вашего мужа, но это не так, я за него. Честное слово! Друзей у него осталось не так уж много, да и в любом случае от вас не убудет, если вы меня выслушаете. Я хочу кое-что вам сообщить. Мог бы рассказать полиции, а не вам, но, поверьте мне, вам это тоже не понравится. Позвольте войти. У вас Питни Скотт.
Она распахнула дверь и объявила:
Проходите.
Возможно, перемена в ее настроении должна была возбудить у меня подозрения, но этого не произошло. Я всего лишь подумал, что запугал ее, и мысленно немного поднял свою ставку: если доктора Бертона кокнул не ее муж, то уж точно она сама. Я зашел, закрыл за собой дверь и проследовал за ней по коридору через гостиную, столовую и на кухню. Комнаты были просторными и хорошо обставленными и создавали впечатление зажиточности. На кухне, за столом с эмалированной столешницей, сидел Питни Скотт и поглощал кусок подрумяненной курицы. На блюде оставалось еще четыре-пять кусков. Я обратился к Доре Чапин:
Может, нам лучше пройти в другую комнату, чтобы не мешать мистеру Скотту?
Она кивнула на стул и указала на курицу:
Тут еще много. Потом повернулась к Скотту. Я принесу вам выпить.
Он покачал головой, дожевал и проглотил:
Я в завязке уже десять дней, миссис Чапин. Смешного в этом мало, можете не сомневаться. Мне вполне хватит кофе. Давай Ты сказал, Гудвин, да? Давай помогай. Миссис Чапин говорит, она уже поела.
Я был голоден, а курица выглядела аппетитно, признаю, однако, как мне показалось, присоединиться мне следовало и с психологической точки зрения. Не говоря уже о салате с зеленым перцем. Я уселся на стул, и Скотт протянул мне тарелку. Дора Чапин подошла к плите, чтобы уменьшить пламя под кофейником. Шея ее все еще была забинтована, и выбритые места выглядели малопривлекательно. Она была крупнее, чем мне показалось в тот день в кабинете, даже несколько грузной. Затем она зачем-то вышла в столовую, а я, пару раз откусив от курицы, проникся к ней более теплыми чувствами и завязал разговор со Скоттом. Через какое-то время Дора Чапин вернулась с кофейными чашками и сахарницей.
Конечно же, это было в кофе. Вероятно, она подмешала прямо в кофейник, поскольку сама не пила его, хотя постороннего вкуса я не почувствовал. Кофе был крепким, но в остальном очень даже ничего. Как бы то ни было, она наверняка бросила все снотворное и какие-то еще таблетки, что смогла раздобыть, так как, видит Бог, оно оказалось весьма действенным. Я начал ощущать его воздействие, когда протянул Скотту сигарету и одновременно увидел выражение его лица. Он опережал меня на несколько секунд. Дора Чапин снова вышла. Скотт посмотрел на дверь, через которую она удалилась, и попытался встать со стула, но не смог. И это было последнее, что я помню как он пытается подняться со стула, хотя после этого меня должно было хватить еще на какие-то действия, поскольку, очнувшись, я оказался в столовой, почти у двери в гостиную и коридор.
Когда я пришел в себя, стояла темень. Это было первое, что я осознал, и какое-то время единственное, потому как не мог даже пошевелиться и отчаянно пытался широко открыть глаза. Справа от меня, словно где-то в невероятной дали, тускло светились два больших прямоугольника, и я стал ломать голову, что же это такое. Внезапно меня озарило: это окна и в комнате, где я нахожусь, темно, а на улице горят фонари. Затем я задумался, что же это за комната.
Сознание возвращалось крайне сумбурно. Я все еще не определил своего местонахождения, хотя и продолжал ломать голову над этим. Перекатившись по полу, я наткнулся рукой на что-то металлическое, острое, и сразу же отдернул ее. Мне удалось встать на колени, и я пополз. Наткнулся на стол, кресло или даже два и в итоге уперся в стену. Тогда я пополз вдоль стены, касаясь ее плечом, огибая мебель и останавливаясь каждые пару футов, чтобы ощупать стену, и в конце концов достиг двери. Я попытался встать, но не смог, пришлось просто пошарить рукой вверху. Обнаружив выключатель, я нажал на него. Зажегся свет. Напрягая мышцы на лбу и висках, чтобы не закрывались глаза, я двинулся к месту, где на полу что-то лежало, и обнаружил, что напугавшей меня металлической штукой была связка моих ключей. Там же лежал мой бумажник, блокнот с карандашом, карманный нож, авторучка, носовой платок вещи из моих карманов.
Я схватился за кресло и поднялся на ноги, но идти не смог. Стоило мне попытаться, и я упал. Оглядевшись по сторонам в поисках телефона и не обнаружив его, я пополз в гостиную, где у двери нашарил выключатель и щелкнул им. Телефон оказался на тумбочке у противоположной стены. Он представлялся таким далеким, что меня охватило желание просто лечь и сдаться, но из-за этого тут же захотелось заорать, показав тем самым, что я ни за что не уступлю. Заорать тоже не получилось. Наконец я добрался до тумбочки, уселся возле нее на полу, дотянулся до телефона, взял телефонную трубку и поднес к уху. Из трубки донесся мужской голос, очень слабый. Я назвал ему номер Вулфа, но в ответ голос сказал, что меня не слышно, и тогда я прокричал его. Через какое-то время я услышал другой голос и прокричал:
Мне нужен Ниро Вулф!
Другой голос что-то забормотал, и я велел говорить громче и спросил, кто это, а потом до меня дошло, что это Фриц. Я попросил позвать Вулфа, но он ответил, что Вулфа нет, тогда я сказал, что он сошел с ума, а он начал опять что-то бурчать, и я сказал, чтобы он повторил громче и медленнее.