И сейчас офицер не ударил землянина сразу только потому, что
Скорчившись в уголке комнаты на подстилке, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, мальчишка вздрагивал, словно на него уже сыпались удары. И поскуливал жутковато, если честно, люди такие звуки не издают. На тяжёлые, резкие шаги сторка мальчик поднял голову и кен ло Хеерорда поразил и остановил ужас, блеснувший в глазах ребёнка при свете, наискось падавшем из окна. Прежде чем сторк успел что-то сделать или о чём-то подумать, мальчик произнёс тихо, нехорошо-самоуглублённо:
Я их вижу. Я даже когда закрываю глаза, их вижу.
Он искривил рот и снова вздрогнул всем телом, как будто пытался стать меньше самого себя, спрятаться внутрь себя же.
Кого? раздражённо спросил кен ло Хеерорд на том же языке, глядя, как мальчик медленно поднимается на ноги. Хочет броситься? Ну, пусть
В ответ на ожидаемый бросок сторк занёс руку
и не ударил.
Обхватив его бёдра, землянин уткнулся кен ло Хеерорду в живот и залился безудержными, уже настоящими слезами, весь сотрясаясь и что-то бормоча.
В полутьме сторк, задавший вопрос на русском, не был похож на врага. Это был взрослый человек, умевший говорить на родном языке мальчика. И тот забыл, что перед ним враг. Забыл с облегчением как с облегчением плакал теперь, не разжимая судорожно стиснутых рук.
Кен ло Хеерорд в растерянности опустил кулак с хонд-ом. Он чувствовал себя смешно стреноженный маленьким врагом, сыном врагов, которого притащил в дом по злой прихоти. Так смешно, что раздражение и гнев прошли.
Осторожно отцепив от себя руки мальчишки (тот тут же хватался снова, мотал головой и ревел), сторк присел на корточки машинально, полутьма обманула и его ярость: так он утешал бы малыша одного с собой народа. Правда, в этом возрасте мальчики сторков уж не плачут Но тем более что же случилось такого? Землянин не выглядел размазнёй. Позволив ему обхватить себя снова уже за шею кен ло Хеерорд осторожно, тихо спросил по-русски:
Кого ты видишь? Что случилось?
Мальчишку, который было начал успокаиваться, затрясло снова в жестоком приступе рыданий, буквально скорчило. Вместе со слезами хлынули слова обрывки, куски, фразы
Отца, мать, старшего брата и младшую сестричку мальчика джаго повесили у него на глазах. Что перед этим с ними делали мальчик не видел, только слышал но ни брат, ни сестра не могли идти сами, их приволокли и сунули в петли брат был уже мёртв, его ранили в бою, и джаго что-то с ним сделали ещё он так страшно закричал, тонко, совсем по-детски, а когда его втаскивали по полу тянулся широкий кровавый след а сестра никак не могла задохнуться, долго-долго не могла она была слишком маленькая и лёгкая А тоже раненых отца и маму повесили только потом, совсем потом, когда сестрёнка всё-таки умерла у них на глазах только мама тоже была мёртвая, когда брат закричал, она рванулась от джаго, крикнула в ответ, страшно-страшно крикнула, и сразу вся обвисла а они смеялись смеялись, смеялись
И мальчик всё это видел.
Детское горе, детский ужас неожиданно глубоко тронули кен ло Хеерорда. Нет, нельзя сказать, что он жалел землян. Пожалуй, и в казни он не видел ничего такого уж жуткого. Но во-первых, палачами были джаго, а джаго сторк только терпел, да и то не всегда; если кто и мог казнить похожих на сторков существ то никак не эти тупые горы мяса. Во-вторых, джаго издевались над пленными детьми и женщиной, прежде чем предать их смерти, а это было омерзительно мужчина другое дело. В третьих удавить петлёй женщину значило совершить настолько грязный поступок, что ему не находилось слов. Даже Безродную, если она заслужила смерть, нужно было угостить хорошим ужином, в конце которого подать бокал вина с мгновенным ядом. И всё. А уж задушить малышку могли только джаго и одни лишь джаго; существо достойное взяло бы на себя заботу о маленькой дочери врага и пожелало бы ей, когда она вырастет, родить много новых врагов
Не плачь, не плачь кен ло Хеерорд тихонько и неумело похлопывал мальчика (тот наконец выговорился и устало всхлипывал, каждый раз коротко вздрагивая и тесней прижимаясь к сторку) по спине. Ты вырастешь и убьёшь этих животных. Об этом и думай. А твои близкие тебя ждут они погибли достойно и ушли к Предкам Ты вырастешь, отомстишь, и твой отец будет гордиться: вот какой сын остался у меня в мире живых, скажет он! Он один поднял большую месть за нас всех, скажет твой отец И ты встретишь красивую женщину, она станет твоей женой, и у вас будет много детей, чтобы не угас ваш Род
Мальчик чуть отстранился, громко подышал, потом поднял на сторка залитое слезами, но неожиданно хмурое лицо:
А ты меня не убьёшь? тихо спросил он. Ты тоже враг. Ты сторк. Я знаю. У меня была большая книжка, там он не договорил, замолчал.
Я тебя не убью, кен ло Хеерорд помедлил, потом неспешно распрямился и, снова нагнувшись, поднял землянина на руки. Привязь потянулась следом; досадливым движением пальца кен ло Хеерорд отомкнул её и стряхнул. Нет, не убью. Не бойся. Ты будешь жить тут, у меня. Тебя никто не тронет.
Ты хочешь, чтобы я был твоим рабом прошептал мальчик. А папа сказал мне ещё три года назад, что что «мы не рабы. Рабы не мы.» Когда читать меня учил Я не буду рабом! мальчишка сказал это дерзко-отчаянно, с вызовом, яростно. Даже дёрнулся, словно хотел немедленно соскочить с вражеских рук.
И кен ло Хеерорд ответил:
Не будешь.
Это был не просто его собственный ответ. Это было каменное решение такие решения тихо, но ясно, определённо, раз и навсегда, говорят сторкам в уши заботящиеся о чести потомков Предки. Тот, кто не слышит сказанного сам роет себе позорную могилу на ничьей земле между океаном и сушей; там, откуда путь один в ледяные озёра, в кружащиеся вечные морозные туманы нечестивого, немужского посмертья.
Кен ло Хеерорд был настоящий сторк. Он слышал.
Напрягшийся, как пружинка, мальчик через миг весь этот очень долгий миг он глядел прямо в глаза сторку длинно выдохнул и расслабился.
Я их всё равно вижу с тихим отчаяньем сказал он. Я не могу даже глаза закрыть и уткнулся в плечо кен ло Хеерорда.
Сторк туда-сюда бесцельно прошёлся по комнате, неуверенно покачивая скорей даже потряхивая, любая женщина на Сторкаде умерла бы со смеху, увидь такое мальчика на руках. Произнёс наконец:
Вот что я тебе скажу. Я тебе скажу сэокг про Гоортрика кен ло Хеерорда. Он был твоим ровесником и тоже остался один Я скажу на вашем языке, хотя так будет нескладно.
Это сказка? мальчик снова поднял голову, и в его глазах мелькнуло любопытство чистое, детское.
Сказка?.. Э Нет. Это как это легенда. То, что было давно Так вот. Жил в давние времена, когда мир был плоским, как блюдо для пиров, а небо над ним было как крышка от котла жил на зелёнолесном острове Данни, что лежит к югу от большой земли Кодэрутт, славной своими пастбищами, достойный и щедрый Род
Мальчишка тихо сопел, даже во сне не выпуская шею кен ло Хеерорда. О Предки, подумал сторк неожиданно весело, я влип, как храззик16 в прибрежную тину Интересно, кому там вздумалось так надо мной подшутить?
Он осторожно, очень тихо уложил маленького землянина на его подстилку, не дыша, расцепил руки на своей шее, постоял рядом. Мальчик спал спал усталым непробудным сном и кен ло Хеерорд отошёл от него, тихо ступая и оглядываясь.
Отстёгнутый ремень с ошейником сторк унёс с собой и на ходу брезгливо, не глядя, швырнул в утилизатор.
* * *
На этот раз он спал достаточно крепко, хотя пару раз кен ло Хеерорду казалось сквозь сон, что кто-то ходит по крыше но он не просыпался, а только досадливо переворачивался во сне. Впрочем, ночь всё равно получилась беспокойной, и он проснулся в обычном плохом настроении и довольно тупо уставился на сидящего на пороге спальни мальчишку, не сразу даже вспомнив, кто это такой и что он тут делает.
Мальчишка, сидя со скрещенными ногами (сторки так не сидят никогда, сторкадский мальчишка или сел бы на корточки, или полуприлёг, опираясь на руку; смотреть на вывихнутую позу землянина было любопытно и немного неприятно), чистил сапоги кен ло Хеерорда, которые заляпанные грязью тот вчера так и оставил валяться в прихожей и забыл про них. Чистил очень умело, то и дело отставляя обувь подальше и явно любуясь на блеск, даже улыбался вроде бы. Но через какие-то несколько секунд он почувствовал взгляд и быстро обернулся. Лицо мгновенно стало настороженным, руки с надетым на одну сапогом и щёткой в другой опустились. Мальчишка провёл по губам языком, моргнул опасливо, потом тихо сказал:
Я дома чистил. Это такая обязанность была. Мне нравилось
Кен ло Хеерорд сел. Подумал: может, ночью не приснилось, и кто-то на самом деле бродил по крыше? В висках чувствовалось противное онемение привычное уже по утрам от которого язык казался связанным. Он кашлянул и спросил по-русски: