Он мог сказать отцу, что вчера в Париже началось секретное совещание между представителями США и Вьетнама. Советник по вопросам национальной безопасности, Генри Киссинджер, хотел взять Джошуа во Францию:
Пока переводчиком, сварливо сказал Киссинджер по-немецки, французский язык у тебя, как родной, впрочем, и немецкий блестящий, юноша покраснел. Вьетнамскую делегацию возглавлял Суан Тхьюи, отлично говоривший по-французски:
Я не доверяю местным переводчикам, добавил Киссинджер, а ты свой человек, Джошуа объяснил, что сначала хочет закончить университет:
Диплом всего лишь формальность, заметил Киссинджер, но приходи в Госдеп с степенью бакалавра, хотя ты и так наш работник, Киссинджер выделял Джошуа из остальных практикантов, превратив его в личного секретаря:
Поэтому мне присвоили высший статус секретности, вздохнул юноша, хорошо, что ФБР пока не догадывается о моей переписке с Хаимом, старший сержант Хорхе Моралес, по его словам, бойко болтал по-вьетнамски:
Он проведет месяц в джунглях, перед ними поставили поднос с дымящейся пиццей, теперь он напишет только в сентябре, отец добродушно сказал:
О счете я позабочусь, будущий партнер. Ты, наверное, хочешь остаться в городе из-за рок-фестиваля
Джошуа не собирался в Вудсток, хотя туда ехали многие его университетские приятели:
Нет, я в городе из-за Леоны, он прожевал пиццу, но папе о таком не скажешь, он велел себе: «Вот сейчас».
Острый запах горгонзолы смешался со сладким ароматом женских духов. Рядом со столиком застучали каблуки:
Джошуа, услышал он знакомый женский голос, как у тебя дела, милый, Джошуа замечал, что при виде мисс Кэтрин Бромли лицо отца меняется:
Они вместе работали в фирме ее покойного мужа, хмыкнул юноша, наверное, они не ладили, мисс Бромли носила льняное матросское платье и широкополую шляпу:
Мистер Циммерман, ее спутник протянул руку, мы давно не виделись, Леон смерил взглядом младшего партнера в Shearman and Sterling:
Всего две недели, мистер Мак-Грэй, юрист тоже выбрал джинсы и рубашку-поло, со времени последнего совещания по иску нашего клиента к вашему клиенту, Мак-Грэй тащил женский портплед:
Вы в деловую поездку собрались, поинтересовался Леон, или едете отдыхать, Мак-Грэй взял за руку мисс Бромли:
Я везу Кэтрин на Виноградник Марты, мы сняли летнее пристанище. Вернее, мы идем по морю, у меня есть яхта. Вы, кажется, тоже стоите за штурвалом, мистер Циммерман, в голубых глазах адвоката Бромли играли легкие смешинки:
Не голубых, поправил себя Циммерман, цвета лаванды. Я говорил, что люблю ее, целовал эти глаза, он заставил себя вежливо кивнуть:
Приятных вам каникул.
Дверь пиццерии хлопнула, Леон налил себе вина:
С нее станется испортить мне отпуск. Ладно, пошла она к черту, он сначала не понял, что говорит ему сын. Джошуа терпеливо повторил:
Папа, я не собираюсь быть корпоративным юристом. Меня берут на работу в Государственный Департамент.
С пляжа белого песка доносился веселый лай Спота. Коты сплелись в сонный клубок на продавленной полосатой софе. Дачку, как говорила Леона, сдавали с пузатым старомодным рефрижератором и кухонькой, обитой пластиковыми панелями. Оказавшись в домике, мать огляделась:
Хочется надеть платье в горох, темные очки, она пристроила пальцы над бровями, и сидеть в аптеке, попивая молочный коктейль
Леона видела похожие фотографии в альбоме матери. Девушка носила в сумочке моментальный снимок отца.
Это я его щелкнула, улыбнулась мать, Марк не любил фотографироваться, после громких процессов его осаждали журналисты. Это он в кабинете, с первым Спотом, кроме собаки под креслом отца, на снимке оказались и коты:
Одного папа держит на коленях, а второй лежит на столе, вспомнила Леона, а у папы нашли в кармане пиджака мою фотографию
Ее снял уличный фотограф в Центральном Парке. Леона хорошо помнила этот день:
За две недели до папиной смерти, вздохнула девушка, он повел меня в зоопарк, мы ели мороженое, пятилетняя Леона тащила за хвост плюшевую обезьянку.
Девушка вернулась к разложенным на столе тетрадям:
У вас есть веселенький ситчик, она зашевелила губами, приезжайте, обхохочетесь, на обложке Леона приклеила ярлычок: «Антисоветские анекдоты»:
Вы должны познакомиться и с диссидентскими материалами, велели ей русскоязычные инструкторы в ЦРУ, мы надеемся, что вы будете вращаться в кругах, не сидящих, но сажающих, но такие шутки распространены во всех слоях советского общества, скрывать что-то от матери было бесполезно. Адвокат Бромли развела руками:
Я не могу запретить тебе работать на правительство, милая, но будь осторожна, пожалуйста. Помни, что случилось с мистером Майером
С гибелью Аарона в Праге они лишились режиссера будущего фильма о, как написал Хаим, преступлениях Америки против американцев:
Хана может кого-то порекомендовать, пришло в голову Леоне, она знает весь Голливуд, но материалы очень деликатные, вернее, взрывные, словно бомба, Джошуа с ней соглашался:
Сначала надо вытащить старшего сержанта Моралеса из джунглей и убедить ФБР, что он не агент русских, заметил приятель, пленки лежат в самом надежном шкафу Америки. Недаром отец Ягненка успешно прятался в Бруклине под носом ФБР
Подумав о Джошуа, Леона взглянула на часы:
Он должен привезти Принца, в коттедже было несколько спаленок, Споту станет веселее
Кроме тетради с анекдотами, она взяла на дачку последние номера советских литературных журналов:
Почитайте панегирик советской власти, кисло сказал инструктор в Вашингтоне, очередные приключения прогрессивного журналиста, теперь в Китае, Леона отозвалась:
Британцы утверждают, что Павел Левин только притворяется певцом комсомола, разговор шел на русском языке, вы знаете, что написано на сарае, где на самом деле лежат всего лишь дрова, инструктор покрутил облысевшей головой:
Вы молодец, Леона Марковна. Скоро вас будет не отличить от девушки, выросшей в эмигрантской семье, пока Леоне готовили именно такую легенду, но Левин сидит в Москве на содержании Комитета, а не перебежал на запад. Значит, и доверия к нему нет, и быть не может.
Он положил ладонь на журнал с силуэтами Ростральных колонн:
Возьмитесь за эту повесть. Я удивляюсь, как текст миновал ножницы цензора, Леона подтянула к себе журнал:
По утрам после завтрака бригада выстраивалась на плацу для зачтения приказов и развода на занятия. Это была самая тяжкая для Максима процедура, если не считать вечерних поверок
Леона тоже не понимала, как повесть пропустили в печать:
Здесь все сказано почти своими словами, девушка закурила, перед нами Советский Союз, только облаченный в маску научной фантастики, Максим Ростиславский почему-то напоминал ей Максима Волкова:
Я ему нравилась, поняла Леона, только он сейчас где-то в СССР, его могли арестовать и казнить
Сведения, поступившие из Лондона, были засекречены, однако Леона подписала ворох обязательств о неразглашении государственных тайн:
Я ему нравилась, но ничего не случилось, она справилась с часто бьющимся сердцем, мне двадцать лет, а я еще девственница. Стыдно признаться в таком в наше время, она подозревала, что кузина Луиза в Лондоне тоже ничего не пробовала:
Бабушка намекает, что в мои годы она была замужем, призналась кузина в последнем письме, а дедушка не становится моложе, следующим годом ему исполнится восемьдесят пять. Они ждут свадьбы, но неизвестно, когда Сэм вернется в Лондон, Леона едва не закончила: «И вернется ли вообще».
Не смей думать о таком, осадила она себя, все закончится хорошо. Луиза пойдет к алтарю, а я пойду в мэрию Бруклина, девушка усмехнулась, только непонятно, с кем, она замечала взгляды Джошуа:
Он спас меня в Детройте, лай Спота приближался, понятно, что он меня любит. Он всегда меня любил, еще с детского сада, зазвенел старомодный колокольчик. Леона крикнула: «Открыто!»
Я его еле поймал, темные волосы Джошуа растрепались, он ошалел от свежего воздуха, Спот тяжело дышал:
Ты хотел привезти Принца, удивилась Леона, ты не успел заехать домой, Джошуа махнул рукой:
Я поругался с папой насчет Госдепа, юноша решительно переступил порог, нам надо поговорить, Леона.
Джошуа вышел из метро на Семьдесят Второй улице, когда над Гудзоном уже догорал багровый августовский закат. Ветер носил по тротуару пустые стаканчики от кофе, бросал ему под ноги окурки, завивал душные облака пыли. К вечеру жара стала сильнее. Его изжеванная льняная рубашка пропотела в вагоне Лонг-Айлендской железной дороги: