Тони согласилась: «Совсем, как я, лейтенант». Тони тряхнула белокурой головой:
Давайте, я расскажу вам, о Мадриде шоссе было неплохим. Мерседес шел со скоростью в почти сто километров. Тони вспомнила карту:
Через час будем в Новгороде, даже раньше. Большой город, испанцы обо мне позаботятся она похвалила себя, за то, что утром помылась, и привела в порядок голову. В зеркале отражалась красивая девушка, в скромном платье, с изящным узлом волос:
Идальго весело подумала Тони, испанцы все рыцари. Я в надежных руках выбросив окурок в окно, она взяла предложенный лейтенантом шоколад. Розовые губы улыбались. Томно потянувшись, девушка уютней устроилась на сиденье.
Волк пристально разглядывал следы от солдатских сапог, в подсохшей, болотной грязи, на досках гати. Июль выдался жарким, послеполуденное солнце припекало. Они с лейтенантом стояли в расстегнутых гимнастерках. Пахло тиной, над поросшей ряской, темной жижей, жужжали мухи, тонко звенела мошкара. Волк аккуратно вел календарь:
Девятое июля, подумал он, макушка лета, как говорится начальник штаба разбудил его перед обедом. Волк увидел, что юноша прячет глаза. Он сразу спросил: «Что случилось?»
Мальчик развел руками:
Товарищ Эрнандес обещала стирку организовать Волк, одеваясь, нарочито спокойно поинтересовался: «И?»
Волк видел удостоверение «Красной Звезды». В нем значилась та же фамилия, что и в советском паспорте Тони. Девушка объяснила, что ее готовили к внедрению в СССР со времен испанской войны:
Я и в Мадриде была корреспондентом она потерлась щекой о плечо Волка, наши страны, тогда, еще не стали союзниками из соображений безопасности, Тони не могла просить британское посольство вывезти ее из страны:
Я больше не занимаюсь сбором сведений она целовала Волка, но я должна справляться сама. Дипломаты обо мне не позаботятся начальник штаба переминался с ноги на ногу. Максим взял бритву: «Что такое?»
Волк брился каждый день, и от ребят требовал того же. Лезвие было трофейным, как и форма, фляги, легкие, алюминиевые миски, сигареты, консервы и почти все отрядное оружие. Скребя светлую щетину, перед маленьким зеркальцем, он услышал, что товарищ Эрнандес, уйдя под холм рано утром, в отряд не возвращалась:
Белье мы сняли, Максим Михайлович, зачем-то добавил лейтенант, она все постирала следы ее подошв вели на восток. Гать заканчивалась проселочной дорогой, а та упиралась в шоссе из Новгорода в Чудово. Волк, возвращаясь из разведки, шел этим путем, прячась в кустах. Засунув руки в карманы бриджей, Максим погрыз травинку:
Пистолет у нее есть, с патронами. Трофейное оружие, она вальтер в тылу получила немецкие пистолеты дарили командировочным, из Москвы, корреспондентам, а особенно много вальтеров числилось в Особом Отделе:
Хотя зачем чекистам оружие, кисло думал Волк, они и на фронт не заглядывают их собственный, дивизионный уполномоченный, к Волку не цеплялся. В начале прошлой осени Волк получил «За отвагу». Вызвав его в блиндаж, шурша бумагами, особист заметил: «У вас две судимости, старший сержант».
Могло быть больше, любезно отозвался Волк, но, когда я рос, товарищ уполномоченный, милиция работала по старому кодексу. Тогда двенадцатилетних детей не судили, просто ставили на учет подняв бровь, он полюбовался раскрытым ртом лейтенанта:
Я советский гражданин, холодно заметил Максим, не поражен в правах, социально близок, судим за кражи, и смыл вину кровью, при ранении он, небрежно, поинтересовался: «Еще вопросы имеются?». Уполномоченный, сглотнув, махнул рукой.
Она ушла с оружием, Волк выплюнул травинку, но зачем? Я только из Чудова вернулся, все выяснил. Для чего она отряд покинула, где она сейчас Максим велел себе не думать, о плохом исходе:
Она знает, что мы на Любань отсюда идем, на север. Решила сама разведать обстановку? Но зачем она тогда на восток направилась по трофейным, швейцарским часам Волка время подходило к пяти вечера. Тони спустилась с холма, когда еще не пробило восьми утра:
Надо было меня разбудить Волк чиркнул спичкой, они с лейтенантом закурили, хотя это не ваша вина, конечно почуяв дым, комары отлетели подальше. Волк рассматривал золотистый отсвет солнечных лучей, на болоте:
Она могла попасться немцам Максим не собирался представлять подобное, могла рассказать, где мы обосновались он сплюнул в жижу:
Давайте сниматься с места, Алексей Иванович Максим, по старинке, называл отряд, от фельдшера Григория Яковлевича, до начальника штаба, по имени-отчеству:
Хорошее слово, товарищ вздыхал, про себя, Волк, Пушкин о товарищах своих писал. Нет, надо было взять, все извратить он положил руку на простой крестик.
Волк не скрывал от ребят, что верит в Бога. Оказавшись в армии, он понял, что война меняет людей. В дивизии проходили партийные и комсомольские собрания, и политическая учеба. Пляски, как сочно называл их Волк, устраивались во время затишья. В наступлении, а, тем более, в окружении, времени ни на что подобное не оставалось. Он воевал рядом с крещеными людьми, такими, как он сам:
Даже после революции малышей крестили, он, незаметно, окинул взглядом лейтенанта, наверняка, и Алексей Иванович у нас в церкви побывал, младенцем. А Гришу обрезали фельдшер, немного смущенно, заметил:
В местечке все так делали, Максим Михайлович. То есть, это предрассудки, конечно Волк дернул чисто выбритой щекой:
До моего возвращения будете временно исполнять обязанности командира отряда. Я знаю немецкий язык. Проберусь в Чудово, найду штатский костюм, и выясню, что с товарищем Эрнандес развернув карту, крупного масштаба, довоенного издания, Волк упер палец в точку, в десяти километрах на севере:
Если сейчас сниметесь с места, к темноте там будете. Лесопилка какая-то. Надеюсь, что она заброшена Максим вспомнил лагерь деда, на холме, у литовской границы:
Авраам, скорее всего, в партизанах, где-то в Польше. Он говорил, что мой самый ближайший родственник, месье Мишель, тоже воевал, в плен попал Максим прислушался. Неподалеку, над верхушками деревьев, вилась птица. Начальник штаба хотел что-то сказать, Волк приложил палец к губам. Он немного постоял, не двигаясь, ловя каждый звук: «Почудилось».
Волк хотел навестить какой-нибудь домик, на окраине городка, и прихватить гражданскую одежду:
Получается мародерство, угрюмо понял он, такое меня недостойно, но что делать? А если Тони погибнет сердце, тоскливо, заболело, или погибла? Мне надо позаботиться о мальчике, об Уильяме. У него дядя есть, в Англии Волк не думал, что от новгородских лесов до Лондона пять тысяч километров оккупированной нацистами Европы.
Ребенку не исполнилось четырех лет, он мог остаться круглым сиротой. Максим считал себя ответственным за сына любимой женщины:
Да и просто потому, что он малыш, он совсем один кроме того, что мальчик остался в Куйбышеве, Волк больше ничего не знал:
Тони, наверное, кольцо Ивану Ивановичу передала, понял Волк, он писал, что с ней все в порядке Максим хотел найти ребенка, и оставить его на попечение смотрящего, до конца войны. Ивану Ивановичу шел седьмой десяток. Для вида он служил скромным бухгалтером, на одном из куйбышевских заводов:
В отцовские времена его Счетоводом звали, усмехнулся Волк, он, до революции подлогами занимался, банковскими аферами он подытожил:
Завтра днем я вернусь, не волнуйтесь Тони, по соображениям Волка, вряд ли успели увезти из Чудова:
Но здесь эсэсовцы напомнил себе Максим, они не регулярная армия, они просто убийцы Волк, впрочем, знал, что и вермахт не отличается милосердием к пленным:
Ребята рассказывали, как они в лагерях с людьми обращаются мрачно напомнил себе Волк, хотя НКВД ничуть не лучше повернувшись к холму, он крикнул: «Григорий Яковлевич!». Растревоженные птицы заметались над болотом.
Фельдшер появился на откосе:
Собирайте людей, велел Максим, Алексей Иванович предоставит крепких бойцов, для переноса раненых прихлопнув комара на щеке, не оглядываясь, он поинтересовался:
Алексей Иванович, вы меня не слышали? Не стойте на месте, у нас за его спиной раздался сдавленный всхлип. Юноша покачнулся, медленно сползая на колени, падая вниз, к грязным, испачканным тиной сапогам Волка. Максим увидел темную кровь на гимнастерке лейтенанта, по болоту захлестали пули. Выдернув вальтер из кобуры, Максим пожалел, что спустился вниз без автомата:
Но мы в хорошей позиции. Хотя если они холм окружат, то нам ничто не поможет. Грише надо уходить, с ранеными стрельба утихла, Волк насторожился. Уловив голоса, приближающиеся с востока, немецкую речь, Максим побежал наверх. Отряду требовалось срочно уводить раненых и занимать окопы, для обороны.