Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая - Нелли Шульман 2 стр.


В конце лета Стивен с Лизой оказались в Ашхабаде. В тридцати километрах от границы надо было быть особенно осторожными. Они почти не выходили из старого квартала, где их поселил заведующий рыночной чайханой, прожженный, по мнению Стивена, мошенник. Однако работа у них имелась, а Лиза еще и брала на дом шитье. Они откладывали кое-какие деньги. В кинотеатр ходить было опасно, но Стивен решил побаловать жену:

 Она со Свердловска нигде не была, бедная. Ей двадцать один год, она девчонка совсем,  кино показывали на открытом воздухе, на старом экране. Они легко затерялись в толпе, осаждавшей деревянные, плохо сколоченные скамейки. Трещал киноаппарат, в белом луче лампы вились мотыльки, на небе высыпали крупные звезды. Вечера в начале осени были еще жаркими. Пахло дешевым табаком и женскими духами. Вокруг них щелкали семечками, жевали урюк. Лиза привалилась к его боку, доверчиво положив укрытую платком голову ему на плечо. Она продолжала спать на полу, отдельно. Стивен, ночами, ворочался:

 Не надо, не торопи ее. У нее никогда, ничего не случалось. Она должна сама захотеть,  она только иногда, нежно, целовала его обожженную щеку. Они посмотрели «Воздушного извозчика», и «Два бойца». Стивену понравились фильмы:

 Видишь,  сказал себе Ворон,  человек перешел из транспортной авиации в истребительную часть, несмотря на возраст. Маресьев вообще без ног летает,  о подвиге героя Советского Союза Маресьева Стивен прочел в Ашхабаде, в вывешенной на щите «Красной Звезде». Он был уверен, что вернется за штурвал машины:

 Хорошо, пусть вторым пилотом, в транспортной авиации, на бомбардировщике. Началась европейская операция, а я здесь сижу,  союзники в Италии добрались до реки Гарильяно, и находились на пути в Рим. Стивену еще предстояло придумать, как им перейти советскую границу. До Тегерана, где находилось британское посольство, лежала тысяча километров пути:

 Денег у нас нет, языка мы не знаем. Но такое не страшно. Главное, оказаться на той стороне,  он, все еще, боялся, что Лиза не захочет с ним ехать:

 Я даже ей не муж,  вздыхал Стивен,  то есть так и не стал мужем. Она молодая девушка, красивая, а я калека,  берясь за очередной мешок с рисом, он услышал музыку, из репродуктора.

Почти рассвело, в ворота рынка потянулись продавцы. В огромном, главном зале, бурлила толпа. Мясники надевали фартуки, к чайхане подбежала стайка мальчишек, торговавших с лотков пирожками. Стивен заметил военную машину, виллис, въехавшую во двор. Он помнил такие автомобили по Мурманску. Техника приходила с поставками по ленд-лизу. За рулем сидел лейтенант, с голубым, авиационным кантом погон. Виллис остановился, старший по званию офицер хлопнул дверью:

 Должно быть, за мясом и фруктами явились,  понял Стивен,  праздник завтра,  авиаторы, по-хозяйски, прошли через чайхану в кабинет товарища Ахмедова:

 Он завтрак подаст, непременно,  обрадовался Стивен,  надо послушать, о чем они говорят. Большая удача, если здесь есть аэродром,  репродуктор гремел:

Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Идем мы в смертный бой за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из сотен тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину  огонь! Огонь!

Музыка стихла. Люди, на веранде чайханы, казалось, замерли. Тикали часы, над двором прозвучали позывные Москвы:

 В столице нашей родины семь часов утра,  в Ашхабаде, только что, пробило девять. Знакомый, глубокий голос, продолжил:

 Сегодня, шестого ноября, Войска Первого Украинского фронта, в результате стремительно проведённой наступательной операции и обходного манёвра, разгромили противостоящие немецкие войска и на рассвете штурмом овладели столицей Советской Украины, городом Киев,  двор, казалось, взорвался.

 Ура, товарищи!  неслось со всех сторон:

 Ура нашей доблестной Красной Армии, нашим летчикам,  авиаторов обступили, пожимая военным руки, хлопая по плечам. Над крышей рынка поднималось солнце, легкий ветер развевал красные флаги. Стивен, облегченно, подумал:

 Молодцы. Они в следующем году могут на границу выйти. Мы освободим Италию, высадим десант, во Франции. Мне надо вернуться домой. Война еще идет, и Густи должна расти с отцом,  аплодисменты стихли. Товарищ Ахметов усадил летчиков за низкий стол, на террасе:

 Без чая и пирожков я вас не отпущу, товарищи,  устроившись на корточках, у деревянных перил, Стивен зажег дешевую папироску. Ворон стал внимательно слушать разговор гостей.


В маленьком дворике, над колодцем, возвышалось крепкое, с узловатым стволом, абрикосовое дерево. Темно-зеленые листья трепетали в сонном, легком ветерке. В свете заката саманный кирпич домика отливал золотом. По утоптанной земле прыгали воробьи.

Заборы здесь строили выше человеческого роста. Во дворе Лиза чувствовала себя в безопасности. В Ашхабаде еще попадались женщины в платках, в просторных, старого покроя платьях. Надвигая ткань на лицо, Лиза, облегченно, выдыхала:

 В Средней Азии не принято женщин разглядывать,  в степи, с казахами, ей было проще, чем на городских улицах. Кочевники считались частью колхоза, но милиционеры в юрты не заглядывали. Казахи избегали городов, двигаясь по степи. За лето Лиза отвыкла оборачиваться на прохожих, незаметно следить за взглядами, встреченных на улице людей, обходить стороной военные патрули и милиционеров:

 И опять пришлось привыкать,  она помешала варево, в старом казанке,  еще хорошо, что на судомойку никто внимания не обращает,  в чайхане Лиза ходила только к колодцу, почти не покидая маленькой, служебной комнаты, где она скребла котлы. Она боялась услышать голос милиционера: «Гражданка, предъявите документы», боялась, что ее с мужем отвезут в пригород Ашхабада, где помещалась дореволюционной постройки тюрьма:

 Если меня арестуют, он должен бежать,  ночью, Лиза прислушивалась к спокойному дыханию мужа,  но ведь он никогда такого не сделает,  Стивен объяснил ей, что джентльмен себя так не ведет:

 Нельзя оставлять в беде тех, кто нуждается в твоей помощи,  спокойно сказал он,  женщин, детей, стариков. Вообще никого, на самом деле. Нельзя лгать,  он, довольно смешливо развел культями,  но я, Лиза, утешаю себя тем, что мне бы, все равно, никто не поверил,  ей казалось, что Стивен остался с ней только из чувства благодарности:

 Он любил свою покойную жену,  попробовав кашу из местной фасоли, маша, Лиза бросила пару крупинок птицам,  он часто о ней говорит,  муж говорил и о дочке, которую он оставил в Лондоне малышкой:

 Густи, два с половиной годика исполнилось,  вздохнул Стивен,  девочка думает, что она сирота, милая. Я не могу позволить, чтобы она росла без отца,  Лиза думала, что муж ее не любит.

 Он считает себя мне обязанным. Я о нем заботилась, все время,  Лиза даже всхлипнула:

 Он никогда, ничего не делает,  Лиза не очень понимала, что должно случиться:

 Если бы я могла у кого-то спросить, в книге прочитать,  ни в поликлинику, не в библиотеку ей, без документов, хода не было. Лиза понимала, что их приметы НКВД разослал по всем среднеазиатским управлениям. НКВД из комиссариата внутренних дел стал комиссариатом государственной безопасности, но дела это не меняло. Она предполагала, что, обыскивая свердловскую квартиру, работники комиссариата, нашли и Евангелие, и тетрадку ее матери.

 Они знают, что я дочь Горского,  Лиза пристроила крышку на котелок,  мой отец враг народа, шпион Германии и Японии. Он виноват в неудачах на фронтах. Его группа, перед войной, развалила Красную Армию. Моя сестра расстреляна, моя племянница тоже,  она не могла подумать о Марте, как о племяннице, но такое значения не имело.

Марта, как и ее мать, лежала в безымянной могиле:

 Я замужем за братом предателя, изменника родины,  при аресте комиссариат не стал бы церемониться со Стивеном. Никто, разумеется, не собирался слушать историю с обменом документами, а, тем более, верить родственнику фашистского пособника.

Лиза не знала, как они перейдут границу.

Пока требовалось прятаться от милиционеров, отмывать котлы и противни от бараньего жира, и ночью, при свече, склоняться над шитьем. Чемодана у них не водилось, только старый, казахский, покрытый распустившейся вышивкой мешок. Лиза сделала тайник в подкладке, куда они откладывали немногие деньги.

Товарищ Ахметов не баловал работников. Лиза со Стивеном, в их положении, не могли воровать. Узнай о таком заведующий чайханой, на пороге немедленно появился бы наряд милиционеров. Заведение закрылось после обеда. Лиза рассчитывала на обычные бараньи кости и остатки теста, из которых она лепила манты, но сегодня они ничего не получили. Начальник повел рукой:

Назад Дальше