Снова пауза. Он словно хочет что-то сказать, но то ли слова подобрать не может, то ли не решается озвучить свои самые страшные догадки высказанные вслух, они могут оказаться слишком похожими на правду.
Нам не разрешали разговаривать, произносит наконец, но двое повторяли во сне имя «Элина» мою жену зовут так же. А один, когда сошел с ума, сидел в туалете, в углу, и говорил одно и то же: «Алексей Аверин, двадцать восемь лет, Войсковская двадцать один» Пожалуйста, он не поднимает голову и все так же сжимает пальцы, будто из последних сил хватается за что-то. Ладонь я не убрала, и чувствую, как его рука деревенеет от напряжения. Не понимаю, что со мной. Кто я на самом деле. Пожалуйста, помогите.
Я свяжусь с вашими родными.
Без толку. Я был дома. Элина сказала, что я умер. Что она похоронила меня. И, кажется, она снова вышла замуж.
А что ваша сестра? Анна Юрьевна?
Она руководит проектом.
Смирнова, отзываются динамики голосом Кости, тут делегация на подходе.
Гемод вскидывает голову.
За мной?
Киваю и, отпустив его руку, оборачиваюсь к двери.
Анну Юрьевну Аверину я лишь раз видела «вживую» на какой-то пресс-конференции, а так только в телеке. Рабочие же вопросы она, как человек занятой, предпочитала решать по коммуникатору. Высокая сухощавая брюнетка тридцати пяти лет. Ее можно бы назвать красивой, если б не вечно поджатые губы и озабоченно-недовольное выражение лица, словно у человека, который пытается вспомнить, выключил ли духовку, выходя из дома.
Добрый день. То, что глубокой ночью такое приветствие не вполне уместно, ее не беспокоит. Несколько сотрудников «Гемода» встают по обе стороны от начальницы и хмуро смотрят перед собой.
Здравствуйте, протягиваю руку, чтобы она могла считать удостоверение с коммуникатора. Пару раз мы говорили по телефону, когда Максу было недосуг, но она вряд ли помнит. За моей спиной скрипят по полу железные ножки стула. Марта Смирнова, сотрудник отдела по делам искусственных организмов
Анна Юрьевна отмахивается. Удостоверение считывает ее спутник, и я оборачиваюсь.
Гемод стоит подобранный, напряженный, словно готовый к прыжку зверь. Напомнить бы ему об ошейнике
Марта, да? Вижу, вы успели с ним поговорить, Аверина по-птичьи наклоняет голову набок. И как вам?
В каком смысле?
Реакции. Поведение. Похож на человека?
Да. Больше, чем на гемода.
Прекрасно. Мне было интересно мнение со стороны. Спасибо за работу, и, бросив безразличный взгляд на гемода, командует: А-46, уходим!
Аня, тихо просит он, не надо.
Я не должна вмешиваться, но не могу иначе.
Подождите, Анна Юрьевна, необходимо прояснить. Какое отношение он имеет к вашему брату? Если это человек с внешностью гемода, то
Глупости, Аверина брезгливо кривит губы. Вы наверняка проверили все базы. Мой брат погиб в автомобильной аварии. Это был трагический случай, и с того времени прошло уже четыре года. Незадолго до смерти он согласился поучаствовать в моем эксперименте и разрешил скопировать свой мозг. А-46 один из опытных образцов, мозг которых является максимально возможной точности копией мозга моего покойного брата. Усовершенствованная линия гемодов, пока в разработке. Надеюсь, в ближайшие годы мы сможем наладить массовый выпуск. Правда, не исключено, что придется найти добровольцев для копирования, чтобы подобрать удобный характер и набор качеств А-46, нам пора.
Нет, гемод отступает еще на пару шагов, снова смотрит на меня, будто именно я могу ему помочь. Не отдавайте меня им, пожалуйста.
Что делать? Потянуть время? Но Аверина не намерена задерживаться. На ее стороне закон. И Векшин за стенкой молчит, зараза! А этот не то гемод, не то человек все смотрит, ждет. Надеется!
Еще никогда я не чувствовала себя такой беспомощной.
Они в своем праве. Прости.
Он тут же бросается ко второй двери. Дергает несколько раз, ударяет кулаками в стену и оборачивается, готовый пробиваться, пусть и в наручниках. Что произойдет дальше я знаю.
Анна Юрьевна раздосадованно щелкает языком. И тут же: легкое жужжание, гемод падает на пол, схватившись за ошейник, оскалившись, скрипит зубами, корчится. А потом, обмякнув, замирает. И только слышно дыхание со свистом, да из-под белоснежных прядей черный взгляд.
Жаль, что приходится прибегать к таким примитивным методам, вздыхает Аверина. Ничего, с кодом отключения будет проще.
Ее подручные поднимают гемода, уткнув в бока шокеры, тянут к двери. И я не выдерживаю:
Анна Юрьевна, он же он же как ваш брат! Как вы можете?..
Ну что вы! на лице Авериной искреннее недоумение. Это не человек.
Он чувствует, как человек. У него воспоминания человека.
Всего лишь нейронные токи. Обыкновенные физические процессы и ничего больше, сложив на груди руки, Аверина улыбается мне снисходительно, будто даже с жалостью. Вам ли не знать, чем отличаются гемоды от людей. В людях есть нечто большее, чем простая физика. Божественная искра, если хотите. Душа. Люди рождаются. А гемодов создаем мы. Так что гемоды это лишь искусственно созданные оболочки, не наполненные человеческой сущностью. Даже с юридической точки зрения
Гемода волокут по коридору. Я смотрю ему в спину, пока процессия не скрывается из виду. Где-то несколько раз с легким шорохом открываются и закрываются двери.
Векшин подходит незаметно. Привычно трет шрам на щеке.
Это ж надо, родного брата и так Ладно, Смирнова, тут бы о неразглашении подписать.
«Мы создали точную копию себя. Слишком точную. Создали для нее узнаваемую маску чтобы отличать. Чтобы не вести себя по-человечески с тем, кого создали. Этакая прививка бесчеловечности: сперва на своеобразном тренажере под лозунг «гемоды не люди», а потом, быть может, мы найдем повод не называть отдельных людей людьми. Вывести их за рамки человеческого. По признаку уровня интеллекта, цвета кожи, места проживания обозначать их «не-людьми». И мы будем знать, как вести себя с ними, ведь мы хорошо потренировались на гемодах!
P.S. Возможно, будут промежуточные стадии: гемод с лицом человека. Или человек с лицом гемода.»
П.П.
Глава 3
Дурацкая ситуация, Макс без аппетита ковыряет вилкой пюре.
Видимо, сразу поймали сигнал, как только мы вышли. А может, уже в метро вели.
В министерской столовой тихо. Люди обедают с одинаково скучным видом. Кроме Рика: он выглядит бодро, сохраняет на лице выражение легкой заинтересованности, как всегда. И безропотно поедает грязно-серую бурду, которую выдают за «спецменю».
В пустых черных глазах гемода отражаются окна вместе с силуэтами ветвей.
Значит, новая разработка?
Аверина так сказала.
Если нужно зайти к Максу, всегда подгадываю время, чтобы попасть в столовую: тут кормят сытно и недорого. Только сегодня есть не хочется. Я потягиваю кофе невкусный, но крепкий.
Поспать успела всего пару часов, аккурат чтобы явиться к обеду. Остальное время читала в сети про Алексея Аверина, покойного брата Анны Юрьевны: простой хороший парень, примерный семьянин. Был. Погиб в автомобильной аварии, как и сказала Аверина. Скользкая после дождя дорога, нетрезвый водитель. Никакой конспирологии.
Его сыну сейчас должно быть лет пять.
Мне бы в базу заглянуть, говорю. Адрес вдовы Аверина глянуть.
Угу. Сейчас поднимемся и глянем, Макс наконец отодвигает тарелку и берет стакан с компотом. Глянуть можно и отсюда, но, видимо, пароль от базы у него там же, где и все важные документы в рабочем лэптопе. Так ты вчера в «Черной рыбе» Савина видела? Того, который по телеку? А знаешь, лет десять назад он звался Михаил Всеволодович. У нас в академии лекции читал на тему равноправия, мужского и женского начала. А тут вдруг к людоедам занесло. С чего бы это?
Прошу заметить, что юридически гемоды людьми не являются, как бы между прочим вставляет Рик. И физиологически, строго говоря, тоже.
Ничего удивительного, предпочитаю не заметить реплику гемода, он там тоже за равноправие.
Создается впечатление, снова подает голос Рик, что слово «равноправие» употреблено вами в негативном контексте.
Поворачиваюсь. Вглядываюсь в лицо с резкими чертами, в темные глаза: на первый взгляд они смотрят с интересом, но потом видишь пустые.
Рик, тебя что, проапгрейдили за ночь?
К гемодам это понятие неприменимо. Мы получаем информацию из тех же источников, что и вы.
Марта, Макс трогает за плечо, это он с утра телек смотрел, небось. Центральный канал. Я тоже попал за завтраком. Не обращай внимания.