Саймон изобразил пальцами крякающую утку. Этого хватило, чтобы Майкл не договаривал вслух доводы, разумность которых, впрочем, не вызывала у него никаких сомнений.
Мы поедем в Кенинг Хор, в единственный, если верить Механику, обеспеченный город Гриверса, покатаемся по окрестностям, увидим дом какого-нибудь гробовщика а то, что дом принадлежит гробовщику, мы поймем сразу из-за специфики их профессии и найдем неподалеку от него вход в подземелье, ведущий в ад, который нас озолотит. Так что, хватит ныть, Майки! Сложное отношение ко всему простому может убить великие планы.
Я не ною Я считаю, что здесь все не так просто. В таких беспрецедентных делах, как это, нужно действовать расчетливо а безумные действия вызывают у меня чувство страха.
Но, однако, ты порою совершаешь безумные действия, и именно твое безумие добыло нам этот золотой пистолет не менее, а то и более ликвидное средство, чем черепа гробовщиков. А разговоры про страх советую тебе оставить в стороне. Наши страхи по большей части относятся к тому, чего никогда не случится.
Майкл продолжал смотреть упрямо на Саймона. Он не был с ним в Сионвиле. Он не видел, с какой легкостью синистерские интервенты застрелили охранника Престона, который, в противном случае, застрелил бы его, Майкла. Майкл сам удивлялся тому факту, что успешная кража не подстегнула его совершать новые, а наоборот, только укрепила в страхе не повторять этого вновь.
Ты же проснулся таким беспечным, Майк. Редко когда в серых глазах Саймона можно было увидеть тревогу это как раз один из тех случаев. Почему ты опять приуныл? Мало принял контраслипов? Или что-то еще?
«Что-то еще» про себя ответил Майкл и подумал о ней.
Но
Он ощутил противное движение внизу своей шеи, схожее с изжогой. Теперь его, в самом деле, тошнило от любви к ней.
Унылое говно, собирающееся воровать черепа вот кто он такой Вряд ли у нормальных грабителей такой настрой перед кражами.
В прошлый раз он бездумно украл, чтобы доказать ей, что он что-то значит.
В этот раз он будет бездумно грабить, чтобы доказать себе, что она для него ничего не значит.
Пойдем, сухо сказал Майкл и указал на дверь. Едем в Кенинг Хор. Ищем подземные склепы. Грабим гробовщиков. Обналичиваем кости и упарываемся в говно.
Брови Саймона поползли вверх он явно удивился тому факту, что Майкл так внезапно передумал, но через мгновение его брови заняли обычное, беспристрастное место, а губы растянулись в улыбке.
Вот, другое дело. Он поднял большой палец вверх, взял с подоконника рукоять золотого пистолета и запихнул себе в карман. Здравый смысл толкает нас на безумные поступки, Майки. Наш злой рассудок уничтожит тщеславие гробовщиков. Мы будем таинственными героями для гриверской черни. Станем неуловимее, чем сам Грезоносец. Будем страшным сном для богачей-политиканов.
Он засунул в рот сигарету, забыл ее поджечь и добавил:
Злой рассудок уничтожит разожравшуюся глупость. Здравый смысл всегда побеждает.
«Здравый смысл обязательно победит» обреченно думал Майкл, закрывая за собой дверь номера. Он поджег сигарету Саймона, поджег свою сигарету, размышляя, поможет ли его согласие сделать то, в чем он до конца не был уверен, потушить тот пожар в груди, который, увы, угасать пока не собирался.
**************
Они надеялись, что их поездка обойдется без ядовитой пыли потому что в случае ее появления и беспрестанного вращения в сырых ветряных порывах, кому-то из них грозит перспектива задержать дыхание на час, а то и на два. Этого нельзя было допустить у них был один противогаз на двоих.
Но
Майкл не волновался по поводу своей безопасности. Любовь игнорируется, поэтому злоба в его организме нарастает и не оставляет места для пустых волнений. Он выжал газ на Апексе до предела, заставил его дреды полыхать в зябком полумраке, а себя заставил пересмотреть свое отношение к тому, о чем думал постоянно, к тому, что делало его слабым, прежде всего, перед самим собой. Эта поездка была вдохновляющей вдохновляющей по-мрачному, заставляющей смотреть по-новому на давно обдуманные вещи.
Он убедил себя, что мысли, переплетенные со связанными с ней чувствами, растворятся после успешного ограбления.
Редкие звезды то появлялись, то скрывались в синеватом водовороте туч
Он был уверен, что кража черепов, олицетворяющая его цинизм, уничтожит последнюю сакральную вещь в его душе.
Осколки былой цивилизации серебрились в лунном свете
Он убедил себя, что его душа превратится в холодный камень, сквозь который не пробьется ни одна роза
Сзади пронеслась струйка дыма Саймон, его верный ориентир, давно превратившийся в холодный камень, курил и явно ни о чем не волновался расчет в безрассудстве позволял ему парить над этим миром и использовать его пошлые страсти исключительно себе в угоду.
Когда-то он хотел, чтобы в его душе расцвели розы. И когда это произошло, он понял, что не ощущает их запаха, не видит их бутонов он чувствует исключительно шипы
Пыльные камни пустоши метались из стороны в сторону от сильного, но, к счастью, безопасного и лишенного ядовитой пыли ветра.
Раз розы только причиняют боль, раз нет возможности узреть их красоту стало быть, надо их сорвать, превратить землю, на которой они цветут, в каменную пустошь холодную, но не причиняющую боль пустошь с мощными ветрами, уничтожающими все светлое, и потому такое чуждое.
Указатель «Грейсайд», изрисованный изображениями половых органов, испоганил тот притягательный мрак ночи, сквозь которую он и его верный ориентир мчались к продаваемой смерти.
Он никогда не будет любить. Он убьет в себе чувства к той самой, чтобы стать угрозой коррумпированному комфорту гриверской знати.
Дороги были неровными, мотоцикл постоянно трясло. После особенно сильной встряски Майкл услышал особенно недовольный голос Саймона:
Дороги это артерии, вены государства. А здесь вены, как у суицидника-неудачника.
«Мило» подумал Майкл, чуть сбавив скорость, после чего опять вернулся к своим рассуждениям.
Он никогда не будет любить его сущность будет одержима только разумной ненавистью, безрассудной злобой поскольку лишь ненависть может уничтожить пред собой любые преграды. Возможно, его смерть как раз и будет связана с тем, что он зашел в своей злобе слишком далеко Что ж Любая жизнь оканчивается смертью так пусть у этой смерти будет стоящая причина, причина, которую определил он сам, а не какой-нибудь нелепый случай
«Вас наполняет лишь злоба и любовь. Злоба и любовь»
Две крайности не могут уживаться в одной, бессильной перед своими переживаниями, сущности. Только сейчас он смог принять ту двойственность своей натуры, о которой упоминала всеведущая, и оттого ненавистная ему 72372, поскольку только двойственность могла объяснить те внутренние противоречия, заставляющие его относится к себе с убийственной в своей бессмысленности скрупулезностью.
Выбор.
Выбор, который определит его дальнейшую жизнь.
Что ж, думал он, он уже понял, какой выбор стоит ему сделать. Элиас с его загадками, похитители машины времени, напряженная предвоенная обстановка в Сингрипаксе, собственное непонятное, оставшееся пылиться в 2021 году прошлое все это сплетено в сложный для понимания узор. Порочный узел запутанных случайностей, чьи первопричины так и остались невыясненными.
Что ж Раз узел нельзя развязать, стало быть, его нужно разрубить. Или вовсе уйти от него навстречу новым проблемам, которые он выбрал для себя сам. Проблемы, которые не стали таинственными следствиями длинной цепи случайностей. Пусть катится к чертям окружающий его хаос. Он должен разобраться с хаосом, находящимся у него внутри, это гораздо важнее. И что самое важное он стал осознавать, что этот хаос он начинает приводить в порядок.
Выбор.
Выбор, который определит его дальнейшую жизнь.
Злоба или любовь?
Свой выбор он уже сделал. Нет смысла лишний раз его констатировать череда его длительных рассуждений сама по себе является констатацией. Осталось лишь понять, примет ли этот выбор его биологическое время, или же оно вновь заставит его вертеться в аду своего внутреннего хаоса аду, гораздо более страшного, чем тот ад, в котором он оказался после приема брусники синдиката
Скоро приедем, услышал он за спиной голос Саймона.
Майкл обернулся и увидел озаренное луной лицо друга. Саймон смотрел на него со странной смесью пытливости и некой издевки в серых глазах, после чего спросил, перекрывая спокойный шум мотора:
О чем ты думал всю дорогу?
Майкл не ответил. Он отвернулся и вновь стал смотреть вперед, на дорогу. Сырой горелый воздух Гриверса камнем стоял в его легких. Он с ностальгией вспомнил клубничный воздух Леклера, где двухсотлетние останки былой эпохи, были превращены в произведения искусства, где модифицированные дома и генномодифицированные люди жили под ясным небом с иллюзией человеческого счастья, дарованной им мудрым Шелтером иллюзией, которую Паксбрайт, увы, совсем скоро потеряет