Ну я не знаю справлюсь ли Как же я, против любимой советской власти?
Да, понарошку! Как в театре, понятно? Вы же в юности в любительском театре играли!
Играл шаги за сценой и третьего могильщика. Без речей, как говорится.
Неважно! Все равно, вы артист! польстил павшему духом агенту капитан.
Ну я не знаю справлюсь ли
Справитесь! с нехорошей улыбкой заверил Афиногенов, Торопиться не надо, будете сидеть в камере, пока не выдадите на гора результат.
Доцент был щупл телом, но остр умом, а потому догадался, что, буде он запорет задание, то появятся реальные шансы остаться в тюрьме надолго.
Я согласен! тяжело вздохнул он.
Вот и чудненько, вот и отличненько! поощрительно похлопал его по плечу капитан, Завтра и начнем операцию! Да, забыл совсем: перед помещением в камеру нам надо будет слегка набить вам морду то-есть, лицо. Для пущей убедительности.
А без этого нельзя? тоскливо скривился Черный Лев.
Нельзя. Да вы не бойтесь, я вас бить буду лично, капитан предъявил ядреный шишковатый кулак, Аккуратно, но сильно! Ха-ха!
Увидев ужас и отчаяние на лице секретного агента, Афиногенов торопливо добавил:
А мы вам за это путевку в санаторий выхлопочем! В любой!
В любой?! Тогда, пожалуйста, в урологический!
Что, почки? посочувствовал Афиногенов.
Чернозадов промолчал, ибо его мужская проблема была слишком деликатной, чтобы обсуждать её с куратором.
Капитан встал.
Так, теперь, давайте, порепетируем!
Доцент испуганно прикрыл лицо ладошками.
Да нет, вы не поняли! с досадой скривился «режиссер-постановщик», Порепетируем ваш вход в камеру!
Держа агента за шиворот, он распахнул дверь в другую комнату и втолкнул туда Черного Льва, после чего дверь захлопнул.
Сатрапы, неуверенно вякнул Чернозадов, Это Жандармы! Суки!
Не верю! безапелляционно заявил Афиногенов, Мало экспрессии! Давайте ещё раз. И слово «суки» не говорите, это блатное выражение, а вы же политический!
Пролетев сквозь дверной проем вторично, исполнитель главной (и единственной!) роли в этом спектакле злобно завопил:
Гады! Гэбня поганая!
Вот, уже лучше, похвалил его капитан, Только, слово «гэбня» не надо.
Почему? удивился начавший, наконец, усваивать концепцию образа агент-артист.
Оно обидное
Через какие-нибудь сорок минут Афиногенов был удовлетворен.
Верю! На этом и остановимся. Репетиция окончена! Значит, завтра мы за вами с утречка приедем, и, типа, арестуем, чтоб все видели.
И обыск будет? настороженно глянул на него изподлобья доцент.
Ну, а как же! Обязательно!
Взглянув на поскучневшего агента, капитан всё понял.
Ну, у вас время до завтра есть. Спрячьте, что считаете нужным, где-нибудь, чтоб мы не нашли. И не забудьте отсидочный чемоданчик: мыло, табак, теплые вещи ну, вы сами знаете.
Кто в те годы не знал, что следует брать с собой в тюрьму? Не было таких!
Всю ночь Чернозадов не спал прятал книги, драгоценности, оставшиеся от мамы, деньги. На всякий случай спрятал и семейный архив. А в десять утра за ним пришли. Все перевернули вверх дном (правда, ничего не сломали), забрали учебник английского языка, изданный до революции, потому, что там был портрет царя Николая Второго, несколько писем родителей, потому, что они были написаны по правилам старой орфографии. А спрятанное нарочно не нашли! Вывели на виду у всех соседей, посадили в машину и увезли в тюрьму. Там Афиногенов, как и обещал, стукнул его по носу и втолкнул в камеру к Джиму Тики.
Итак, втеревшись в доверие к простодушному новозеландцу и выяснив, что тот и в самом деле должен был что-то забрать у кого-то в Краснодаре, Чернозадов, во время посещения туалета начертал там условный знак, увидев который, куратор понял бы, что задание выполнено. Знак представлял собой неприличное слово из пяти букв и на фоне остальной настенной живописи и литературы в глаза не бросался. Написано сие популярное слово было с заранее оговоренной орфографической ошибкой, чтобы авторство не вызывало сомнений. Теперь оставалось только ждать.
К счастью, ожидание не было долгим. Лязгнула дверь и конвойный вызвал:
Черножо Чернозадов, на выход! Без вещей.
Пройдя по мрачным коридорам в сопровождении конвойного, Леонтий Маркович оказался в камере для допросов с сидящим за столом радостно улыбающимся Афиногеновым.
К счастью, ожидание не было долгим. Лязгнула дверь и конвойный вызвал:
Черножо Чернозадов, на выход! Без вещей.
Пройдя по мрачным коридорам в сопровождении конвойного, Леонтий Маркович оказался в камере для допросов с сидящим за столом радостно улыбающимся Афиногеновым.
Ну, что? подался он вперед, едва закрылась дверь.
Раскололся клиент, как пасхальное яичко! с торжеством и самодовольством в голосе сообщил доцент-агент, Проговорился, что шел забрать что-то.
Что?
Не сказал.
А к кому шел?
Тоже не сказал, вздохнул Леонтий Маркович, Да я и не давил, чтоб не насторожить.
М-да Маловато будет!
Апполинарий Кузьмич! Главное-то я выяснил! Есть у него задание, а уж вам только и дел, что узнать, какое.
Всем своим видом Чернозадов показывал: мол, мавр сделал своё дело, мавра можно отпускать!
Афиногенов задумчиво постучал пальцами по столешнице. Затем достал пачку «Казбека» и предложил:
Закуривайте, Леонтий Маркович.
И сам тоже закурил. Ароматный дым завивался спиралями в воздухе, косые лучи заходящего солнца, проникавшие в камеру сквозь зарешеченное окно, казались полосами голубого полупрозрачного стекла. Молчание затягивалось. Не выдержав муки ожидания, Леонтий Маркович заёрзал на табурете.
Капитан скосил на него глаза:
Ладно Идите, работайте. Постарайтесь углýбить контакт, выяснить подробности задания.
Как?! Обратно в камеру?! ужаснулся доцент, Но, вы же обещали!
Он чуть не плакал.
Не забывайте, что вы формально арестованы! строго погрозил пальцем суровый капитан МГБ, Странно будет: арестовали и сразу выпустили! Даже если по ошибке арестовали, все равно, хотя бы дня три придется посидеть!
Но, там плохо пахнет! И клопы, я сам видел, и вот такие тараканы! затрепыхался формально арестованный, А про питание я и не говорю
Питание вполне нормальное! По установленным, значит, нормам! сурово сдвинул брови чекист, Все, разговор окончен, гражданин! Если что новое узнаете дайте знать! Конвой!
И гражданина Чернозадова увели обратно в камеру. Там он, не вступая в разговоры с Джимом, завалился на нары и накрылся пиджаком с головой. Джим понял, что допрос прошел не в пользу Лео, и не беспокоил товарища до самого утра.
Афиногенов поехал в горбольницу, чтобы допросить Мордачёва. На просьбу проводить его в палату, дежурная медсестра смутилась и вызвала доктора.
Помер Мордачёв! сожалеюще развел руками Илья Игоревич, Вот, час назад! Острая почечно-печеночная недостаточность. Ничего сделать не смогли.
Да как же так, товарищ доктор? озадаченно выпятил губу капитан, Вчера ещё его следователь Донцов допрашивал!
Позднее послеоперационное осложнение после наркоза, объяснил хирург, Редко, но бывает.
Жалко
А уж мне-то как жалко! тяжко вздохнул Илья Игоревич, Несколько часов возился, художественную штопку мочевого пузыря исполнял! Такая работа псу под хвост!
Афиногенов на всякий случай поговорил с медсестрой и санитаркой, может, Мордачёв им что-нибудь рассказал перед смертью, но увы! Пришлось покинуть больницу не солоно хлебавши.
Время было уже позднее, поэтому встречу с капитаном «Дюк оф Веллингтон» и баталером Апполинарий Кузьмич запланировал на завтра. Опять же, переводчик понадобится.
«Эх, жалко, Леонтия нельзя использовать! Надо будет позвонить Донцову, узнать, кто ему переводил»
На следующий день капитан Афиногенов (в парадной форме!), сопровождаемый раздувающимся от гордости Сашей Брянским, взошел по трапу на борт британского корабля. Вахтенный проводил их в капитанскую каюту, где они и уселись в кресла после взаимных приветствий и представлений.
Чем обязан вашему визиту, господин офицер? вежливо поинтересовался капитан Страттон, сухопарый и прямой, как мачта, прямо-таки до карикатурности похожий на образ британского офицера, как его изображали в советских фильмах той поры (на самом деле он был потомком украинских эмигрантов из Канады).
Два дня тому назад нами был задержан член вашей команды, механик Джим Тики, за драку в общественном месте. К сожалению, двое пострадавших граждан СССР скончались, поэтому мистеру Тики будет предъявлено обвинение в превышении пределов необходимой самообороны. Ведется следствие.
О том, что Джим подозревается ещё и в шпионаже, Афиногенов умолчал. Пока.