Так называемая студентка Макс отпил хорошего бордо, ее в университете держат, как активистку. У нас в Гейдельберге тоже такие подвизались несмотря на занятость в Союзе студентов Германии, и НСДАП, Максимилиан учился отлично:
У меня были профессора, евреи, понял он, мы с Шелленбергом на семинарах у них сидели, экзамены им сдавали Макс закончил, университет за два года до пожара Рейхстага:
Мне пророчили карьеру адвоката, он смотрел на аккуратно уложенные, бронзовые волосы невестки, а я сразу пошел в СС. Но на судах выступал у Макса был опыт участия в процессах. До прихода Гитлера к власти члены НСДАП и штурмовики покойного Рема, часто становились объектом интереса полиции:
Мюллер нас ловил, усмехнулся Макс, в Баварии. И не он один. Теперь он бонза, как и многие другие, с похожей карьерой. Вовремя понял, на чьей стороне больше выгоды адвокатов в рейхе не существовало, вернее, все они содержались на государственные деньги:
Их задача, сказать суду, что обвиняемый признает свою вину Макс просматривал протоколы допроса, в конце декабря состоится процесс выданных Мухой советских агентов сначала поместили во внутреннюю тюрьму гестапо, на Принц-Альбрехтштрассе. Арестованных оказалось много, группу перевезли в отдельное крыло Моабита. Технические возможности здесь не дотягивали до тех, что имелись под рукой в здании службы безопасности рейха. Макс отряхнул забрызганную кровью рубашку:
Казнить их будут не здесь, а в тюрьме Плетцензее, где гильотина стоит из камеры доносились стоны. Макс услышал резкий голос:
Я уверен, что ты не всех выдал, сволочь, проклятая коммунистическая тварь Петр Арсеньевич говорил по-немецки с хорошим берлинским акцентом. Воронцов-Вельяминов отрабатывал нашивки гауптштурмфюрера.
Макс добрался до расшифровки утренней радиограммы, из Бордо. Рейхсфюрер вызвал его чуть ли ни на рассвете. Гиммлер, довольно редко, выходил из себя, обычно славясь сдержанностью и вежливостью. Он и сейчас, сухо, заметил:
Благодаря рейду англичан, десять кораблей пошли ко дну. Я уверен, что без местных партизан дело не обошлось. Дождитесь появления на свет племянника, и поезжайте туда, Гиммлер сунул Максу папку с радиограммами, я даю вам расширенные полномочия. Все порты на Атлантическом океане должны быть неприступны осенью Максимилиан распорядился присылать ему описания арестованных партизан и британских агентов. Штандартенфюрер не хотел упустить ни Драматурга, ни Маляра, ни, тем более, герра Кроу, если он, вдруг, чудом выжил.
В рейде на Бордо в плен попали четверо англичан. На допросах никто не сказал своих имен. Всех диверсантов, согласно приказу о коммандо, расстреляли. Пробежав описания, Макс никого знакомого не нашел:
Он сдох, напомнил себе штандартенфюрер, его труп гниет где-то под Прагой перед поездкой в Моабит, вернувшись с Принц-Альбрехтштрассе, Макс отдал младшему брату картонный ящик, с печатями «Совершенно секретно».
Чтобы никто его не видел, Генрих, Макс поднял бровь, даже папа, даже Отто. Речь идет о безопасности рейха проведя брата в личный кабинет, он предупредил:
Здесь тетради, написанные похожим шифром. С папкой обращайся осторожно. У тебя в руках средневековая ценность, единственный экземпляр Макс достал из сейфа папку поменьше, с рисунком:
Я могу ошибаться, но узоры повторяются. Я понимаю, что ты не занимаешься криптографией серые глаза брата спокойно скользили по орнаменту, на пожелтевших, хрупких страницах:
Я попробую, но ничего не обещаю. Шифр сложный. Математики в те времена любили загадки Генрих, озабоченно, заметил: «Придется убирать папку в сейф всякий раз, когда Марта принесет мне кофе»
Макс отмахнулся:
Не стоит труда. Твоя жена не поймет, что перед ней лежит за обедом Марта долго распространялась о намерении получить бронзовый почетный крест немецкой матери:
Мы с Генрихом уверены, что через четыре года удостоимся высокой награды губы цвета спелой черешни улыбались:
С кампанией на восточном фронте, фюреру понадобится много солдат на Принц-Альбрехтштрассе говорили о котле, в котором оказалась армия Паулюса, но настроение коллег было бодрым:
Ничего страшного, сказал себе Макс, за зиму мы измотаем войска русских, сделаем решающий рывок, к нефтяным полям Баку невестка и Генрих обрадовались кинжалу:
Ничего страшного, сказал себе Макс, за зиму мы измотаем войска русских, сделаем решающий рывок, к нефтяным полям Баку невестка и Генрих обрадовались кинжалу:
Очень мило с твоей стороны, Макс они отвели штандартенфюрера в украшенную свастиками детскую. Марта показывала колыбель и пеленки. Генрих собирался отдать сына в одну из элитных школ, под покровительством фюрера. Таких учебных заведений существовало всего двенадцать, в каждом рейхсгау:
Потом интернат гитлерюгенда, гордо сказал Генрих, в одном из орденских замков, и служба в СС, разумеется Макс вдыхал сладкий запах жасмина, от белой шеи невестки. Она достала крестильный наряд:
Папа заказал одеяло и чепчик в Рудных горах, в Саксонии. Наше, арийское кружево Марта, ласково, смотрела на свастики, украшающие чепчик.
Макс увидел и резные, деревянные игрушки:
Я тоже так хочу, тоскливо понял он, она дура, но она любит Генриха, всегда будет любить. Будет рожать его детей и тушить капусту, с ветчиной. Я тоже так хочу на вчерашний обед подали оленину. По словам невестки, сегодня повар обещал фазаний бульон, с гренками, и эльзасский шукрут. До звонка из канцелярии рейхсфюрера Макс поплавал в бассейне. Он велел дворецкому, к его возвращению, растопить хаммам. Отец отделал бани муранской плиткой:
Посидим втроем, я, Отто и Генрих. Можно даже пива выпить. Надо сходить с ними куда-нибудь, мужской компанией, после рождения Адольфа прислушавшись, Макс позвал: «Гауптштурмфюрер!»
В канцелярии Моабита Максу передали документы группы русских военнопленных, женщин. Группу перевозили в Аушвиц, заключенные ждали в тюрьме стерилизации:
Отто операциями займется он выбросил сигарету. В камере с Петром Арсеньевичем находился один из сообщников Харнака и Шульце-Бойзена. Мерзавцы молчали, и не похоже было, чтобы положение дел изменилось:
Остается надеяться на мелкую сошку хмыкнул Макс, Мюллер обрадуется, если к его возвращению мы еще кого-нибудь арестуем. Почему я должен делать работу Мюллера? У меня своих дел хватает. Но с распоряжениями рейхсфюрера не спорят Муха высунулся из камеры:
Хайль Гитлер, он готов говорить. Он не коммунист, с теми сложнее Макс хохотнул:
Вы можете прямо сейчас встретиться с коммунистами. То есть с комсомолками кровь забрызгала не только руки, но и лицо Мухи.
Я продолжу допрос, Макс кивнул, спасибо за работу. Приведите себя в порядок, поднимайтесь наверх. Поговорите с военнопленными. Может быть, среди них есть полезные люди, для будущей армии свободной России операций женщинам пока не сделали:
Если бы и сделали, какая разница, зевнул Макс, Отто прав, славян надо ограничивать в размножении. Даже славян с арийской кровью, как у Мухи. Надо ему подобрать хорошую жену, кстати. Может быть, из эмигрантов проводив глазами Петра Арсеньевича, Макс вернулся в камеру.
Комнаты для допросов, в Моабите, напомнили Петру камеры внутренней, подземной тюрьмы НКВД на Лубянке. Он посмотрел на беленый потолок:
Только здесь не синий и серый цвет, а просто серый пол камеры выложили дешевой, тоже серой плиткой. В зарешеченное окно пробивались лучи полуденного солнца. День выпал ясный. Утром, Петр, с удовольствием навестил магазины на Кудам. Три комнаты в новой квартире оказались обставленными мебелью прошлого века, массивной и основательной. Сохранились даже ковры, картины и посуда. Газ и электричество работали, трубы были в порядке, эмалированную ванну вычистили. Скрипя сапогами, Петр прошелся по комнатам. Квартира выходила в тенистый, аккуратный двор. Зеленую траву покрывали золотые, осенние листья.
Он смотрел на детскую кровать, на глобус, на пустые полки, где раньше, видимо, стояли книги. Ученический стол, немного, забрызгали чернила. Подвигав ящики, Петр обнаружил ластик, и заточенные карандаши. Один из ящиков заклинило, он вытащил школьную тетрадь. Это был черновик, имени ребенка Петр не нашел. Он смотрел на ровные ряды цифр, на математические задачи. На обоях Петр заметил выцветшие следы:
Фотографии сняли, понял он, здесь ремонт надо делать фельдфебель из хозяйственного управления передал ему ключи, не распространяясь о бывших хозяевах квартиры.
Жиды, наверное разорвав тетрадь, Петр вымыл руки.
Универсальные магазины украсили к Рождеству, из репродукторов несся «Хорст Вессель» и победные марши. Петр ходил по этажам, вспоминая, как посещал отделы летом сорок первого: