Однокомнатное небо - Максимилиан Неаполитанский 4 стр.


 Школа Могу преподавать?  ответ был утвердительным.

На следующий день Николай Петрович пришёл на работу за час до начала занятий. Ему очень хотелось вернуть упущенные уроки. Ещё прошлым вечером он составил масштабные планы, перечитал конспекты и нужные книги. Несмотря на бунтующие мысли, он интенсивно готовился. Зелёная лампа горела до двух часов ночи. В начале третьего явилась полноценная рекомендация: «В час, когда солнце войдёт в благоприятное созвездие, следует пригласить в чистое место брахмана, который знает эти церемонии и имеет благоприятные знаки». Сознание Николая Петровича досконально воспроизвело то, что он читал двадцать лет назад. После этих слов он решился лечь спать. Сон надо заслужить, в последний миг перед забвением подумал он. Кто плохо работал, тот плохо спит

Дети пришли в девять. Никто не опоздал. Николай Петрович попросил всех встать и поздоровался с классом. Спросил, что задали на прошлом уроке, и был очень удивлён ответом. Оказалось, что дети перескочили уже на Петра Великого.

 Как? А Алексей? А Михаил? А век и бунт?

Дети не поняли. Сам Николай Петрович удивился своим словам  они не ладились, не поддавались желаемой обработке.

 Я сказать  про шестнадцать веков, век шестнадцать.

Николай Петрович испугался. Что это? Ещё вчера такого не было. Или он просто не говорил, а думал? В голове всё звучало правильно, созвучно. Мысль изречённая есть ложь, но не настолько. Интересно, что обычно шумные дети в этот раз молчали. Будто чувствовали внутренние процессы Николая Петровича и с удивлением ждали, что будет дальше. Последняя попытка:

 Говорить про царя, тишина, тишина.

Неудача. Некоторые дети что-то записали в тетрадь. Николай Петрович крикнул:

 Нет!

Он знал, что это не безумие, просто некая другая, нестрашная болезнь. Но глаза предали Николая Петровича, забегали дико и рьяно. Он сел за свой стол и стал что-то искать в ящиках, в бумагах. В голове звучало: чело к решётке хладной прилегло. Николай Петрович наконец нашёл пустой лист. Он решил записать фразы, которые ему нужно будет сказать. Записал: медный всадник. Ударил себя ладонью по лбу, зачеркнул написанное. Записал: медный бунт. Рядом поставил дату. В классе начались тихие разговоры. Николай Петрович, как предводитель восстания, поднял левую руку высоко в воздух. Он почти дописал нужную фразу, готовился её зачитать. Класс затих. Николай Петрович встал, подошёл к доске и медленно произнёс:

 Доброе утро, сегодня будем говорить про бунташный век, я очень удивлён, что вы уже начали без меня Петра, поэтому нам придётся вернуться назад.

Он говорил, точнее, читал очень медленно, слитно  будто играл с легато на каком-нибудь инструменте. Дальше последовала самостоятельная работа. Николай Петрович раздал всем листы с заданиями  это был единственный выход, который очень тяготил Николая Петровича: он хотел сегодня рассказать новую тему.

На перемене он сделал больше заготовок  листов  с фразами. Пришли новые дети  старшеклассники. Он прочёл им заготовки, побоялся что-то добавить от себя и тоже раздал работы. Так прошли и все остальные уроки. После рабочего дня Николай Петрович заспешил домой, ни слова не сказал коллегам. Страшно было говорить. Вдруг опять  век и бунт. На улице была хорошая погода. Виват богу Ра, подумал Николай Петрович и ускорил шаг. Ему  уже самому, без бунта мыслей  захотелось почитать стихи. Он вспомнил странный отрывок: то Бог меня снегом занёс, то вьюга меня целовала. Вьюга всегда страшила Николая Петровича. Из тёмных переулков он вышел на светлую набережную. Солнце приятно слепило глаза Николаю Петровичу. Он подошёл к ограде и опять, как вчера днём, посмотрел на чернеющую воду.

Встреча

Оригинальность  война мысли

с мыслями о повторе прошлого.

 Мальчик, тебе плохо? Это твоя остановка.

Миша удивился, откуда спрашивающий знает, где ему выходить. Он ещё раз осмотрел его  это был точно не знакомый, не друг. Мужчина в тёплой одежде  в округлой куртке, в толстых штанах, с тяжёлым рюкзаком, вытягивающим его назад. В тёплой одежде и без шапки. На улице, как помнил Миша, было очень морозно  гулял кусающийся ветер, дороги и дорожки, тротуары и переходы были покрыты злым льдом. Злой лёд  он так и хочет тебя уронить. Миша придумал это ещё до школы, когда все требовали от него оригинальности. Лицо мужчины показалось генеральским, с элементами птичьего  острый нос, но храбрые глаза. Такие лица Миша видел на картинах в известном музее. Он посмотрел в окно  правда, дощатый забор сменился серым газоном, и автобус медленно подъезжал к небольшому дому в три окна. Это означало  финиш. Миша поторопился встать. После долгого дорожного сна у него закружилась голова, и показалось, что мужчина куда-то пропал. На самом деле он уже стоял у дверей  он вышел вместе с Мишей.

Они вместе пошли по узкой дорожке, отделённой от шоссе тонкой стенкой снега. Миша шёл впереди и долго сдерживал себя, чтобы не оглянуться  рассматривал деревья, аккуратно и декоративно заваленные густым снегом, смотрел вперёд  впереди задымленное солнце приближалось к горизонту. Что-то восточное было в этом вечере Нет  мужчина был по-прежнему за ним. Когда Миша оглянулся на него, он по-доброму улыбнулся и на мгновенье остановился. Видимо, он подумал, что Миша хочет что-то сказать.

Так дошли они до булочной. Мише нужно было купить хлеб  он торопливо скрылся за тяжёлой дверью, а мужчина остался на улице. Выбор был небольшой, но Миша долго рассматривал и сравнивал цены, слушал разговоры других покупателей. Совершив покупку, он долго вглядывался в часы  было почти пять. Ещё пять минут, и можно выходить  вдруг повезёт. Мишу спросили, кого он ждёт  здесь его хорошо знали. Миша ответил, что греется. Он ведь действительно заодно и грелся  дорога была длинной, неуступчивый мороз уже успел сделать его пальцы красными камушками, а на ресницах развесить свои липкие венки. Дома знали, что в четверг он приходит поздно, он не торопился.

Миша попробовал подойти к окну  напрасно. Окна были завешены продуктовыми плакатами. Он храбро вышел на улицу  вокруг того мужчины столпились люди, многих из которых Миша знал. Мужчина поставил тяжёлый рюкзак на ступень, закурил сигарету и теперь что-то оживлённо рассказывал.

 Вот представьте  и даже свой не узнал. Родной, он маленький был.

Миша понял, что свой  это он. Он попытался достроить логическую цепь, но его позвали:

 Да вот же он, смотрите. Мишка, иди сюда!

Толпа расступилась. Мужчина радостно подошёл к Мише и обнял его. Потом поднял Мишу вместе с рюкзачком и хлебом в воздух и спросил:

 Узнал?

Миша тоже стал улыбаться. Когда его вернули на землю, он гордо пожал мужчине руку, и домой они пошли уже не друг за другом, а рядом, вместе.

Дома папа рассказывал истории. Его приходу все сначала обрадовались, а потом стали удивляться. Не ждали Как такой путь большой совершил? Как сумел? Пускай теперь всё рассказывает. Миша слушал и старался не упускать слов. В историях было много оригинальностей, и он понял, откуда в нём самом эта черта  стремление к необычным выражениям и фразам. Когда почти все разошлись после чаепития, Миша тихо спросил у папы, что такое война.

 Не люби, Миша, войну. И не играй в неё даже. Война, Миша,  это как под лёд провалиться, когда течение бурное  раз, и смотришь на звёзды, если снега на льду нету.

Пожар

Когда наступает ночь,

человек зажигает огонь.

Гераклит

Из детства обычно остаётся много ярких воспоминаний. Хорошо, когда эти яркие воспоминания о ярком  ярком солнце, ярком свете Потому что человек таким и вырастает  ярким.

Закат. Деревенский  дикий вдалеке и ухоженный вблизи. Ухоженный, уютный, так как задевает и окрашивает сад, клумбы, дорожки, грядки,  через окна долетает до стола, до пола, даже до кроватей. Дикий, потому что по-настоящему он где-то в полях, в синеющих  а при закате в краснеющих  лесах. Там, в этих полях, он  закат  имеет иной смысл. Там он означает опасность  дальше ночь. Ночь без дома  страшная ночь, особенно в этих густых, очень живых и диких лесах.

Марка каждое лето пугали лесом. Хотя ходили за ягодами и возвращались с полными корзинами  лес легко отдавал своё,  лес всё равно оставался местом страшным, безвозвратным. Уйдёшь туда, заблудишься, наступит тот самый дикий и далёкий закат, а ты слишком близко к нему  и погибнешь. Об этом, по крайней мере, говорили сказки, говорили люди  в это легко верилось.

Зачем ребёнку уходить из дома? Из дома, где обитает деревенский уют  особые игры, особые слова, особые кушанья. Слова в деревенском уюте все мягкие  убаюкивающие, звучащие нараспев. Все игры  старинные, проверенные, интересные. Кушанья  только так, не иначе, все остальные слова о еде для зверей,  кушанья всегда тёплые, тоже старинные и тоже убаюкивающие, точнее  усыпляющие. Зачем ребёнку уходить из дома? Незачем.

Иногда идёшь по саду  всё яблочное. Деревья с яблоками, дороги в яблоках, аромат  яблочный. И тоже хочется стать частью праздника  можно взять яблоко  сорвать или поднять, без разницы,  встать и посмотреть вдаль. Посмотреть  на закат. И испугаться, а потом обрадоваться. Радость от того, что опасность далеко, а дом  близко. С Марком так было несколько раз. Он смотрел, созерцал, вглядывался  и вдруг срывался с места, бежал к дому, бежал и представлял, что за ним кто-то гонится. И так становилось хорошо, когда опасность оказывалась придуманной. Вечернее солнце  пропадало, закат  пропадал, выходили сумерки  за ними спешила ночь.

Назад Дальше