Джим принялся рассказывать, помогая себе жестами. Саша, вспотев от напряжения, слушал. Затем перевел:
Он говорит, что его пароход пришел вчера. Ну, и зашел в пивную выпить пива.
Кто, пароход? хихикнул Дарий.
Нет, Джим В пивной к нему подсели двое неизвестных, принялись знакомиться. Одного звали Алекс, другого Майкл. Угостили шестью унциями русской водки
О! Это, сколько же по нашему?
Саша задумался, шевеля губами и пытаясь в уме совершить арифметические действия.
Получается около ста восьмидесяти граммов, Дарий Аркадьевич! сообщил он, наконец.
Ого! Это после пива! И, что?
Говорит, потерял сознание.
Неудивительно Кто бы не потерял пробормотал Донцов, Так, дальше?
Саша, уже более уверенно, переговорил с Джимом.
Говорит, очнулся в туалете. Майкл лез к нему в карман, Алекс угрожал ножом. Он Алекса оттолкнул, а Майкл принялся размахивать бритвой, порезал лицо. Ну, пришлось его стукнуть. Потом ничего не помнит, очнулся уже в тюрьме.
Следователь, записав всё это, задумчиво откинулся на спинку стула. Картина начинала проясняться. И она совершенно не совпадала с рассказом пострадавшего Мордачёва!
Спроси, сколько денег у него было, и где он их взял!
Саша перевел.
Джим, посчитав на пальцах, ответил.
Говорит, баталер на пароходе дал ему за десять фунтов английских стерлингов пять тысяч советских рублей. Кроме пивной, нигде не тратил.
Ага А спроси-ка его
Допрос продолжался ещё полчаса, но ничего нового выяснить не удалось.
Следователь вызвал конвой и Джима увели.
Спасибо, товарищ Брянский! Вы очень помогли следствию! пожал студенту руку Донцов.
Пожалуйста! У меня просьба: не могли бы вы справочку написать, для завкафедрой, что у меня была разговорная практика с носителем языка?
Да ты что?! Тайна следствия! Ты мне сейчас сам дашь подписку о неразглашении!
Саша увял. Ему очень хотелось похвастаться Леонтию Марковичу, что удалось поговорить с настоящим новозеландцем!
Проводив переводчика, Донцов ещё раз перечитал дело. Судя по всему, имела место попытка ограбления иностранного подданного, со стороны которого произошла самооборона. Но! Один мертвяк и один покалеченный! Это подводило Джима Тики под статью о превышении пределов самообороны. Ну, это суду решать! Однако то, что в деле имелись ещё и показания гражданина В. И. Сухмятского, начальник поезда «Москва Краснодар», предполагавшего, что мистер Тики являлся шпионом, пытавшимся купить у граждан Мордачёва и Сипонько чертежи новейшей советской подводной лодки, автоматически требовало вмешательства госбезопасности. Да и вообще, все дела с вовлечением иностранцев обычно вели чекисты
Капитан госбезопасности Афиногенов встретил Донцова в своём кабинете любезно, даже угостил папиросой «Герцеговина Флор». Они были знакомы, ибо периодически пересекались по служебным делам.
Ну, что там у тебя, Дарий? поднял бровь капитан, ибо по телефону Донцов лишь сообщил, что имеется дело, подлежащее расследованию органами госбезопасности.
Детали по телефону было сообщать запрещено из соображений конспирации. Недаром во всех служебных кабинетах висел плакат «Болтун находка для шпиона!»
Да, вот, Апполинарий Кузьмич, задержали мы иностранного подданного, моряка, ну, механика, с сухогруза «Дюк оф Веллингтон». Английского, значит. Он в пивной «У Катерины Великой», ну, ты знаешь, имел контакт с двумя советскими гражданами. Контакт перешел в конфликт! Короче, подрались они в туалете. Один, Сипонько, наповал башку разбил об стену, второй с разрывом мочевого пузыря в горбольнице, а иностранец этот порезом лица отделался. Его Мордачёв успел полоснуть. Говорят разное. Мордачёв утверждает, что мистер Тики, иностранец, сам на них напал с целью ограбления. Тики же показывает обратное: подпоили, завели в туалет, угрожали ножом, пытались ограбить.
Ну, и где тут наш интерес? Разве, что иностранец пожал плечами Афиногенов.
Так, я и говорю: вроде бы обычная попытка гоп-стопа, но! При опросе свидетелей некто Сухмятский В. И., сидевший за соседним столиком, показал, что подслушал, как эти Мордачёв и Сипонько торговались о продаже Тики, которого называли «Нюзиланд», чертежей новейшей подводной лодки. При обыске ни у покойника Сипонько, ни у Мордачёва, ни у Тики никаких чертежей мы не обнаружили. Но, тем не менее, о таких делах положено вам сообщать.
Вот совершенно, вот именно! покивал Афиногенов, Давай дело!
Приняв папку с делом и выдав Донцову расписку, капитан предложил коллеге выпить чаю. Пока закипал на электроплитке чайник, Афиногенов спросил:
Новые анекдоты есть?
Про кого? сделал невинное лицо Донцов.
Ну вообще!
Тогда слушай: сидит маршал Жуков на рыбалке, а у него не клюет. Жарко, комары донимают. Он терпел-терпел, а потом как гаркнет: Ат-ставить!
И, что? Перестали кусаться? серьёзно спросил капитан.
Донцов захихикал:
Ну, думаю, да!
Тут на чайнике запрыгала крышка. Сняв его с плитки, Афиногенов насыпал из жестяной коробочки заварки в фарфоровый чайничек и накрыл его вафельным полотенцем. Через несколько минут он разлил янтарный душистый настой по стаканам, добавил кипятку и достал из стола сахар и сухарики.
Отменный чаёк! похвалил Донцов, шумно дуя на напиток, Только, никак не угадаю, какой сорт!
Это новый. Наш, краснодарский. Высший сорт! довольно пояснил хозяин кабинета, слегка чванясь, Мне на паёк дали.
А, понятно В торговой сети, значит, нет?
Будет! веско сказал капитан, Всё у нас будет, Дарий, с теченим времени! И чай, и сыр, и шоколадный пломбир! Партия и товарищ Сталин обещали!
От второго стакана Донцов отказался и ушел, сославшись на дела.
Афиногенов с хрустом потянулся, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе и открыл дело. Внимательно прочитав все материалы, подумал, и перечитал показания железнодорожника. Тот был москвичом, служил начальником поезда «Москва Краснодар», и следующий его приезд ожидался только через три дня.
«Вызвать и допросить целенаправленно! сделал мысленную зарубку эмгэбэшник, А пока допросить капитана сухогруза и этого баталера. А с задержанным торопиться не будем, а сделаем вот что»
Джим скучал в камере уже второй день. Делать было совершенно нечего, поэтому он, погрузившись в транс, вспоминал всё, что рассказывал ему дед сказитель племени, хранитель истории маори. Собственно, даже не дед, а прадед. Он умер десять лет назад, а родился ещё в прошлом веке и помнил, как парусные корабли привозили в Аотеароа переселенцев из Англии. Рассказы его запоминались накрепко и навсегда, ибо дед перед тем, как начать повествование, вводил Джима в состояние повышенного внимание специальными заклинаниями. Закрыв глаза и сосредоточившись, Джим мог вспомнить события, произошедшие десятки, а то и сотни поколений назад. Вот и сейчас перед его плотно зажмуренными глазами проплывали образы одной из легенд
Кýпе-рыбак подплыл ближе к расставленным накануне сетям и обнаружил, что гигантский Ика-кальмар снова сожрал всю наживку.
О, злой нехороший демон! выругался Кýпе в сердцах, Да выбросит тебя прибой на острые камни! Да обгорят твои щупальца на солнце! Да покроешься ты волдырями! Да запорошит ветер песком твои наглые глаза, проклятый вор!
На всем архипелаге Гавайики никто не смог бы выругаться сильнее, ибо гнев рыбака был огромен, как небо, горяч, как солнце и глубок, как океан.
Чем я теперь буду кормить моих престарелых родителей, моих жен и детей, моих тёщ и своячениц с племянниками, моего шурина Па, которому акула откусила ногу? сокрушался Кýпе, скорбя и огорчаясь от переживаний, Нет! Я не буду ждать, пока сбудутся мои проклятия и тебя выбросит на камни! Я сам настигну тебя и буду колоть моим острым копьем, пока ты не умрешь!
С этими словами рыбак сорвал с себя одежды и бросился в океан. На глубине в четыре человеческих роста открыл глаза и осмотрелся. Ага! Вон он, подлый пожиратель наживки, спрятался у скалы! Вернувшись в каноэ, Кýпе принялся яростно грести в ту сторону, где притаился коварный враг. Увидев погоню, тот принялся удирать на юг. Купе неутомимо преследовал Ика, не переставая осыпать его проклятиями. Они плыли день, и другой, и третий Много-много дней плыли, пока на краю океана, там, где он смыкается с небом, не завиднелась большая земля. Всё ближе и ближе становилась она, и вскоре Кýпе смог рассмотреть горы, окутанные дымкой тумана, сквозь которую виднелись высокие необычные деревья. На вершинах гор лежало огромное белое облако. Множество любопытных птиц прилетело посмотреть на невиданное раньше каноэ, а горбоносый попугай Кеа даже сел на корму. Ика, теряя последние силы, резко свернул в сторону, надеясь сбить погоню со следа, но Купе настиг его посреди пролива, названного им Раукава, и несколько раз пронзил копьём. Вода почернела от черной крови вора-кальмара, вытекшей из его черного подлого сердца. Купе с торжеством привязал его тушу к каноэ и поплыл восвояси, громко распевая гимн богу океана Тангароа.