Отпускаю затем, чтоб вы поделились с родными радостью. Далеко не каждому оказывается такое доверие, и выпадает такая великая честь. Завтра к 8 часам утра я жду вас здесь, готовыми к дороге. Никакие причины неявки не принимаются. Предупреждаю всех если кто не придет, а надумает спрятаться. Всю семью, а то и всю деревню ждет суровое наказание. Идите.
Люди расходились молча. Под руки вели, еле передвигающего ноги, с окровавленной головой старика. Уходили, не оглядываясь, ощущая спиной опасность, которая исходила от людей с оружием, так неожиданно вторгшихся в их мирную жизнь.
8
Младший лейтенант, который шел за старшиной, поднял руку вверх, приказывая остановиться.
Последние три часа, разведчики буквально продирались сквозь завалы бурелома. Паданцы лежали так плотно, что последнюю сотню метров пути, лавируя между ветками, которые от падения так врезались в землю, что их невозможно было отодвинуть.
И вот выбравшись на небольшое, свободное пространство, командир остановил группу.
Привал, повернулся он, к следовавшим за ним. Санька с Алексеем, тяжело дыша от усталости, присели на поваленные стволы. К младшему лейтенанту подошел старшина.
Еще один такой переход, и дальше голыми пойдем, показал Алексею, прорехи на маскхалате Санька, Как тебя Степанович, в такую глушь то занесло?
Мелешь языком, что не попадя. Какая глушь, отозвался с обидой старшина, здесь места на молёные, благодатные, он достал кисет и с немым вопросом взглянул на младшего лейтенанта. Тот отрицательно покачал головой. Петр Степанович вздохнув, с сожалением убрал кисет, и подошел к Саньке.
От деревни моей до Опечка, ну, это место такое посреди леса, вроде поля большого, пояснил он, испокон веку староверы живут. Еще при Никоне пришли, чтоб веру свою исконную сохранить. У меня жена от них взята. Уводом, правда.
Как это уводом, Степанович, спросил полулежащий на стволе дерева Алексей, украл, что ли?
Мы год с ней любились, не отвечая Алексею, улыбнулся, он своим мыслям. По своему жизненному опыту понимая, что после трудного пути, этим совсем еще пацанам, надо отвлечься, он стал рассказывать,
Я уже с дедом на выселках жил. Он пасеку держал, ну и я помогал, конечно.
Это как на выселках, старшина? спросил младший лейтенант.
Молодой вы еще лейтенант, но ведь коммунист уже, раз офицер? спросил прямо Степанович.
А как же. Член ВКП (Б). Еще на срочной службе вступил, гордясь, ответил тот.
Ну, тогда, партийные указы знаете. Когда крепкие хозяйства приговорили к ликвидации, кулаков стали по ссылкам гнать. А кто ни к тем, ни к этим, середняки, значит, тех на выселение из деревни. На выселки, значит. Дед то мой, Степан Иванович, крепким хозяином был, прямая бы ему дорога в северные края. Но спасло его то, что батька мой, председателем стал, ну ясно дело, сначала от отца своего, как от чуждого элемента отрекся. Но когда стали списки кулаков составлять, он его туда не вписал, рука видно не поднялась. Определил его на выселение. Верстах в четырех от деревни, среди леса поляну выделил. Я к нему частенько бегал, а как школу добил, так и совсем поселился. Лес, вот этот вот, и кормил и поил, да и суженную, тоже он, лес, мне подарил.
Это как? Присужденная вам, что ли? спросил командир.
И сказал господь нехорошо быть человеку одному. Оставит человек отца своего и мать свою. Прилепится к жене своей; и будет одна плоть, процитировал старшина, с хитрецой посмотрев на младшего лейтенанта, словно проверяя его.
Вы мне тут, товарищ старшина, религиозную пропаганду прекратите, вспыхнул тот, Мы бойцы Красной Армии, и нам это не нужно, более того, чуждо. Ведь бога нет, выдумки все это.
А мы и не слушаем, сказал Санька, взглянув на Алексея. Тот согласно кивнул головой.
Вы же сами спросили, товарищ младший лейтенант, я вам и ответил. А насчет бога есть он или нет, тут каждый понимает сам, посуровел лицом старшина.
Так чего, Степанович? Встретились, а потом? выручил всех Санька, уводя разговор в сторону от обсуждения религиозной темы.
Я потом к ней каждую неделю бегал, спрячемся в гуще и глядим друг на друга.
И чего весь год в «гляделки» и играли? не выдержал Алексей.
Девку порушить ума большего не надо, ответил старшина, а жить ей как потом? Строго у нас с этим, а уж у людей старой веры, тем более. Как то увидели, они, нас в лесу, так две недели ее потом за забор не выпускали, грехи отмаливала. Я тогда чуть с ума не сошел. А когда терпению, конец пришел. Выбрал, ночку потемней, пробрался к ним на хутор, схватил ее в охапку и унес. Причастилась у батюшки. Обвенчались. Двоих мужиков и девку, она мне подарила. Тогда только, родня-то ее смирилась с пропажей, и внуков признала.
Так это у вас трое детей? удивленно спросил младший лейтенант.
9
Четверо, радостью осветилось лицо старшины, Первые два сыны, двойники, значит, Петька с Павлухой. Сестра к ним, дочка, значит, Наталья. Младший, еще, Колька. Вернусь, так может, еще, сынка, спровороню, Степкой назову, если господь позволит. Дети они на счастье, радость только от них.
Прослушали, хитро усмехнулся Сашка, кто позволит то, Степанович?
Это тебя не касается, кому надо тот и позволит, ответил за старшину, командир, а сейчас дети где?
Старшие воюют, раньше меня ушли. Я то задержался малость, нас вторым сроком призывали. А Наталья с младшим, в деревне при матери.
А я вот женится, не успел. Хотели по окончанию курсов свадьбу сыграть, а тут война, неожиданно с сожалением сказал младший лейтенант.
Вот вернетесь с победой, весь в орденах, и такую свадьбу закатите, поддержал его старшина.
Вернуться сначала надо, тихо ответил тот, как дальше пойдем?
Я вот что думаю командир, ответил Петр Степанович, до темноты чуть-чуть осталось, а в темноте нам Гремячий не перейти. Может, здесь заночуем, а с утра двинемся?
А что это Гремячий? спросил младший лейтенант.
Ручей такой, версты три отсюда, издалека слышно как вода шумит, вот Гремячим и зовут. В ширину метра три не больше. Но берега топкие, не подойти, пояснил старшина.
До деревни вашей, завтра дойдем?
Дойдем, а чего не дойти, коль ноги есть. После полудня, как раз и будем. А там дальше по тропке к Заозерью. Дорожка натоптанная, можно всю ночь идти.
Это хорошо, решил командир, тогда давайте на ночлег устраиваться. Иванов в охранение,
приказал он Алексею.
Пусть отдохнет, попросил командира Степанович, я подежурю. Мне в лесу привычней, да и не устал я так, как они.
Вы тоже не железный, не согласился младший лейтенант, а кроме вас, эти места никто не знает. Первый Алексей, а сменит Санька.
Степанович нарубил еловых лап, вместе с Санькой они плотно уложили их, накрыли сверху плащ-палаткой. На эту «пушистую постель» раскинув руки, бросился Санька. Подложив руки под голову, смотря в начинающее темнеть небо, он мечтательно сказал, Я тоже женюсь. Вот вернусь с войны и женюсь. На героя-то все девки прилипнут, выбирай, не хочу.
А в героях ты? спросил присевший на пеньке офицер,
Все героями будем, не стал жадничать тот, только у вас жены с невестами есть, а у меня нет. Выходит все ко мне, липнуть и будут.
Тогда конечно, согласился старшина, опускаясь на «ложе» рядом с Санькой.
Степанович, а красиво ты сказал, про суженную, и про то, что человек быть один не должен, Сашка немножко сдвинулся к краю, освобождая побольше места.
Да не я это, сынок сказал, в Бытие так прописано, негромко сказал старшина, истина там прописана. А иначе как? Мужик без семьи, как болтушка ненужная. Он продолжение рода должен обеспечить и за собой закрепить. Ничего поймешь, все еще впереди. Спи, давай, жених, с утра еще долго ноги топтать.
Санька повернулся на другой бок и затих. Слева, от старшины, через некоторое время молча лег лейтенант. Немножко поворочавшись, он тоже, скоро заснул.
Старшина долго лежал с открытыми глазами, к нему в отличие от молодых, сон упрямо не шел
Ему думалось о том, что завтра он обнимет Талию, припадет к его плечу Наташа, обхватит, его ноги прижимаясь к ним Колька. И как, поцеловав, жену с дочкой, он поднимет сынишку на руки. Самого маленького члена своего семейства, самого дорогого. Вдохнет его уже подзабытый ребячий запах. Думая о семьи, и Степановича на глаза навернулись, слезы. Он прислушался к дыханию спящих по бокам товарищей, те ровно дышали, видя свои молодые сны
Он родился «последышем» в большой многодетной семье. Вырос в любви, но совсем не избалованным ребенком. С пяти лет от роду, его начал брать с собой в лес, дед Степан Иванович. Петр любил отца, любил своих братьев, но деда он боготворил.
10
Деда, который не мог прихлопнуть, даже надоедающую муху, просто отмахиваясь от нее говоря, живая тварь, тоже чего-то хочет. При всем этом, самый «бодучий» бык Борька, который не терпел никого на своем пути, трусливо сворачивал в проулок, признавая право «сильнейшего».
Степанович улыбнулся своим мыслям, вспомнив, как гордо он вышагивал по деревне, спрятав свою ладошку, в огромной ладони деда. Как на вопрос И чей это герой? со всей детской искренностью, отвечал, Петька, я, Степкин внук.