А никто тебя в нашу «щи-хлебальню» -то не гонит. Начинала нервничать мать. Восемь классов закончишь, и езжай в Пермь, поступай куда хочешь: хоть на повара, хоть на кондитера.
Вот и уеду! Вытирая накатившие слезы, мстительно выкрикнула я. Конечно, ты ж у нас сейчас важная, престижным любовником обзавелась!
Какой любовник? Ты че несешь? Деланно поразилась Мариша. Ты у меня дура совсем?
Нет, не дура! Зачем губы красишь своей помадой. Ты в этой помаде на блядь похожа!
Че ты сказала?. Стиснув челюсти, как встревоженная гадюка, злобно зашипела Мариша.
Ты женатого мужика в дом водишь! Все в Бараке про это знают. Не унималась я. Ненавижу тебя!
Ах, ты, сикавка, малолетняя! Разъяренная с искривленным ртом, мать подскочила ко мне. Со всей силы, наотмашь влепила мне пощечину. Говорила мне Надька Бомбовозиха аборт сделать, так ведь я не послушалась. Родила, на свою голову! Теперь мучаюсь.
Капля крови выкатилась у меня из носа, потом еще и еще. Я вылетела на улицу.
Глава 10
Происшествие это случилось во вторник. И не случайно. По вторникам у меня в клубе танцевальный кружок. И мать в последнее время исправно следила за моим расписанием. Случки с председателем происходили у нас в доме. Потому и зиял сегодня морковным цветом орущий Маринин рот.
Так. Сегодня вторник, а значит, любовничек будет у нас. В бьющем лихорадкой нервном запале, соображала я, шлепая напропалую по мартовским лужам. Я вам устрою свидание!
Клуб наш, брусчатый прямоугольник с прогнившей шиферной крышей, являлся местом окультуривания сельского населения. По пятницам здесь крутились магнитофонные кассеты, с модными песенками, под которые алчно вращал зеркальными глазами дискотечный шар. А по будням велись кружки рукоделия и танцев. Еще показывали кино.
Мы, воспитанницы танцевального кружка, к восьмому марта разучивали «Кадриль». Свою преподавательницу, и заведующую клубом, мы за спиной называли Кнопа. Видимо, потому что по мнению селян, это был более лояльный, созвучный вариант к слову «Жопа». Размер Кнопиной жопы и впрямь впечатлял. А, кроме того, она слыла у нас главной модницей. Первой испытала на себе перекись водорода и шестимесячную химическую завивку.
Кнопа меня недолюбливала. Я была резковатой в движениях, плохо скоординированная. А Кнопе нужен был реультат. Наш танцевальный коллектив регулярно участвовал в танцевальных конкурсах в райцентре.
Геля ваша на заведенного механического медведя похожа. Жаловалась Кнопа маме Марише.
Всем нужны удобные дети. Зло огрызалась мать. А вы медведя плясать научите!
А я не в цирке работаю.
Правильно. В цирке мест свободных нет. Кого попало не берут.
После такого обмена любезностями своей матери с учительницей танцев, я шла в клуб и плясала «Кадриль».
Глава 11
Кадриль давно забытая. Гитарами забитая Услыхала я еще с улицы завязшую в мозгах мелодию.
Не здороваясь с девчонками, юркнула за пыльный занавес.
Там, за сценой находилась комната, которую Кнопа называла важным словом «гримерка». Вход туда «простым смертным» был строго воспрещен. В гримерке имелся телефон. Я дерзко ввалилась в запретное помещение.
Кнопа стояла у зеркала и массажной расческой делала начес на пергедролевых волосах.
Ты че без стука? Оторопело выкатила на меня глаза удивленная Кнопа. Стучаться нужно!
Мне позвонить. Подскочила я, к утомленному человеческими разговорами, измызганному серому телефону. Где у вас здесь телефонная книга?
А ты кому звонить собралась? Отвечай. А то книгу не дам.
Мне в магазин позвонить нужно.
Кнопа замерла. Мигом смекнула, в чем дело. Она терпеть не могла мою мать. И знала о ее связи с председателем. Мой порыв сулил Кнопе хороший куш в виде мести. Она поняла, запахло скандалом, который был ей на руку. И не стала мне мешать.
Ладно. Набирай цифры. Я продиктую. Картинно вздохнула она.
Телефонный круг затрещал.
Алло. Послышалось на том конце провода.
Я уставилась на Кнопу.
Ладно уж. Кнопа вышла за дверь, притаившись с обратной стороны.
Ваш муж, председатель, сейчас находится у Марины Скороходовой. Твердым чужим голосом сообщила я в трубку. Он ее любовник.
Глава 12
Слово не воробей, вылетит не поймаешь.
Глава 12
Слово не воробей, вылетит не поймаешь.
Я пожалела о содеянном сразу, как повесила трубку. Моя бурлящая злость, как назревший фурункул, вырвалась наружу гнойным потоком слов, и утихла. Исчезла.
Из гримерки я уже уходила разочарованная собой, расстроенная больная.
Ну, че, дозвонилась? Прищучила меня Кнопа. Как будто, не подслушивала, притаившись за дверью.
Нет. Соврала я и шмыгнула за другую сторону занавеса, на сцену.
О, Скороходова. Вылупились на меня девки, сидящие в зрительном зале. А че не начинаем?
Щас начнем. Отмахнулась я и, спустившись со ступенек, направилась к выходу.
А ты куда? Удивленными взглядами провожали меня подружки.
Щас вернусь. Бросила я, чтоб отвязаться от назойливых вопросов, и хлопнула дверью.
Домой мне было нельзя. Я пошла к Нельке Шулятьевой. Вообще-то мою одноклассницу звали красивым именем Нинель. Если читать это имя задом наперед, получится Ленин. Вождь пролетариата. Имя Нельке придумала мать, которую в деревне все называли Шулятьихой.
Теперь Шулятьиха исправно отрабатывала свою сопричастность к идеям вождя на молочно-товарной ферме. Было время вечерней дочки, поэтому Нинель в этот час домовничала одна.
У тебя есть че-нибудь вкусненькое? Ввалившись в дом без приглашения, спросила я у Нельки. Жрать хочется.
Так у нас опять «шаром покати» в холодильнике. У матери на работе сегодня контрольная, а мне лень готовить. Распахивая, буфет, огорчилась Нинэль. Хлеб есть. Хлеб будешь?
А че у доярок тоже контрольные бывают? По-хозяйски заглянув в холодильник, спросила я. А че это у тебя в банке? Огурцы соленые?
Огурцы. Хочешь? Не дожидаясь ответа, выволокла трехлитровую банку на стол Нелька. Контрольный удой, он у коров, а не у доярок. Надо же знать, сколько каждая корова дает молока.
А что если мало? Корове двойку поставят?
Мы с Нелькой весело расхохотались. Боль недавних событий утихла. Я снова почувствовала себя ребенком, веселым и беззаботным.
Мы уселись за стол и, морщась, принялись лопать сильно соленые огурцы с хлебом.
А ты че не на танцах? Спохватилась Нинель. У тебя же по вторникам «Кадриль».
Надоело. Кнопа задолбала. Постоянно в мою сторону тянет, все ей не так. Откусив огурец, с набитым ртом, напропалую врала я, стыдясь признаться в содеянном. Разоралась опять, что я все порчу Да пошла она. Не пойду туда больше.
До прихода Нелькиной матери, мы провалялись у телевизора. Там показывали всякую «муть», ну и пусть. Мы сплетничали о школе, и нам было все равно.
Но вот открылась входная дверь, и на пороге показалась Шулятьиха.
Это была огромная веснушчатая женщина, с круглым красным, обветренным лицом, с сильными, как у мужика руками. От нее тошнотворно пахло навозом и силосом, подгнившим по весне.
Люди в нашем селе опасались показываться на глаза Шулятьихе, старались избегать встреч с ней.
И вовсе не из-за ее угрожающего вида и ядреного запаха.
Нелькина мать слыла первой сплетницей на деревне. Любая информация, полученная о человеке, в устах у Шулятьихи могла обернуться против него самого.
Нелька, почему со стола не убрано? С порога кинулась воспитывать дочь, громогласная тетка. Поесть поели, а убирать я буду? А ты Гелька, че по ночам шатаешься? Что, мать за тобой совсем не смотрит?
Смотрит. Стала напяливать я пальтишко.
Это что за хрень? Да вы и хлеб весь сожрали! Разъярилась Шулятьиха, пройдя на кухню и сунувшись в буфет. Я голодная как собака, а дома ни куска хлеба нет!
Простите. Виновато пискнула я и выскользнула из дома.
Что ж это за вторник-то такой? Шла и думала я. Проклят он что ли?
Домой я вернулась затемно. Марина лежала в постели, отвернувшись в стене.
Может быть, все обойдется? Думала я. А может мне этот вторник во сне приснился?
Глава 13
Председательша унизила Марину прилюдно. Специально, чтоб проучить, как следует, чтоб побольнее было.
В среду, с утра пораньше ворвалась в приютскую столовку, накинулась на мать с кулаками, подбила глаз, выдрала с «мясом» пуговицы на белом накрахмаленном халате.
Как, тебе, блядине, не стыдно? У тебя же дочка взрослая. Все понимает. Орала Рыжая Тома.
Стокилограммовая Надька Бомбовоз, шваброй разгоняла по палатам приютских детей. Разгонять разгоняла, а сама думала: «Так Маринке и надо: любишь кататься, люби и саночки возить».