Хочешь сказать, почтовый ящик нынче с утра оказался набит деньгами? Мама обвела взглядом комнату, чтобы проверить, не перевернула ли я что-нибудь, такое случалось, когда мы с баббо оставались одни и он просил меня потанцевать для него.
О нет, мой горный цветок. Он на мгновение прервался, чтобы закурить сигарету. Это лучше, чем деньги. За Лючию сегодня пьет весь Париж, и мы тоже хотим поднять за нее бокалы. Так что вечером мы будем праздновать, гордиться и хвастаться.
Мама не сдвинулась с места, по-прежнему держа в руках пакеты. Она лишь сузила глаза, так что они превратились в две маленькие щелочки.
О, только не твои танцы, Лючия. Они меня просто убивают. Ты сведешь меня в могилу ты и еще этот лифт, что никогда не работает, и все эти треклятые ступеньки, по которым мне приходится лазать.
Я почувствовала, как атмосфера сгущается, но ведь я давно привыкла к мученическому лицу мамы и ее постоянным жалобам и причитаниям. Кроме того, когда она отвернулась, баббо заговорщически взглянул на меня и быстро подмигнул. Не обращая внимания на ее ворчанье, я передала маме газету.
Я стану знаменитой танцовщицей, мама. Прочти.
Прочту, Лючия, вот только сначала мне надо разобрать эти пакеты и сделать себе чайку. Посмотри-ка, какие замечательные перчатки, Джим.
Она бросила покупки на диван, вытащила из одного из пакетов длинную глянцевую коробку и принялась разворачивать бесконечные слои черной папиросной бумаги. Мне почудилось, что в комнате вдруг стало холодно, как будто в нее откуда-то проник ледяной ветерок. Я положила газету на диван и прижала руки к груди. Ну почему она не может порадоваться за меня хоть раз? Хоть в этот раз?
Баббо снова украдкой подмигнул мне и выпустил длинную струю дыма.
Ив самом деле, очень красивые перчатки. И они будут смотреться еще красивее и элегантнее на твоей руке, сжимающей бокал с несравненным, головокружительным шампанским в «Мишо». Он сделал жест в сторону дивана. Прочти статью, Нора. В ней описываются дивные таланты нашей bella bambina. Я невольно вспоминаю пословицу «Яблоко от яблони недалеко падает».
Святая Мария, Матерь Божья! Да вы словно пара детишек, что залезла в горшок и слопала все варенье! Мама вздохнула и посмотрела на новые перчатки. Что ж, мне не больно-то хочется готовить сегодня, а перчатки в «Мишо» уж точно оценят. Она фыркнула, потянулась за газетой и потыкала в нее пальцем. Здесь должны были писать о Джордже Почему никто не пишет о нашем Джорджо?
Напишут, Нора. Непременно. Возможно, у Лючии было озарение насчет Джорджо? Видение, как у Кассандры?
Баббо с надеждой взглянул на меня, но не успела я ответить, как мама разразилась ядовитыми комментариями о «дурных предзнаменованиях» и «безумных Кассандрах». Я промолчала.
Время Джорджо еще придет, но сегодня мы отмечаем успех моей радужной девочки. Кольцо дыма сорвалось с губ баббо, словно бы неуверенно поднялось вверх и растворилось в воздухе.
Что это ты все время твердишь о каких-то радужных девушках? Только не говори мне, что они кто бы это ни был тоже могут видеть будущее! Мама с яростью дернула новую перчатку, пытаясь натянуть ее на пальцы.
Это из моей книги они шалят, и резвятся, и кружатся в хороводе на своем празднике потому что они цветы Но не обращай внимания. Незачем тебе забивать этим свою прекрасную голову, моя непобедимая и величественная воительница. Баббо уставился в потолок и вздохнул.
Почему бы тебе не написать нормальную книгу, Джим? Эта точно меня прикончит. Не снимая перчаток, она неохотно потянулась за газетой. Надень что-нибудь поярче, Лючия. Не хочется, чтобы тебя затмила эта мисс Стелла Стейн. Так какая, ты говоришь, там страница?
Как только метрдотель заметил баббо, маму и меня, он тут же ринулся к нам, разрезая толпу, словно нож масло. Какие-то люди то и дело останавливали баббо и спрашивали его, как продвигается «вещь, над которой он работает». Только маме было позволено знать настоящее название книги, и баббо заставил ее поклясться, что она никому ничего не скажет.
Когда родители поздоровались с нашими гостями, у меня за спиной неожиданно возник Джордже.
Прости, я опоздал, чуть задыхаясь, выговорил он. Едва ли не час ждал трамвая. Но я читал газету какой грандиозный отзыв! Джорджо притянул меня к себе и поцеловал в висок. И какая у меня умная, талантливая сестричка! Надеюсь, что скоро ты заработаешь целое состояние будет чем платить за мои уроки пения. Он скорчил гримасу и быстро отвернулся.
Я тоже надеюсь, осторожно ответила я, стараясь, чтобы это не прозвучало хвастливо. А что уроки пения? Не слишком удачно?
Недостаточно удачно, чтобы отвечать ожиданиям отца. Джорджо коснулся пальцем накрахмаленного воротничка сорочки, и я заметила лавандово-лиловые круги у него под глазами. От его дыхания исходил легкий запах спиртного. Мне каждый день приходится просить у него денег, и он всегда смотрит на меня такими глазами будто собака, которую никто не покормил. А потом разочарованно вздыхает как обычно.
Я с сочувствием коснулась его руки. Мне было очень больно видеть Джорджо таким разочарованным, и, кроме того, раньше от него никогда не пахло алкоголем.
Я начну зарабатывать и смогу помочь.
На это Джорджо ничего не ответил.
А помнишь мистера и миссис Обнимашки-Пирожки? вдруг спросил он.
Я рассмеялась:
Родителей, которых мы придумали в детстве?
Его лицо погрустнело.
Я видел их во сне прошлой ночью. Они в конце концов пришли за нами и усыновили нас, и мистер Обнимашки-Пирожки учил меня кататься на лошади.
Мы с тобой уже слишком взрослые для того, чтобы мечтать о воображаемых родителях. Я оглянулась на маму и баббо, которые пробирались вглубь ресторана, окруженные целой армией черно-белых официантов.
Когда мы были маленькими, их никогда не было рядом. А теперь, когда мы стали взрослыми, они все никак не оставят нас в покое. Мистер и миссис Обнимашки-Пирожки такими бы не были, правда?
Нет, но ведь они не настоящие. Думать о прошлом мне не хотелось, поэтому я просто пожала плечами и собралась напомнить Джорджо, что мама как раз считает его идеальным, и, по ее мнению, он все на свете делает хорошо и правильно. Но Джорджо не дал мне ничего сказать.
О, смотри-ка, все уже здесь.
Он показал на столик у окна, где сидели Стелла, Эмиль и Киттен, а рядом с ними были разложены отполированные до блеска приборы и сияли хрустальные бокалы. Свет люстры падал прямо на улыбающееся лицо Эмиля, и в груди у меня что-то затрепетало. Он напомадил свои черные волосы, а в петлицу вставил оранжевую лилию. Эмиль помахал мне рукой, и луч света, отразившись от его бриллиантовой запонки, рассыпался по столу сотнями радужных сверкающих искр. Рядом с ним устроилась Стелла, вся в ярко-бирюзовом шелке, с тремя рядами длинных, доходящих до пояса, янтарных бус на шее и в лимонно-желтом тюрбане с кисточками, которые, казалось, танцевали у нее над бровями. За нами появился баббо. Он внимательно рассматривал Стеллу, словно ученый, изучающий неизвестную орхидею.
Хотела бы я одеваться так, как она, прошептала я Киттен, когда она прижалась губами к моей холодной щеке.
В Стелле были дерзость и бравада, богемный шик и беззаботность, которые я так мечтала перенять. Мама всегда выбирала и покупала мне одежду сама, и, хотя мои платья и костюмы были безупречно элегантны и отлично скроены, они не шли ни в какое сравнение с вызывающе-великолепными нарядами Стеллы.
О, не беспокойся о том, как ты одета, дорогая. После твоего дебюта и этого восторженного отзыва это не имеет никакого значения. Должна признаться, я тебе немного завидую. А потом, подожди, и ты еще увидишь, что у нее внизу! Гаремные штаны с кисточками! Весьма непрактично. Не представляю, что она будет делать, если пойдет дождь. Киттен сжала мою ладонь. Но Джордже, сегодня у него не такой беспечный и неунывающий вид, как всегда. Он сам на себя не похож.
Он беспокоится о деньгах, и, я думаю, он устал зависеть от милости покровителей баббо, прошептала я ей в самое ухо.
Все будет хорошо, если твоему отцу удастся продать свою книгу в Америке. Но почему он так смотрит на Стеллу?
Она делает иллюстрации для его книги. Можешь быть уверена, сейчас он думает не о Стелле, а о книге. Я опустила глаза и совсем тихо добавила: Или, возможно, он мысленно пытается описать ее по-фламандски или на латыни или в этих своих стишках-головоломках.
Я скользнула на банкетку рядом с Эмилем и ощутила крепость его тела и исходящий от него жар. Вокруг нас звенели разговоры и смех, браслеты и бусы, тарелки и бокалы, ножи и вилки. И весь этот шум звучал в моих ушах словно аплодисменты моему дебюту. Мне казалось, что меня пропитывает электричество, что я вот-вот поднимусь над землей от восторга.
Баббо заказал шампанское и устрицы на льду, и, как только официанты наполнили наши бокалы, он встал, отодвинул стул и костистыми пальцами ухватился за край стола.