Как такое возможно? Все это время я думал, что я здесь совсем один, что ни одна душа не разделяет со мной той скорби, что испытываю я, и развел руками.
Зачастую мы слепы в своем отчаянии Я с первых дней был здесь.
«Затем они выберутся наверх в чудесный и прекрасный мир, где светит солнце и раздастся заливистый лай собак и смех детей», рассуждает Рейм, лежа на кровати и совсем не собираясь вставать.
Сквозь окно действительно светило солнце; парень даже вытянул руку и ощутил тепло, оказавшись в солнечном луче.
«Только в моем случае никого рядом нет» вздохнул Рейм и осмотрел комнату.
Есть я, раздался внутренний голос. Я так же, как и тот человек из твоих фантазий, не оставлял тебя с момента произошедшего.
Да, и меня это пугает.
Почему?
Почему? Ты еще спрашиваешь почему? Ты говоришь, что у меня есть верная поддержка в твоем лице, а теперь покажи мне в комнате кого-то, кроме меня?!
Голос какое-то время молчал, затем пошептал:
Посмотри в зеркало
Остроумно, выдохнул Рейм.
Тебя ведь не устроит ни один расклад: если бы все были живы, а ты нет плохо, если бы все умерли, а ты был бы жив тоже плохо.
Ты предлагаешь мне какую-то неврастеническую реальность, в надежде, что я на нее соглашусь? Почему нельзя, чтобы «все живы»?
Это у тебя взгляды какие-то сумасшедшие: нельзя, чтобы живы все
Я понимаю, и Рейм замолчал. Замолчал и его внутренний голос.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился доктор Сегаев, все в таком же бодром расположение духа, но с таким задумчивым взглядом, как если бы он хранил в себе какую-то тайну. Он явно переживал трагедию, связанную с уходом его жены в мир иной, и, должно быть, рядом с ним так же никого нет, кто бы мог поддержать его. Рейм отметил, что доктор не выглядит человеком, нуждающимся в сострадании, сочувствии и дружеском плече он был весь погружен в работу и отдавался ей без остатка. Под мышкой он нес папку с документами, а в руке держал чашку с чаем.
Доброе утро, сказал доктор и попытался улыбнуться. Чай, сказал Сегаев и поставил чашку на тумбу рядом с кроватью.
Почему меня заперли? спросил Рейм, удобно усаживаясь на кровати.
Как заперли, кто?
Вы, разве нет? После вашего ухода дверь была заперта, я проверял.
Ах, ты об этом, сказанное Реймом развеселило доктора, и Сегаев негромко посмеялся. Ты пытался воспользоваться ключом?
Но Вы не оставили мне никакого ключа, Рейм развел руками.
А пластиковая карта? Что я выдал тебе еще на проходной?
Пропуск? начал понимать Рейм. Значит пропуск это и есть ключ?
Вон там, видишь, красный индикатор? Маленькая лампочка на внутренней стороне короба? Это и есть замок. А почему ты хотел выйти? Были какие-то вопросы?
Сам не знаю, зачем я проверил дверь. Но тот факт, что она была заперта, меня несколько
Напугал?
Насторожил, я бы сказал. Бояться мне нечего.
Хорошо, сказал доктор и, поправив очки, решил подвести разговор к главному. Вот документы, их нужно будет подписать. Можешь прочесть, чтобы для тебя ничего не стало неожиданностью.
Если Вы не собираетесь меня замораживать по частям, я согласен на все, сыронизировал парень.
Думаю, ты понимаешь всю серьезность данных бумаг, он достал платок и портер лоб от выступивших на нем капелек пота. Он взглянул на потолок, прищурив глаза. Жарко сегодня, нужно бы включить кондиционер.
Хорошо, сказал Рейм. А потом?
Потом анализы, но там быстро и криоконсервация.
Простите, на сколько лет Вы сказали меня крионизируют?
Читай документы, Рейм, там есть все ответы на твои вопросы, и, улыбнувшись, доктор встал с постели Рейма. Если и после договора у тебя останутся вопросы, скажешь мне я попробую на них ответить.
Боюсь, у меня в голове лишь такие вопросы, на которые сам черт не сможет дать мне ответы.
Ну, тогда до скорого, и доктор направился к выходу. Дойдя до двери, он вдруг обернулся. Рейм, окликнул он парня, что погрузился в чтение. Тот поднял голову. Сегаев взял свой магнитный пропуск, висевший на тонком шнурке, на шее, и поднес к датчику. Дверь пискнула, индикатор стал зеленым, и доктор открыл дверь. Рейм улыбнулся ему и кивнул.
Договор очень быстро надоел Рейму, так как в нем было много профессиональных терминов, в которых он не разбирался. Для себя же парень отметил главное: процесс криоконсервации по своей сути это заморозка тела при температуре от -80 до -190°, а система витрификации позволяет превратить жидкость в живых клетках в подобие сверхвязкой стеклянной массы вместо твердого тела. Содержаться криокамере он будет сто лет, затем происходит процесс разморозки, а для этого используют частицы железа с покрытием из диоксида кремния, которые при попадание в магнитное поле начинают нагреваться и равномерно распределяться по всему телу. Но что бы этот процесс прошел успешно, перед заморозкой, нужно ввести
Ну, тогда до скорого, и доктор направился к выходу. Дойдя до двери, он вдруг обернулся. Рейм, окликнул он парня, что погрузился в чтение. Тот поднял голову. Сегаев взял свой магнитный пропуск, висевший на тонком шнурке, на шее, и поднес к датчику. Дверь пискнула, индикатор стал зеленым, и доктор открыл дверь. Рейм улыбнулся ему и кивнул.
Договор очень быстро надоел Рейму, так как в нем было много профессиональных терминов, в которых он не разбирался. Для себя же парень отметил главное: процесс криоконсервации по своей сути это заморозка тела при температуре от -80 до -190°, а система витрификации позволяет превратить жидкость в живых клетках в подобие сверхвязкой стеклянной массы вместо твердого тела. Содержаться криокамере он будет сто лет, затем происходит процесс разморозки, а для этого используют частицы железа с покрытием из диоксида кремния, которые при попадание в магнитное поле начинают нагреваться и равномерно распределяться по всему телу. Но что бы этот процесс прошел успешно, перед заморозкой, нужно ввести
Сто лет, сказал Рейм вслух, присвистнул и, спустив ноги на пол, придвинулся к тумбе и начал подписывать документы размашисто и быстро. Когда с ними было покончено, Рейм оделся и спустился на первый этаж, где возле регистратуры и нашел доктора Сегаева. Тот отвел его на сдачу крови, затем Рейма переодели в больничный халат, и прикрепленная к нему медсестра провела его по ряду кабинетов, где ему давали таблетки, светили в глаза, брали анализы, задавали целую кучу вопросов и давали целую кучу препаратов, таблеток, делали уколы. Рейму казалось, что из этого калейдоскопа кабинетов он не выйдет уже никогда. Парень чувствовал сильную усталость, в глазах все образы были нечеткими, а линии размытыми, как если бы кинули стакан с водой на свежие написанные акварели.
Затем Рейма положили на стол, подключили к капельнице и куда-то повезли.
Еще минут пять и приступим, раздался мужской голос, и Рейм узнал в нем голос доктора Сегаева. От ощущения, что доктор будет проводит всю процедуру, Рейм даже упокоился.
«Мне не пришлось ни с кем прощаться, чувствовать себя виноватым за то, что, оставляя их, добровольно отправляюсь на смерть, чтобы ожить потом, думал Рейм. Они бы все равно не поняли, почему я решился на это, так что все, что ни делается все к лучшему», и Рейм почувствовал, что в груди все сжало, стало почти невозможно дышать, и затем на него надели кислородную маску. Он мысленно поблагодарил того человека, кто облегчит его страдания, и веки начали закрываться все чаще, открываться все реже.
«Все», подумал Рейм, и его унесло в глубокий сон.
***
Открой мне двери
Любимая Шерри
Открой мне двери
О, коварная Шерри
Коварная Шерри2
Наблюдатель сидел в засаде уже второй час. Он был хорошо замаскирован так, что его было сложно увидеть как с воздуха, так и с земли. Это место давно пользовалось дурной славой, и посланный вести наблюдение в эту точку, подвергался, как считалось, неминуемой опасностью. Началось все со стаи собак, которая поселилась в заброшенном здании НИИ, которое раньше считалось местом уникальным, и даже отчасти мистическим, уж чего там не творили ученые! Разговоры о живых мертвецах и прочая фантастика являлись неизменным атрибутом, когда речь заходила о здании бывшего НИИ. Стая черных больших псов из пяти взрослых и трех щенков стала наводить ужас на всех, кто выходил в дозор в эту точку они действительно были огромны, мускулисты, шерсть их блестела на солнце, когда те выходили на охоту.
Когда один из наблюдателей перестал отвечать по рации, а после назначенного на возвращение времени не вернулся, для разъяснения ситуации отправился сам Командир Коллаборации он обнаружил лишь рацию и очки систему ночного слежения. Это все, что осталось от наблюдателя. С тех пор поиски его не увенчались успехом, а еще через месяц, когда в дозор посылались уже по двое наблюдателей, пропало еще две группы. Слухи об исчезновении облетели всю Коллаборацию, и выходить в дозор в район НИИ отказались все. Многие попали под горячую руку Командира и были сняты со службы, кто-то ушел по собственному желанию. В итоге остался один человек, которого так и прозвали Наблюдатель. Он выходил в дозор в одиночку, и именно он связал исчезновение пяти наблюдателей с собаками. За это предположение ухватился Командир и заявил об этом во всеуслышание как об официальной версии.