Но ведь почему-то хочется понять. Это в ней главное.
Пока, обнявшись, мы шепотом бормотали: «Горе-то какое», кресло возле окна покинул высокий астеник с очень своеобразным лицом. У Егора Бадацкого все было прямым, узким и длинным брови, нос, рот и издали казалось черточками на детском рисунке. Если бы ни большие зеленые глаза с печально опущенными внешними углами, он был бы не слишком привлекательным. А так внимание сосредотачивалось на отражающих нечто загадочное зеркалах души. Долго смотреть в них никто не мог, потому что неизбежно находилась разгадка: Егору было глубоко плевать на всех. Одни считали Бадацкого потрясающим красавцем, другие уродом. Середины не было.
Привет, Поля. Как ты?
Привет, Егор. В шоке. Готова каждого просить ущипнуть меня или отвесить оплеуху. Вдруг проснусь.
Сзади раздался многообещающий голос Юрьева:
В случае необходимости, Полина Аркадьевна, мы разбудим вас одним из заказанных способов.
Я нутром почувствовала, что он во мне ненавидит. Вот эту готовность обратиться к любому с любой же просьбой, когда мне приспичит. Однако, Борис забыл про аудиторию, хоть и назвал меня по имени и отчеству.
Что вы себе позволяете, капитан? сухо осведомился Бадацкий. Дама беседует со мной.
Мы сообщим о вашей хамской выходке начальству, решительно пообещала Лиля.
Все в порядке, люди, сказала я и вспомнила про предчувствуемый скандал. Мы с господином Юрьевым уже сталкивались на узкой дорожке, так что я на него не в обиде.
Он при исполнении, не внял Егор. Если не может добросовестно исполнять, научим. Если не хочет, поможем сменить работу.
Уничтожающий взгляд Бориса достался почему-то мне, а не Бадацкому. Но я продолжила миротворческую деятельность:
Договорились. Но прежде попробуем помочь ему найти убийцу. Чем занимались?
Ящики перетряхивали! В одежде копались! Безделушки перебирали! крикнула Аня. И зарыдала: Я не могу больше! Тут ничего не пропало! Ни одна вещь не сдвинута ни на миллиметр. Я этого не выдержу. Мне кажется, Валя с Сашей на меня с брезгливостью смотрят. Отовсюду смотрят, отовсюду.
Памятуя о том, кто заложил Измайлову ближайшую Косаревым троицу сегодня в шесть утра, я бережно переложила Минину со своего плеча на руки Лили и Егора. Повернулась к Борису:
Давайте уж и я взгляну на жилище. Последний раз я навещала хозяев тридцатого декабря.
Ох, как чесались у Юрьева кулаки, как просили у мозга позволения вытолкать меня вон. Но бдительный Егор бросил:
Воспользуйтесь, капитан. Вы говорили, для вас любое свидетельство важно. И давайте выбираться отсюда. Пока я предоставляю дамам свою машину и поддержку. Но еще немного, и понадобятся кареты скорой помощи.
Насколько я знала Бадацкого, бешенство он всегда прикрывал вежливостью и старомодной лексикой. Но «кареты скорой помощи» даже для него были чем-то.
Пойдемте, Полина Аркадьевна, еле затрепетали голосовые связки Бориса. Не торопитесь, фиксируйте малейшие изменения в обстановке.
Этот говорил мало и тихо, чтобы не сказать нам всем много и громко.
Нас скоро отпустят? всхлипнула Аня.
Как только Полина Аркадьевна налюбуется. Потом сюда приедут родственники жертв.
Это нас не касается, зло прервала его Лиля. Поль, оказывай содействие следствию побыстрее. Анна на грани.
Только пробегусь из чувства долга. Вы со мной, господин Юрьев?
Нет уж, пусть смотрит, не вскрываем ли мы в его отсутствие тайники в стенах и паркете, потребовал Егор, явно не собираясь оставлять меня с грубым сыскарем наедине.
И Юрьев застрял напротив гостиной в длинном широком коридоре, насквозь прошивающем огромную квартиру.
Не закрывайте за собой комнатные двери, Полина Аркадьевна, напутствовал он.
Понятые где? ласково поинтересовалась я.
Отпустил за секунду до твоего звонка. Сейчас снова приглашу.
Ладно, не напрягайся. Шутка.
Сложнее всего было заставить себя войти в спальню. Я видела ее только раз, когда Валя показывала мне свой дом после ремонта. Почему-то я ожидала ужасающего беспорядка. Но комната выглядела обычно. Просто постель не заправлена, будто хозяева соскочили с нее, дурачась, и побежали наперегонки под душ. Я потрясла головой и попятилась к выходу. Наткнулась на шкаф, развернулась, чтобы не глядеть на кровать, машинально открыла. В квартире была гардеробная, поэтому я не имела представления, что в нем хранят. Оказалось, ночные рубашки Вали и пижамы Саши. Розовая рубашка с рюшами и серебристо-серая пижама были еще с бирками. На дне шкафа валялись еще две срезанные бирки. Я присела, рассмотрела их, снова подняла глаза на одежду для сна. Ребята никогда не покрасуются друг перед другом в этих вещах. Захотелось же облачиться в новье перед смертью. Так захотелось, что чья-то рука просто чикнула ножницами по шнуркам, крепящим картонки, и не позаботилась поднять. Запоздало испытав острое чувство неловкости, я захлопнула дверцы. Нет, Аню можно понять, это выше человеческих сил. И Егор прав, надо выметаться. Нервишки шалят.
И Юрьев застрял напротив гостиной в длинном широком коридоре, насквозь прошивающем огромную квартиру.
Не закрывайте за собой комнатные двери, Полина Аркадьевна, напутствовал он.
Понятые где? ласково поинтересовалась я.
Отпустил за секунду до твоего звонка. Сейчас снова приглашу.
Ладно, не напрягайся. Шутка.
Сложнее всего было заставить себя войти в спальню. Я видела ее только раз, когда Валя показывала мне свой дом после ремонта. Почему-то я ожидала ужасающего беспорядка. Но комната выглядела обычно. Просто постель не заправлена, будто хозяева соскочили с нее, дурачась, и побежали наперегонки под душ. Я потрясла головой и попятилась к выходу. Наткнулась на шкаф, развернулась, чтобы не глядеть на кровать, машинально открыла. В квартире была гардеробная, поэтому я не имела представления, что в нем хранят. Оказалось, ночные рубашки Вали и пижамы Саши. Розовая рубашка с рюшами и серебристо-серая пижама были еще с бирками. На дне шкафа валялись еще две срезанные бирки. Я присела, рассмотрела их, снова подняла глаза на одежду для сна. Ребята никогда не покрасуются друг перед другом в этих вещах. Захотелось же облачиться в новье перед смертью. Так захотелось, что чья-то рука просто чикнула ножницами по шнуркам, крепящим картонки, и не позаботилась поднять. Запоздало испытав острое чувство неловкости, я захлопнула дверцы. Нет, Аню можно понять, это выше человеческих сил. И Егор прав, надо выметаться. Нервишки шалят.
Мне стало до слез жалко не только Косаревых, но и Измайлова, Балкова, Юрьева и всех, кто это убийство расследовал. Почему-то именно возле шкафа я осознала, что у них не было ни единой зацепки, сучка, о котором вчера упоминал Вик. Иначе они не пригласили бы сюда друзей и родственников Вали и Саши в надежде, что те обнаружат хоть крохотное несоответствие чего-нибудь заведенному порядку. Но уже было очевидно, не обнаружат. Наверное, упрямый Измайлов и домработницу велит притащить. С тем же результатом. И помочь нечем. Мрачно все, плохо. Я вздохнула и выволоклась из спальни.
Юрьев вздернул подбородок, мол, куда теперь? Я махнула рукой и подошла к нему:
Невмоготу, Борис. Вроде, ничего не изменилось. Гони нас восвояси.
С удовольствием, серьезно сказал Юрьев. Шагнул в дверной проем и сообщил: Полина Аркадьевна осмотр закончила. Спасибо, господа, все свободны.
Маленькой гурьбой мы вывалились на улицу. Аня Минина в буквальном смысле ступеньки крыльца не заметила, Егор еле успел поймать.
Лиля, помнится, Валя любила просыпаться в цветовом комфорте, придержала я за локоть измотанную Сурину. Болтали же о сочетании тонов постельного белья и ночнушки. Ну, там, цветная рубашечка на однотонной простыне и прочее. Ты еще сказала, надо ложиться голыми, чтобы не создавать себе таких проблем. А она возразила: «Моей коже не подходит лиловый фон». И еще какой-то. Ты засмеялась: «Это даже не лечится».
Было. К чему ты клонишь? насторожилась Лиля.
Да кровать застелена желтым комплектом. А в шкафу валяются бирки, на них указаны цвета рубашки красный, пижамы синий. Разлюли-малина.
Надо же, я и не вникла. Может, они не в тех одеждах, от которых бирки, умерли? Мы их мертвыми еще не видели.
Если не в тех, то где красное и синее?
Поль, я не знаю. Мы все слегка двинутые второй день. Анну вазочка с печеньем в кухне потрясла, тебя постель. Успокойся, пройдет.
Должно, согласилась я. Интересно, почему Валя тряпки с бирками в шкаф повесила? Из пакетов-то вынула
Девочки, садитесь, заторопил нас Егор. Лиля, Аня плачет.
Поезжайте, мне необходимо пройтись, отказалась я.
Лиля понимающе кивнула. Бадацкий помахал рукой. Они загрузились в БМВ и отбыли со двора. Скрючившаяся на заднем сиденье Аня Минина не подавала признаков жизни.
Мне стало не по себе. Привязалась к постельному белью, пижаме, рубашке. Трепаться в женской компании можно, о чем попало. А реально заваливаться в красном и синем на желтое, если захочется. И вещи с бирками в шкаф вешать не возбраняется. Поэтому по слову полковника все осталось гладко-гладко. А я от бессилия действительно свихивалась. Еще разобиделась на Измайлова за «кухонные ассоциации». Не ляпнуть бы еще про постель. Вконец обабилась. Все, домой.
Я не жалела, что не села в машину Егора. Постороннему человеку, вроде Бориса Юрьева, со стороны могло показаться, будто мы с ним, Аней и Лилей дружны. Но это не так. Нас сплотила беда, вероятно до похорон. После мы вряд ли увидимся. Они и живых-здоровых Косаревых делить ни с кем не желали. Но приходилось. Ребята были открыты, разумеется, в пределах верхней границы допустимого в их кругу. Понять можно. Занятые сверх меры Косаревы просто не в состоянии были выкроить для друзей больше времени, чем выкраивалось. Поэтому новые или возобновившие знакомство люди неизбежно либо отменяли дружеское общение, либо мешали ему своим присутствием дома, в баре, в ресторане. Кто-то с этим мирится, троица не собиралась. Легко было предположить, что мертвые Косаревы «достанутся» помимо родных только Лиле, Ане и Егору.