В чопорной кондитерской «Бахар», хорошенькие девушки, щебетавшие по-французски, укладывали сладости в фирменные, картонные коробочки, перевязывая их атласными лентами. На рынке покупателям выдавали бумажные пакеты, а многие просто ссыпали миндаль в карман.
На каменных плитах пола блестели золотые отсветы. Хозяева распахивали ставни ювелирных лавок, вывешивали на двери длинные нити лазоревой бирюзы, и серебряные четки с агатом.
По коридору бродил посланец из ближайшей мечети, нараспев читавший суру Аль-Хаддж:
Принесение в жертву верблюдов Мы установили для вас в качестве обряда, предписанного Аллахом. Для вас в этом польза, Благословенен праздник жертвоприношения! через неделю начинался праздник Ид аль-адха. Правоверные покупали животных, для исполнения обряда. Посланец заглядывал в лавки, собирая деньги для бедняков.
На пороге рыночной харчевни пахло чечевичным супом. Варево готовили на маленьком огне, с вечера, и подавали торговцам и грузчикам после утренней молитвы. Пол устилали потрепанные ковры, веяло бараниной и специями. В углу, рядом с низким, резным столом, устроились два европейца. Имам окинул их цепким взглядом:
Должно быть, за покупками пришли. Одеты хорошо, однако они жертвовать не собираются, загремела копилка, опять зазвучала сура. Максимилиан окунул свежевыпеченную лепешку с фарфоровую пиалу с каймаком:
Попробуйте, герр Швальбе. Персидская кухня удивительно хороша, он потянулся за плошкой с янтарным, горным медом.
Каймак, мед и горячие лепешки были только началом завтрака. Они ожидали омлета с зеленью, соленого сыра, и крепкого кофе, с пряностями. В дорогих отелях подавали каспийскую икру, осетрину, и круассаны, но штандартенфюрер фон Рабе не гнался за роскошью. Они с Петром Арсеньевичем без приключений перелетели границу. В пустынном, безлюдном районе их ожидал давний агент СД в стране, гауптштурмфюрер Майер. Он отлично владел персидским и армянским языками. Макс учился с Майером в Гейдельберге. В университете будущий резидент в Иране занимался ориенталистикой.
Легкий самолет они подожгли. Майер доставил их на машине в Тебриз, где они и распрощались. Рейхсфюрер СС запретил Максу входить в контакт с посланцами СД в стране:
Вы в Тегеран отправляетесь не для такого, заметил Гиммлер, и, в любом случае, думаю, что большинство наших агентов арестуют, Максимилиан, и Петр Арсеньевич удачно прибыли на поезде из Тебриза, за несколько дней до того, как иранская полиция начала прочесывать гостиницы и пансионы города.
Иранская полиция, хмыкнул Макс, сидя на кованом балконе номера, проще сказать, силы союзников и русских
Они остановились в скромной гостинице, рядом с парком Шахр, в удобном соседстве с дворцом Голестан, Национальным Музеем Ирана, и огромным, городским базаром. Штандартенфюрер успел побывать в мраморном тронном зале дворца, открытом для посетителей. В музее он оценил керамику и миниатюры.
В Тегеране свободно продавались английские и американские журналы. Купив Life, Максимилиан показал Петру Арсеньевичу цветное фото царствующей семьи. Ее императорское величество, королеву Ирана Фавзию, сняли с мужем, шахом Мохаммедом Реза Пехлеви. Королева носила летнее платье, едва прикрывающее колени, с коротким рукавом. Стройные руки унизывали бриллиантовые браслеты, она слегка улыбалась. Голубые глаза Фавзии напомнили Максу его алмаз.
Кольцо он сюда не привез, оставив драгоценность в сейфе, на Принц-Альбрехтштрассе. Забрав у штурмбанфюрера икону, Максимилиан, наставительно, сказал:
Герр Швальбе, вы родились в немецкой части Швейцарии. Вы католик, как и ваш спутник, герр Лернер, то есть я. Вам нечего делать в православной церкви, даже если в Тегеране такая и найдется, церковь Николая Угодника нашлась, как и католический собор Святого Сердца Христова, где Швальбе и Лернер посетили мессу. Максимилиан не сомневался, что НКВД давно прочесало русских эмигрантов в Тегеране. Он строго запретил Мухе показываться у церкви:
Здесь могут работать ваши бывшие коллеги, усмехнулся Максимилиан, вас узнают, начнутся, он щелкнул длинными пальцами, осложнения. Ходите со мной на мессу и ведите себя тихо, подытожил он.
Шах Мохаммед Реза получил престол два года назад, после отречения его отца и оккупации страны союзными частями, вкупе с Красной Армией. Страной заправляли военные.
Шах Мохаммед Реза получил престол два года назад, после отречения его отца и оккупации страны союзными частями, вкупе с Красной Армией. Страной заправляли военные.
Судя по снимкам, шах предпочитал проводить время за развлечениями, катаясь на горных лыжах и яхтах:
Неудивительно, подумал Макс, имея такую жену, я бы и шага из спальни не сделал, на фото шах держал на коленях пухлую малышку. Принцесса Шахназ тянулась к розе. Максимилиан, внимательно, изучил платьице и туфельки трехлетней девочки:
У моей принцессы тоже будет все самое лучшее. Мы назовем ее Фредерикой, в честь мамы, он объяснил Петру Арсеньевичу:
Мы, к сожалению, упустили возможность склонить Иран на нашу сторону. Персы потомки древних ариев. Бывший шах Реза восхищался Германией. Он, в конце концов, начинал, как офицер, военный министр, Реза захватил власть после переворота, закончившего правление династии Каджаров:
Были бы мы дальновиднее, завершил Макс, иранцы бы стали членами НСДАП, а каспийская нефть потекла бы в Германию, он полистал журнал:
Посмотрите, сестра нынешнего шаха. Просто какой-то заповедник красавиц, весело заметил Макс:
Но вы жених, он подмигнул штурмбанфюреру, вам не след заглядываться на других женщин, в Иране, в отличие от Марокко, горожане одевались по-европейски. Хозяин пансиона до войны навещал Швейцарию, и хорошо говорил на немецком языке. Он пожимал плечами:
В деревнях, конечно, носят традиционный костюм, но мы современная страна. Женщины не надевают чадру. Они учатся в университетах, работают, водят машины. После войны Иран преобразится, уверяю вас, герр Швальбе и герр Лернер ни у кого не могли вызвать подозрения.
В подлинных, швейцарских паспортах стояли подлинные, иранские визы, за подписью консула страны в Берне. О бумагах позаботились резиденты СД в Швейцарии. Все вещи коммерсантов, от багажа до белья, сделали в нейтральных странах, Америке, или Британии.
Максимилиан отправил Петра Арсеньевича на несколько занятий с носителем подлинного акцента. Муха схватывал хорошо. Его речь теперь нельзя было отличить от говора уроженца Цюриха. За свой акцент Макс не беспокоился. Он с легкостью переходил на швейцарский диалект. Уезжая из Берлина, он еще раз проверил сведения из гестапо в Копенгагене. Максимилиан разослал фотографии сгинувшего в Эресунне полковника Кроу, в Гамбург, и в Любек. Пока среди арестованных его не нашли. Макс надеялся, что брат 1103 пошел ко дну:
Я и о 1103 так думал, вздохнул штандартенфюрер, а она восстала из мертвых, что называется. Нет, рано его хоронить. Мерзавца могли подобрать шведы, принесли пышный омлет, с белым сыром и травами. Максимилиан передал Мухе бутылочку темного стекла:
Гранатовый соус. Вы рассказывали о грузинской приправе, похожей, в коридорах, становилось шумно. Открывали лавочки менялы, заунывно играло радио, кричали торговцы. Максимилиан насторожился, услышав снаружи английскую речь.
Голос, с гнусавым прононсом, сказал:
Пойдемте, майор Горовиц. Такие заведения не имеют ничего общего с гигиеной. Господь его знает, что в них можно подхватить. Они даже туалетной бумагой не пользуются, прошу прощения за откровенность. Бирюзу надо покупать здесь, перегнувшись через стол, Макс шепнул Мухе:
Американец появился. Значит, недолго ждать англичан, он снабдил Муху снимками герра Холланда и брата доктора Горовиц. Макс не хотел показываться старым знакомцам на глаза, а о Мухе они понятия не имели. В НКВД хорошо учили наружному наблюдению, Макс был уверен, что герр Швальбе себя не выдаст.
Допив одним глотком кофе, Муха выскользнул наружу. Помахав хозяину, обаятельно улыбнувшись, Макс показал на кувшинчик, тусклого серебра. И кофе, и чай здесь варили отменно. Закурив американскую сигарету, он вынул черный блокнот. Макс хотел набросать план будущего крыла для восточных древностей, в галерее:
Мы преподнесем часть коллекции фюреру и народу Германии, решил он:
Назовем музей нашим именем, Макс собирался привезти домой ковры, керамику, серебро и несколько древних манускриптов:
Расположим комнаты рядом с античной коллекцией, он чертил, насвистывая себе под нос:
Думаю, мистер Горовиц не преминет встретиться с герцогом Экзетером. Они родственники, старые друзья, товарищи по оружию. Сейчас я герра Холланда не упущу, обещаю, перед ним поставили стаканчик, пахнущий кардамоном. Максимилиан, блаженно, закрыл глаза: «Он мне расскажет, где спрятали мою драгоценность»