Почему? удивляется Осинцев.
Ассортимент богаче.
«Ассортимент» чего, спрашивает, улыбаясь, Осинцев, продавщиц или товаров?
Подколол Молодец Тонко, Соловьев смеется.
Осинцев уже всерьез замечает:
В любом московском гастрономе выбор, дай Бог, нам, свердловчанам. Колбас несколько сортов и свободно «Останкинская», «Столичная», «Краковская». От одного запаха голову кружит.
Мамаша у меня, в голосе Соловьева вновь появляются хвастливые нотки, в «Военторге» отоваривается. Иногда дают ей кое-какие деликатесы.
Вам дают, Осинцев умышленно нажимает на слове «дают», а тысячи других толкутся в очередях по пять-шесть часов (очереди у нас такие же, как в мавзолей у москвичей), чтобы купить палку «Молочной» с подозрительными запахом и цветом.
Соловьев уводит разговор в сторону.
Знаешь, он наклоняется в сторону Осинцева, оглянувшись по сторонам, полушепотом говорит, в Елисеевском ошивается Галинка, дочка Верховного.
Осинцев пожал недовольно плечами.
Брехня! Семье Верховного нет нужды шляться по магазинам.
Не скажи: чем больше имеешь, тем больше хочется.
Тут ты прав: аппетит приходит во время еды.
Соловьев настойчиво повторил:
Насчет Галинки не брехня.
Осинцев скривил губы.
Откуда знать-то тебе?
Слышал.
От кого, интересно знать?
Ну, Соловьев опасливо покосился на товарища, батя рассказывал, будто Москва слухами полнится, и объяснил. У него хороший друг в ГлавПУРе.
И что же говорит друг твоего отца?
Разное Соловьев замялся. Галинка, будто бы, отцова любимица. Потакает во всем.
Избалованная, значит?
Донельзя, Лёх. Мужиков, будто бы, имеет числом немереным: хочет с циркачом спит, хочет с писателем, музыкантом или военным.
Осинцев мрачно резюмирует:
С хлюстами водится Понятно
Соловьев шумно вздыхает.
Я бы не прочь стать одним из «хлюстов» дочери Верховного.
Зачем, Никит?
Дурацкий вопрос, Лёх.
Почему «дурацкий»? Обычный вопрос.
Не притворяйся. Не поверю, что не понимаешь.
Не понимаю, искренне признался Осинцев.
Какие, приятель, горизонты открываются?!
А-а-а, ты вот о чем
Соловьев рассмеялся:
Догадлив ты, однако ж.
Никит, а ты карьерист.
А что плохого?
Нет, ничего, если карьера строится не через постель, а через плацы, полигоны, учения и боевые действия.
Всякая карьера хороша; выбирай на вкус.
Кому ведь как, неопределенно сказал Осинцев и поморщился.
Слышь: говорят, что у Галины новый муж.
И кто теперь утешает дочку Верховного?
Не знаешь?
Не интересуюсь специально сплетнями, слухам же не доверяю.
Вот напрасно, Соловьев хихикнул. Бывший прапорщик внутренних войск Был прапорщиком, сегодня генерал-лейтенант, зам у самого Щелокова. А ты постель, постель Дай Бог, всякому такую-то постель.
Осинцев фыркнул.
Мне не надо.
Соловьев недоверчиво посмотрел в его сторону.
Слова А случай подвернется не упустишь.
Без любви? В постель по расчету?!
Почему бы и нет?
Откуда набрался всей этой философии? Сын политработника и Должен быть политически грамотным и идейно стойким, а ты
Осинцев осёкся. Потому что увидел, как передернул плечами Соловьев.
Оставим батю в стороне, ладно? Я ведь не трогаю твоего
А если бы и тронул? Мне не стыдно за отца: боевой летчик погиб от рук «духов».
А мне стыдно, да? Каждый служит там, куда послала родина.
Осинцев посмотрел на Соловьева искоса и надолго замолчал.
Елисеевский остался позади. Офицеры вышли на Пушкинскую площадь: слева издательство «Известия», а справа памятник поэту.
Соловьев первым закончил затянувшуюся игру в молчанку.
Здесь, будто бы, собираются избранные
Не понял?
Место встречи влюбленной московской богемы, разглядывая памятник, ответил Соловьев.
Правда ли? Или опять всего лишь слух?
Есть возможность или опровергнуть, или подтвердить.
Это как?
Чудак! Соловьев рассмеялся, позабыв про пробежавшую между ними черную кошку. А вот, Соловьев легонько кивнул в сторону, гляди, какие девчонки? Их двое Как раз
И что?
А то! Если не ошибаюсь, мы понравились девчонкам. Гляди, как зырят и перешептываются?
И что?
А то! Если не ошибаюсь, мы понравились девчонкам. Гляди, как зырят и перешептываются?
Явное преувеличение.
Да, нет, ты только глянь! Глаз не спускают.
Осинцев сказал:
Думаю, что москвички, а не приезжие.
Тем более!
Нужны мы им У москвичек таких, как мы, вагон и маленькая тележка.
Нехороший ты, Лех, человек.
Почему?
Сомнений в тебе выше головы. И к тому же принижаешь провинцию. Настоящие женихи, считают москвички, живут в провинции. И потому сразу западают.
А москвичи, чем нехороши?
Гнилье не люди.
Не говори плохо, если не знаешь.
Я?! Не знаю? Волосатики! Хиляки! Плевком перешибешь.
Самоуверенности в тебе о-го-го!
Давай, а, подойдем? Вдруг отколется и познакомимся? Будет, что вспомнить.
Осинцев тоже скосил глаз в сторону девчонок.
Ничего Приличные Особенно та, которая стоит, облокотившись о капот «Волги» Обожаю блондинок.
Отлично! воскликнул Соловьев. Его эмоции выплескиваются через край. Твоя блондинка, моя брюнетка. Идет, а?
Ну не знаю Удобно ли приставать на улице?
Только не комплексуй. Все будет отлично!
Да? Уж такой ты скорый Не говори «гоп», покуда не перепрыгнешь.
Мы их снимем. Легко.
Уверенность, плавно перетекающая в самоуверенность.
Давай, хоть попытаемся?
Не устоял Осинцев и сдался под таким напором. Сдался нехотя. Он не верил, что может что-то выгореть.
Ну, хорошо
И офицеры, хорошо поставленным шагом, направились в сторону девчонок.
Позвольте
Блондинка тотчас же оборвала Соловьева, а у Осинцева ревниво защемило что-то внутри: ему показалось, что блондинка смотрит на Соловьева как-то не так.
Откуда такие щеголи? она зажмурилась. Ослепнуть можно от такого-то блеска.
Брюнетка залилась смехом.
Осинцев смутился, покраснев, отвел взгляд в сторону. Соловьев, наоборот, осмелел. Нахальничая, сказал:
Мы из провинции
Брюнетка, хохоча, спросила:
Из тамбовской или рязанской? Впрочем, она окинула офицеров жгучим взглядом, чего это спрашиваю? И без того видно: провинциал он и в Африке провинциал.
Соловьев ответил, ничуть не смутившись, важно и с достоинством:
Мы из Свердловска, Соловьев ответно улыбнулся девчонкам. А уральцам, он прищелкнул пальцами, всё нипочём Даже столица.
Ах, вот как? веселясь, откликнулась блондинка. Оно, да: Свердловск не Рязань.
Соловьев решил блеснуть эрудицией.
Между прочим, опорный край державы
Брюнетка подхватила:
Её добытчик и кузнец.
Да А что? Не так? Соловьев, насупившись, притворился обиженным. На уральцев можно положиться. Не мы ли пришли москвичам на помощь, когда в сорок первом слишком горячо стало? Пришли, своей могучей грудью встали и стояли на смерть.
Блондинка поспешила уточнить:
Не вы, а ваши отцы
А что? Мы хуже отцов наших? Соловьев картинно повернулся. Разрешите представиться: Никита Соловьев
Блондинка, встряхнув длинными густыми волосами, спросила:
Товарищ ваш, что? Безъязыкий? Молчит и, краснея, все в сторону смотрит. Он, что, такой скромник или прикидывается?
Осинцев, понимая, что ведет себя не слишком-то дружески, продолжая не глядеть на девушек, выдавил из себя:
Осинцев Алексей
Блондинка прыснула и отвернулась.
Алексей-Алешенька, выходит?
Почему смеетесь? Почему отворачиваетесь? Осинцев явно обижен. Если не нравлюсь, то
Наоборот, смело глядя в глаза Осинцеву, сказала блондинка. Слишком Трудно глядеть на таких Больно ярки
Шутите? спросил серьезно Осинцев.
Ничуть! Ведь правда: трудно глазам от такого блеска.
Соловьев хвастливо заметил:
Из Кремля На приеме были Только что оттуда
Заливает, переходя сразу на «ты», сказала брюнетка. Хвастун, как погляжу.
Осинцев поспешил заступиться за товарища.
На этот раз говорит правду.
Так и поверила, блондинка фыркнула.
Осинцев все также обидчиво (ему не нравится, что не верят) сказал:
Верить или нет ваше право.
Соловьев, уловив, что знакомство затягивается, опасаясь, что разговор уходит в другую сторону, сказал:
Мы представились. А вы?.. И вам теперь не грех назвать свои имена.
А надо? спросила брюнетка, посверкивая глазами.