В горбольнице доктор Илья Игоревич, шепотом ругаясь, оперировал Мишку. Как и предполагалось, у того оказался разрыв мочевого пузыря, причем, вдребезги. Провозившись три с половиной часа, доктор, устало отдуваясь, вышел в предоперационную и принялся размываться.
Вам следователь звонил. Просил перезвонить, как освободитесь, сообщила медсестра, подавая полотенце.
Кивнув, Илья Игоревич отправился в ординаторскую, где его уже ждал самовар. Закурив папиросу «Норд» и отхлебнув из стакана в подстаканнике бодрящего напитка, доктор взял телефон и набрал номер, записанный на бумажке.
Алё! Мне следователя Донцова, пожалуйста Доктор Платов, из горбольницы Ах, это вы? Потерпевший? Только что закончил с его пузырем Долго, а как же! Там живого места не было! Все равно, что носок с дыркой вместо пятки штопать Говорить он завтра сможет, не раньше Ага Ага Ага Ну, всех благ, Дарий Аркадьевич!
Положив трубку на рычаг, эскулап загасил в почкообразном лотке, приспособленном вместо пепельницы, папиросу и принялся записывать операцию в журнал. Ох, и хлопотное выдалось дежурство!
Глава вторая
Утром Мишка лежал в постели и поедал манную кашу, которой его кормила с ложечки дебелая санитарка Таня. Он бы и сам мог, левая рука действовала, но так было приятнее, ибо при каждом внесении ложки в рот Танина большая теплая грудь касалась Мишкиного бока.
Вот, молодец, ворковала Таня, Теперь ещё ложечку
В палату вошел следователь Донцов. Таня с неодобрением покосилась на него. Мишка подобрался.
Ничего-ничего! Заканчивайте завтрак, я подожду! конфузливо замахал руками Дарий Аркадьевич и сел на стул в сторонке.
Проглотив ещё три ложки, Мишка громко рыгнул и принялся шумно хлебать остывший чай.
Допоив больного, Таня собрала посуду и, поджав губы, вышла из палаты, виляя круглым оттопыренным задом. И Мишка, и следователь проводили её задумчивыми взглядами.
Доброе утро! Давайте знакомиться: я следователь Донцов. А как вас звать?
Михаил Сергеевич Мордачёв, всем видом изображая жертву, преувеличенно слабым голосом отозвался Мишка, Двадцать девятого года я, беспартийный, холостой. Адрес: Портовая, 38.
Чудненько, чудненько
Дарий Аркадьевич, сев на незанятую койку, быстро застрочил в протоколе. Кинул взгляд на восходящее солнце, выколотое на левой кисти и надпись «КОЛЫМА».
Под судом и следствием были?
Да неохотно признался Мишка, Год, как освободился. Статья за кражу, в общем. Как малолетке, дали пятерик.
Понятно. Теперь, расскажите, что произошло вчера.
Ну-у Зашел я, значит, пива выпить. Сижу, пью, вдруг вижу: по улице знакомая девчонка идет. Я вышел с ней поговорить, но не догнал. Покрутился-покрутился, и вернулся в пивняк. А место моё уже занято! Ну, я взял ещё две кружки и подсел за столик к тем двоим татарин, значит, и этот тощий. Они чего-то все знаками между собой, я не понял. Глухонемые, похоже. А я сижу, пивко сосу и думаю: вечером на танцы бы сходить в клуб к морякам, а рожа небритая. Дай, думаю, побреюсь, благо и бритва с собой. Ну, натурально, пошел в туалет. А через минуту эти двое за мной! Татарин сходу р-раз и ко мне в карман, за деньгами, значит, я его отталкивать, а он мне руку сломал, гад! А щуплый нож достал и тоже на меня! Я увернулся, татарина на него толкнул, тот его об стенку и шмякнул. А рука-то болит! Татарин обратно на меня буром прет, я руку вперед выставил, с перепугу даже забыл, что в ней бритва. А он прыгнул, мордой на бритву напоролся сам! И ка-ак даст мне в пузо! Вот, очнулся в больничке Нянечка сказала, денег в вещах не нашли. А было у меня без куска косарь Успел, значит, хапнуть, сука!
Мишка врал вдохновенно и старательно, прекрасно зная, что опровергнуть его враньё невозможно. Пусть даже бугай-татарин, или кто он там, расскажет все, как было свидетелей-то нет! Сашок-то умер, получается его, Мишкино, слово против слова татарина!
Значит, ни того, ни другого вы не знали?
Да, говорю же вам: нет! Я на свободу вышел с чистой совестью, перековался, значит, на работу устроился Зачем мне такие знакомцы?
Задав ещё несколько вопросов, Донцов понял, что Мордачёв будет твердо стоять на своем. Его откровения показались Дарию Аркадьевичу немного странными, в смысле, он догадался, что все было совсем иначе, но виду не подал и промолчал. Пока промолчал.
Спасибо, Михаил! Вы нам очень помогли. До свиданья, поправляйтесь!
«Бриться он пошел в туалет, где зеркала нету! К танцам готовился, как же! Кстати, надо узнать, были вчера в клубе моряков танцы или нет» размышлял следователь, направляясь в тюрьму, допрашивать убивца.
Разместившись за столом в камере для допросов, Донцов приказал привести задержанного. В ожидании ещё раз перебрал отобранные у того вещи. Их было немного: четыре тысячи девятьсот семьдесят три рубля и мелочь, без бумажника, маленький складной ножичек с десятком лезвий, две гайки, связка ключей и золотые швейцарские часы «Лонжин» на потертом ремешке. Документов не было. Странно! Кто ж сейчас без документов по городу ходит?
Конвоир завел в камеру здоровенного смуглого парня.
Садитесь, приглашающе показал на табурет следователь.
Тот сел.
Фамилия, имя, отчество?
Тут допрашиваемый скорчил рожу и затряс головой, показывая, что не понимает.
«Ах, да! Он же, вроде, глухонемой Придется записки писать!» сообразил Дарий Аркадьевич с некоторой досадой.
Но задержанный вдруг хлопнул себя по лбу и из незаметного кармашка рубахи, пришитого в области могучего трицепса, достал паспорт моряка и положил на стол.
«Во, блин! Как же это мы вчера просмотрели? Ну, вставлю я Николаю, такую важную вещь пропустил! А, с другой стороны, кто когда о рубахах с карманом на рукаве слыхал?» досадливо поморщился Донцов, беря документ в руки и с запинкой разбирая записи.
«Ага! Иностранец! Моряк, значит. Так-так Механик, корабль Дюк оф Веллингтон Двадцать пять лет от роду. Фамилия смешная: Тики! Ну, это ладно Придется переводчика звать, чтобы первичный допрос снять. А потом передам этого Джима в госбезопасность!»
Додумав до конца эту мысль, Донцов повеселел. Баба с возу кобыле легче!
Конвой! В камеру его.
Джим встал, уже привычно заложил руки за спину вышел, подчиняясь жестам конвоира. Его удивило, что следователь не задал ни одного вопроса.
После его ухода Дарий Аркадьевич созвонился с управлением и затребовал переводчика с английского языка.
Задержанный моряк-иностранец, по русски ни слова! А что я? Я немецкий учил! Когда-когда будет!? Да вы что, смеетесь? Ну, хоть плохонького, только сегодня! Студент? Годится! Диктуйте, записываю Значит, через два часа? Ну, спасибо!
Через два с половиной часа переводчик, студент пятого курса Краснодарского университета Саша Брянский, робко вступил под тюремные своды.
Мне к следователю Донцову объяснил он дежурному, пугливо озираясь.
Паспорт покажь Ага, есть пропуск.
Дежурный поднял трубку телефона:
Товарищ Донцов? К вам тут такой Брянский, Александр Сами подойдете или? Понял!
Он повернулся к Саше:
Жди!
Саше сделалось неуютно.
Пришел Донцов и, радостно улыбаясь, отвел его в кабинет, где гостеприимно угостил чаем с баранками.
Что, правда английский знаешь?
Да Только у меня разговорной практики мало. Ну, не с кем говорить, кроме преподавателей. А так, и по грамматике, и по фонетике пятерки, и по теории перевода тоже. И произношение хвалят, скромно потупился студент.
Понятно. Произношение это хорошо. Значит, задача у тебя будет такая: переводить мои вопросы и ответы задержанного максимально точно.
Постараюсь, Дарий Аркадьевич, Саша, не в силах сдержать бурлящее любопытство, понизил голос, Шпион, да?
Вот это мне и предстоит выяснить, серьёзно ответил Дарий, Ну, что, пошли?
И они пошли в камеру для допросов.
Через несколько минут туда же привели Джима.
Спроси его фамилию, имя и отчество, приказал Донцов.
Саша, подумав, составил соответствующую фразу.
Джим ответил.
Он говорит: Джим Тики. Отчества нет.
Как это, нет отчества? удивился следователь.
У них не принято
Г-м, странно Ладно, спроси его, что случилось вчера.
Саша, волнуясь, ибо это задание было посложнее первого, с запинкой перевел.
Джим не очень понял, переводчик говорил на языке, лишь отдаленно напоминавшем английский. Похожие слова и выражения употреблял его дед. Поэтому попросил повторить.
Саша тоже не очень понял, ибо произношение собеседника сильно отличалось от того, которым говорил завкафедрой, Леонтий Маркович. Тем не менее, он повторил свой вопрос.
Джим принялся рассказывать, помогая себе жестами. Саша, вспотев от напряжения, слушал. Затем перевел: