полу, как по льду. Затем ноги согнулись в коленях, нарвавшись на препятствие в виде ковра.
Сиди не дергайся! С силой толкнул ее на диван.
Марина упала лицом вниз и с минуту не могла подняться, чтобы принять сидячее
положение. Перед глазами всё плыло, живот заныл тупой болью.
Когда все-таки выпрямилась и сумела сесть, оперевшись на спину, первое, что увидела перед
собой, было разъяренное лицо брата. Он смотрел на
нее с оглушительной яростью и вытирал салфеткой кровоточащую руку. Оказывается, она
прокусила ему кожу до крови. Да и похер. У самой плечо
болело. И колено. Разбитые часы на руке остановились. Кофта у горловины разорвана.
Марина расстегнула оставшуюся целой нижнюю пуговицу и скинула кардиган с плеч,
бросив тут же на диване. Всё пыталась отдышаться и никак
не могла.
Егор, зло выдохнув, упал рядом.
Отпусти меня выдавила сипло, почти неслышно.
Связки горели. Легкие горели. Дыхание срывалось с пересохших губ громче, чем слова.
Ты чё, бл*ть, озверину нажралась?!
Отпусти меня Черт, снова почти беззвучно. Куда-то пропал голос, сев глубоко в
груди.
Погуляла, и хватит. Он тоже тяжело дышал.
Я не пойду к нему! Я не буду с ним спать! Я его ненавижу! Ты меня продал ему! Как
вещь! Ты меня всего лишил! У меня из-за тебя жизни нет!
начала кричать сорванным голосом. Отпусти меня! Почему я должна за тебя
расплачиваться?
Потому что он хочет тебя. Веня хочет тебя.
А я не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! И никогда не хотела! Я не хочу с ним быть, и ты
это знаешь! бесконечно орала она. Не боясь
получить в ответ пощечину, ударила брата по щеке, раз-второй. Ломая ногти, вцепилась в
рубашку на его груди и затрясла: Почему я должна за
тебя расплачиваться? Почему?!
Он в ответ не ударил, просто с силой сжал запястья и отодрал от себя ее руки. Скрестил и
обездвижил их, глядя злым, но уже осмысленным
взглядом.
Марина сухо сглотнула.
Он меня насилует каждый раз, а ты делаешь вид, что так и надо Во что ты превратился,
Егор? Кем ты стал? Кто ты? Одумайся
Всё так же тяжело дыша, Егор молчал, хотя уже должен был отдышаться. Пальцы
постепенно расслабились. Опустив голову, он крепко и нервно
потер лысину. Лицо. Шумно выдохнул, уставился на нее, добела закусив губу, и у Маринки
загорелась маленькая надежда, что уйти все-таки
получится.
Она медленно подняла руки, чуть подалась вперед и сжала ладонями его щеки, заставляя
смотреть на себя.
Отпусти меня, Егор. Ну, пожалуйста Пока не поздно. Иначе ты не выгребешь. Будь
человеком. Просто отпусти. Ты меня ненавидишь, я знаю.
Ну и что. Отпусти. Я уйду в футболке и джинсах. Ничего не возьму. Даже машину можешь
себе оставить. Мне ничего не надо, просто отпусти.
Скажи Харину, что я пропала. Исчезла, сбежала. Я всё забуду. Навсегда. И ничего никому не
скажу.
То живое, что она уловила в его взгляде и что дало ей слепую безосновательную надежду на
спасение, погасло. Глаза Егора стали снова пустые и
холодные. Жестокие и безразличные. Кажется, лицо под руками затвердело, и Марина
одернула ладони, словно коснулась чего-то мерзкого и
скользкого. Противного. Будто змею в руках подержала.
Отпусти! Ну отпусти! Отпусти меня! Отпусти! Отпусти! истошно заорала так, что в
ушах зазвенело, и от собственного нечеловеческого крика
в голове что-то щелкнуло.
Я ему денег должен. Много. Очень много. Иди к себе в комнату, и может быть, сегодня
будет ваша последняя встреча, замогильным голосом
приказал он, оставшись глухим к ее отчаянной мольбе.
Ты не выгребешь. Ты не человек. Ты даже не животное. Я не знаю такого слова, чтобы
как-то назвать тебя. Ты не видишь себя со стороны Кем
ты стал Тебе не пройдет всё даром. Да, сегодня будет наша последняя с Хариным встреча.
Это точно. Но из своей комнаты я не выйду, можешь
меня хоть убить. Пристрелить, придушить. Что хочешь делай. Я тебя не боюсь. Мне насрать,
что ты со мной сделаешь, я никуда не выйду.
Не Егора Марина боялась, не этого труса убогого. Он шакал, гиена. Падальщик. Живет по
указке, ни на что сам не способный. Другого она
боялась
Стэльмах кое-как поднялась с дивана и, прихрамывая, пошла к себе в комнату. Камнем упала
на кровать и лежала в одном положении бесконечное
количество времени. В апатии. Словно в вакууме. Без кислорода, без мыслей, без всего.
Потом она смыла с себя потекшую косметику и переоделась. Надела черное белье, черную
водолазку и черные джинсы.
Серёженька, только не ищи меня, только не ищи, уходи, уезжай. Ты не знаешь, какие они
звери. Ты даже не представляешь. Брось Забудь
И знала, что не бросит, не забудет, не уедет, не скроется. Знала, что не бросит
Даже позвонить ему не могла. Еще до того, как она ушла в комнату, Егор бросил ее телефон
в раковину и включил воду.
***
За окном давно стемнело. Марина так и сидела на кровати в одном положении и смотрела на
белеющую в сумраке дверь. Ждала, что вот-вот она
откроется и начнется ад. Ее персональный филиал ада на земле.
С первого этажа донесся заливистый лай собаки, а через некоторое время комнату медленно
прорезал угол света. Дверь распахнулась, и в проеме
возникла крупная мужская фигура.
Можно войти? спросил ледяной голос.
Можно подумать, если я скажу «нет», тебя, сука, это остановит! Разве когда-нибудь
останавливало?!
Марина молчала. Напряглась, став сплошным нервным клубком, и вся собралась внутри,
сжалась.
Харин включил свет, прошел по комнате и встал у кровати. На одной его руке была намотана
металлическая ринговка-кобра, другой он потянулся,
чтобы коснуться Маринкиного лица. Взяв за подбородок, он приподнял ее голову, заставляя
смотреть на себя.
Я соскучился, сказал мягко и холодно. Давно тебя не видел. Целый месяц.
Убери от меня свои руки, дернула головой.
В последний раз я был немного груб с тобой. Прости.
Немного? И только в последний раз?
Ты сама виновата. Ты меня разозлила.
Я не буду спать с тобой, не притрагивайся ко мне.
Он снисходительно улыбнулся:
Ты всегда так говоришь. А потом соглашаешься.
Я не соглашаюсь. Ты меня насилуешь.
Не драматизируй, снова медленно улыбнулся и присел рядом. Когда женщина
говорит «нет», это значит «да». Кончиками пальцев
погладил ее волосы.
Не в моем случае. Съёжилась. От отвращения к этому извергу, во рту пересохло.
Конечно. Ты особенная. Я всегда это знал. Обещаю, я больше не буду грубым.
Попытался погладить по щеке, но Марина отклонилась. Ты
опять злишь меня? Что это? Вдруг неаккуратно и с треском оттянул ворот водолазки.
Господи... Там же засос мажаринский. Пятнышко чуть заметно, но все равно оно есть.
Где? спросила невозмутимо без каких-либо эмоций.
У тебя пятно на шее.
Плойкой обожглась. Такое бывает.
Тебя кто-то трогал? Металл в голосе. Будто нож, который к горлу приставили.
Нет.
Ты мне не врешь?
Нет.
Если ты мне врешь, я тебя накажу. Положил ладонь ей на бедро.
Марина, не сумев выдержать его прикосновения, откинула руку.
Мне все равно. Можешь хоть убить. Найди себе шлюху, Веня. Эскортницу. Отъ*бись от
меня, в конце концов, намеренно грязно выругалась.
Харин не мог слышать от нее мат. Это его страшно бесило.
Мне не нужна эскортница. Мне не нужна шлюха, которую половина Москвы перетрахала.
Мне нужна ты.
Еще недели две назад Маринка с радостью бы заявила ему в рожу, что, пока его не было, ее
тоже половина Москвы перетрахала. Но сейчас она
молчала.
Харин схватил ее за лицо и сдавил пальцами так сильно, что рот приоткрылся вот-вот
челюсть свернется. Но она не пикнула, не застонала от
боли. Не пошевелилась.
Если ты с кем-то была, я тебя убью. И его тоже.
Я ни с кем не была, сказала, когда он убрал руку.
А, по-моему, ты мне врешь, с ледяным спокойствием произнес Веня, поднялся и вышел
из комнаты.
Маринка быстро и поверхностно задышала, приходя в себя после этой атаки. Потом ее
словно что-то подкинуло на кровати, она соскочила и
побежала следом за Хариным.
Он стоял здесь же, в малой гостиной на втором этаже, и что-то тихо спрашивал у Егора. Тот
сидел на маленьком диване со стаканом виски.
Сердце колотилось где-то в горле. В ушах шумело, будто оглушили.
ты знаешь? донеслось до агонизирующего тревогой сознания.
Остановившись за спиной у Харина, Марина помотала головой. Глядя на брата, беззвучно