Ты что, не двигался, пока я спала, едва не признавшись, что ее пробуждения ждал весь мир, Шмуэль пробормотал:
Я не хотел тебе мешать. Я пойду в часовню, помолюсь за Розу, по словам доктора Горовиц, лечение вируса пока оставалось симптоматическим. Розе давали жаропонижающее:
Капельницы восстанавливают у нее потерю жидкости, Ева нацепила растоптанные туфли, но пока еще все висит на волоске, она провела ладонью по небритой щеке Шмуэля:
Ты очень помогаешь, ласково сказала Ева, потому, что ты здесь, рядом со мной
Шмуэль смотрел на грубо нарисованную картину, где отец Виллем благословлял детей:
Совсем как нас в Аушвице, он помнил вечера в комнате мальчишек, он рассказывал о Конго. Мы с Иосифом молчали, боясь сказать правду о случившемся в госпитале, а Тупица молчал, потому что не знал французского языка, тогда Генрик говорил только на польском и идиш:
Иногда, когда рядом не было чужих, он раскрывал рот, но мы его еле понимали
Мальчишки, затаив дыхание, слушали истории о слонах и львах, о попугаях и обезьянах:
Отец Виллем осенял нас крестным знамением, каждого по отдельности и всех детей вместе, Шмуэль почувствовал влагу на глазах, у наших нар он задерживался дольше, ласковая рука легла ему на голову:
Как и в последний раз, когда он провожал наш автобус, слезы катились по лицу, мы еще не знали, что случилось. Только Тупица понял, что с нами был дядя Авраам, а отец Виллем остался в лагере, Шмуэль зашептал:
Святой отец, прошу тебя, стань заступником у престола Всевышнего для невинного ребенка. Она сирота, она потеряла мать. Ты покровитель всех сирот, помощник больным. Не оставляй ее милостью своей, Бог един для всех. Пусть я заболею, он тяжело вздохнул, но пусть Роза выздоровеет. Если бы я мог поступить подобно тебе, если бы мог спасти создание Божье, пусть и ценой моей жизни, я бы не колебался, святой отец
Он услышал легкие шаги. Знакомая рука коснулась его облачения:
Шмуэль, он подумал, что это ветер шелестит листьями пальм, Шмуэль
Епископ вздрогнул:
Словно голос птицы. Она улыбается, но видно, как она устала, он поднялся. Ева на мгновение приникла к его плечу:
Температура падает, выдохнула доктор Горовиц, кажется, с Розой все будет хорошо.
Река Замбези
Сильные загорелые руки орудовали медной машинкой для набивки папирос:
Все беды от черных и жидов, в будке охранников лениво вращался вентилятор, у вас в провинции жидов нет, светлые глаза в легкой сеточке морщин взглянули на Иосифа, а в Йоханнесбурге они развели кагал, старший смены подвинул ему стальной портсигар:
Вещицу я храню, как память, Иосиф зашевелил губами:
Я немецкий еле разбираю, разговор шел на английском языке, что здесь написано, они открыли дверь в жаркое апрельское утро. Вдалеке посверкивала лазоревая вода бассейна:
Бассейна два, вспомнил Иосиф, вернее, три, если считать подвальный, ему пока не удалось заглянуть на виллу, но территорию комплекса он обследовал внимательно.
Второй бассейн помещался на площадке мраморной лестницы, ведущей к Замбези. Вода переливалась через край, журчала по отвесной стене, выложенной мозаикой:
Бассейн в бесконечность, оценил конструкцию майор Кардозо, отсюда открывается отличный вид, у речного причала стоял катер, похожий на посудину, которой пользовались кузены:
Но только похожий, на катере Иосиф тоже побывал, он раза в два мощнее нашего
На взлетную полосу за холмами охранников не посылали, но Иосиф часто слышал над головой жужжание легкой машины. У фон Рабе имелось два пути отступления:
Река, воздух и шоссе в Виктория-Фолс, напомнил себе майор, у мерзавца новый джип, фон Рабе ездил на американской машине. Сзади всегда шла вторая, с охранниками:
Пока он почти не выбирался с виллы, Иосиф вертел портсигар, украшенный прусским орлом, именно его надо было назвать Пауком
Старший благоговейно коснулся гравировки на серой стали портсигара:
Год видишь, Иосиф кивнул: «Сорок третий». Охранник усмехнулся:
Я тогда был мальчишкой, двадцати трех лет. Здесь написано:
За помощь делу рейха и фюрера, он поднял палец, Каунас, Девятый Форт
Иосиф поинтересовался:
Иосиф поинтересовался:
Где это Каунас?
Старший вздохнул:
Хороший ты парень, Йост, но тебе не помешало бы образование. Каунас в Литве, в Европе, он затянулся сигаретой, ты, надеюсь, слышал о фюрере, Йосиф отозвался:
Он герой белого дела, он боролся с жидами, старший одобрительно заметил:
Именно так. Я служил во вспомогательных литовских частях. Потом, он постучал по портсигару, я попал в Италию, Иосиф предполагал, что охранник завербовался в иностранный легион СС, а в сорок пятом году перебрался в Африку, в Девятом Форте во время войны уничтожали евреев:
Даже если он скажет мне его фамилию, понял Иосиф, это ничего не даст. Он давно поменял все документы, как сделал фон Рабе, утром мимо них пронесся джип босса, как здесь называли господина Ритберга:
Он летит в Солсбери объяснил старший охранник, на обед с премьер-министром. Но жену он в столицу не взял, старший усмехнулся, миссис предпочитает сидеть дома, как и положено хорошей супруге, Полину здесь считали женой фон Рабе. Иосиф пока не видел кузины:
На виллу нас не пускают, он спокойно курил, мне еще надо понять, где заложить взрывчатку, через Маленького Джона он передал кузенам план комплекса:
Но только наземной части, у бассейна раздался собачий лай, в здание мне пока не попасть
Иосиф пронес на территорию совсем немного взрывчатки. Охранников не обыскивали, однако он не рисковал надевать нательный пояс:
Кое-что я рассовал по карманам, он присмотрелся к подстриженным деревьям сада, но мы с Джоном нашли надежное место для хранения в лагере, сейчас у них было двадцать килограммов тротила:
Два из них теперь спрятаны на вилле, Иосиф потушил сигарету, инженеры подумают, где лучше разместить заряды, от Полины он помощи не ожидал:
Она мне вряд ли поверит, мрачно понял Иосиф, у нее не работает голова, она думает только одним местом, если вообще думает
Собеседование с господином Ритбергом прошло мирным образом. Иосиф хорошо помнил настоящее лицо фон Рабе:
Мы со Шмуэлем были детьми, но некоторые вещи не оставить в прошлом, как бы ты не старался. Впрочем, сейчас мне это только на руку, господин Ритберг совершенно не походил на свои фотографии военного времени:
И на себя самого, каким я его помню, хмыкнул Иосиф, но глаза у него остались теми же самыми. Однако глаза не доказательство, как не доказательство и шрамы, учитывая, что они, наверняка, сгладились, от тети Марты он услышал о родинке на плече фон Рабе:
Я видела его на пляже, невесело сказала женщина, но родинка вещь косвенная, Иосиф заметил:
Тупица говорит, что в Швейцарии фон Рабе носил старый Panerai, тетя согласилась:
Кажется, часы у него остались теми же самыми. Будем надеяться, что он не избавился от гравировки, Иосиф выучил наизусть дарственную надпись от Черного Князя Боргезе.
На встрече с Ритбергом он заметил на загорелой руке босса военного вида хронометр:
Модель сходится, поздравил себя Иосиф, часы стальные, господин Ритберг очень скромен.
Готовясь к миссии, он провел неделю в Хэмпстеде, отъедаясь круассанами и домашним джемом. Иосиф играл с двойняшками и слушал Пауля, пересказывавшего телепередачи. Лев и Цила уверенно ходили и начали лепетать:
У них две пары родителей, Иосиф поймал себя на улыбке, но первыми словами у них стали вовсе не папа с мамой, а скрипка и кино, собака у бассейна утихомирилась. В шатре блеснули рыжие волосы. Иосиф небрежно поднялся:
Я обойду территорию, старший охранник слушал по радио крикетный матч, и скоро надо обедать, он вспомнил веселую возню двойняшек, ласковый смех Пауля:
Фон Рабе никого из них не оставил бы в живых, Иосиф стиснул руку в кулак, если Полина меня выдаст, я не доживу до завтрашнего утра. Но больше ничего не остается, мне надо исполнять свой долг, он спокойно пошел к бьющемуся на ветру шелку шатра.
Спальню виллы отделали мозаикой из муранского стекла. Стены словно светились в полутьме:
Я хочу, чтобы здесь все радовало глаз, Полина помнила его уверенный голос, это копия, но картина подходит по стилю, теперь Полина не была уверена, что перед ней действительно копия этюда Климта к «Поцелую»: