Тесной кучкой, сгрудившись у огня, ели дети, выхватывая из углей корявые куски мяса. Отблески огня делали их лица жуткими. В больших глазах плясали язычки пламени.
В поисках Йоллы я прошел дальше. Хелеванты, похоже, не собирались ложиться спать часть их занималась хозяйством, остальные репетировали завтрашнее выступление. Шестеро строили пирамиду и рассыпались, кувыркаясь, на отдельные фигуры. Ап!
Они были как механизм, который складывается сам по себе. Я видел такой у одного мавра. У него была бронзовая птица с глазами из сердолика. Он разбирал ее на части, отдельно тело, голова, хвост и крылья, но стоило потянуть за связывающую их нить, как они без его участия опять собирались вместе.
Здесь было очень похоже.
Несколько мгновений и пирамида вырастала снова, тонкая фигурка на самом верху, стоя на плечах нижестоящего, вскидывала руки, а затем, изворачиваясь, упиралась ладонью в чужую голову и взлетала к луне ногами.
Ап!
Рядом жонглировали яблоками и мисками, перекидывали их друг другу бородач и пышных форм женщина в платье, расшитом звездами. Карлик звонко вбивал ножи в деревянный круг. А дальше, на канате, натянутом между двух шестов
Я смотрел, как она идет по канату, в чулках и в коротких буффах, в открытой куртке без рукавов и шнуровки, надетой на тонкую рубашку, вся похожая на ловкого и бесстрашного мальчишку, и думал, что увезу ее в Герраско.
Жена из хелевантов, да.
Лови! крикнул снизу тощий парень в широкополой шляпе.
В лунном свете блеснул клинок. Капуйский, с расширяющимся к острию лезвием. И далеко не новый. Мне были видны многочисленные зазубрины.
Ап! Йолла ловко поймала клинок за рукоять, едва заметно присев. Мгновение и она выпрямилась, развернулась на носках и поклонилась невидимой публике.
Хорошо. Яблоко!
Парень высоко вверх подбросил плод.
Клинок прочертил в воздухе серебристую линию, половинка яблока улетела во тьму, мелькнув белым, срезанным боком, вторую половинку поймал я.
Еще проход, сказал парень и обернулся ко мне: Любопытствуете?
Да, кивнул я.
Приходите на представление, сказал он. Всего три эставо.
Я дал ему серебряный фарт.
Как ее зовут?
Парень усмехнулся.
Йолла.
Пусть спустится ко мне.
Мартышка, ты слышала? задрал голову парень.
Еще бы!
Ап! Оттолкнувшись от каната, Йолла сделала сальто и приземлилась около меня в коротком всплеске песка. Улыбка, светло-голубые глаза. Я, Марсио Герра, умер.
Мы отошли в зыбкую тень стены.
Мой красный глаз и неровный череп не произвели на Йоллу отталкивающего впечатления. К хелевантам прибивается много уродцев, так что, возможно, я был не самый страшный.
Чего вы хотели, сеньор?
Она заложила руки за спину.
Я мускарон, капитан Марсио Герра, сказал я.
Я вижу, у вас камзол в цветах Эсприльи.
Да.
Я умолк. Мы смотрели друг на друга. Я видел насмешливое недоумение в ее глазах.
Так что вам надо, капитан Герра?
Я протянул ей скудо.
Это за ночь.
Она рассмеялась.
Вы щедры, мускарон.
Мало?
А вы готовы на большее?
Я прибавил к скудо еще два.
Вот!
За ночь?
Нет. Я беру тебя в жены.
Тоже на ночь?
Навсегда!
Вот как? удивилась Йолла. Глаза ее все еще смеялись. Вы ведь совсем не знаете меня, капитан Герра. А вдруг я храплю? Или без меры прожорлива? Или совсем не так хороша в постели, как вы себе представили?
Я мотнул головой.
Ты будешь моей так или иначе.
Йолла посерьезнела.
У вас недобрый глаз.
Пять скудо!
Чего он хочет? спросил у Йоллы появившийся из тьмы парень в шляпе.
Мы торгуемся, сказала девушка.
Что на кону?
Я.
Парень присвистнул.
Почему мне раньше не пришло это в голову? В Тюльпери, помнишь, я мог бы купить тебя за рогалик.
Луна выбелила его глумливую физиономию.
Заткнись! рявкнул я. Пятнадцать скудо!
Весь цирк хелевантов мог жить на эти деньги два, а то и три месяца.
Сеньор, сказала Йолла негромко, даже за все сокровища Саламанки, боюсь, я не смогу быть с вами.
Королевский эдикт об изгнании и изъятии земель в пользу казны было бы принять легче, чем ее слова.
Почему? выхрипел я.
Глаз мой начало дергать.
Потому что я вас не люблю, сказала девушка.
Это не имеет значения. Пятнадцать скудо! я протянул мешочек с монетами парню. Выкупаю ее.
Я не могу решить это сам, сказал парень.
Мне почудилось, что он подмигнул Йолле. В левой половине моей головы начал медленно нарастать шум. Жаркий шум пожирающей разум боли.
Кто может решить?
Парень почесал лоб под шляпой.
Майнис разве что, сказал он.
Веди к Майнису, потребовал я.
Майнис это круг, общее собрание, пояснила Йолла.
Пусть будет круг.
Мы вернулись на площадь.
Репетиции закончились. Дети исчезли. Вместо них у жаровен теснились женщины и мужчины. Женщины были в длинных цветастых юбках, в свободных блузах, в платках. На каждой поблескивало монисто из медных монеток или бусин жемчуга. Некоторые курили, дымки вились из длинных трубок. Мужчины в подоткнутых до колен штанах, в свободных рубахах, босые, сидели у них в ногах и передавали по кругу ковш с вином.
Кто пил, не забывал частицу вина подарить жаровне. Искры взвивались к пятнистому диску Луны.
Энасме.
Йоллу и парня в шляпе встретили взмахами рук. Подвинулись, высвободили место. Парень тут же подсел к седому, но крепкому старику и принялся шептать ему на ухо.
Я встал перед жаровней.
Искры грозили издырявить и поджечь одежду, но мне не было дела ни до искр, ни до одежды, Я смотрел, как Йоллу принимают в круг, как какой-то мужчина обнимает ее за талию, хотя его руки и были скрыты во тьме, как она улыбается и тянется за длинной трубкой.
Кровь во мне кипела.
Хоэр! сказал вдруг старик.
Общество у жаровни притихло.
У нас здесь высокородный мускарон просит нашего ответа.
Йолла затянулась дымом и мельком взглянула на меня.
О чем просит мускарон? подал голос кто-то невидимый.
Старик принял дошедший до него ковш, глотнул и сплюнул в огонь.
Он дает деньги за нашу хэфе, хочет, чтобы мы ее отпустили. Большие деньги дает. Думает, мы ее держим.
Пятнадцать скудо, сказал я.
Кто-то потрясенно выдохнул. Звякнуло монисто.
Он хочет взять Йоллу в жены, произнес старик. Взять без ее согласия, и надеется, что мы ему поможем.
Среди мужчин и женщин возник ропот.
Жигу ему в бок! услышал я.
Без согласия?
Кто он такой? Хелеванты вольный народ!
Хэфе сами решают, с кем им спать!
Я сжимал зубы так, что заныли десны.
Хоэр! снова прикрикнул старик.
Опять стало тихо. Только угли потрескивали. Луна приглушила свое сияние. Но, может быть, потемнело у меня в глазах.
Что мы ответим мускарону? спросил старик.
Вам лучше ответить «да», прошипел я.
Мешочек с золотом, перелетев жаровню, упал старику на колени, но не удержался, свалился, звякнув на земле.
Он не поднял его.
Майнис говорит так, помолчав, сказал старик. Седая голова его вскинулась, в темных глазах сверкнул огонь. Йолла вольная хэфе, и, значит, только ей предстоит решать, давать тебе согласие, мускарон, или нет. Если она скажет «да», то так тому и быть, мы не станем преградой у нее на пути. Но если она скажет «нет», тебе, мускарон, надлежит принять это со смирением и без злости.
Я подумал: «Черта с два!», но кивнул, едва сдерживаясь. Мой глаз горел, казалось, искры от жаровни залетели в глазницу.
Пусть скажет.
Йолла, кивнул старик.
Девушка встала.
Капитан Марсио Герра, возможно, вы хороший человек
Я скривился.
Но я говорю вам: «Нет». Я не люблю вас, ка
Крик вырвался из меня.
Вы! Все вы!
Наверное, я бы убил кого-нибудь уже тогда.
Боль вспыхнула и разорвала меня на части. Я взревел и опрокинул жаровню. Помню, как закричали, подались назад женщины, как завскакивали мужчины.
Убью!
Кто-то прыгнул на меня сзади, сдавил горло, и мне не удалось достать клинок. Я боднул противника затылком, но на меня кинулись сразу несколько человек, подняли, потащили за руки и за ноги с площади. Как я не изгибался, какие проклятия не кричал, какими карами не грозился, они не отпустили меня, пока не донесли до двора гостиницы.
Эшуд! плюнул кто-то мне в лицо.
Удар о землю выбил из меня дух.
Мешочек с деньгами кинули следом, он шлепнулся мне на грудь. Я захохотал. Теперь я точно знал, что Йолла будет моей.
Хелеванты убрались, оглядываясь.
Первым меня, отряхивающего грязь и дерьмо с камзола и штанов, заметил Меррак. Он вышел на крыльцо помочиться и, случилось так, что едва не помочился на меня.