Удовлетворившись всем сказанным, она с нежностью и с лёгким сонным выдохом, отвернулась к мужу.
Все члены его были успокоены, и уши, и руки, и ноги, и все: будто унесённые ветром, или утомлённые солнцем
Она потянулась, медленно вытягивая губы трубочкой и едва коснулась поцелуем мужа в нос, как тут же, от толчка сзади, угодила ему в лоб! И со страхом отодвинулась, не навредив процессу!
Ой, всё
Пульс заоконного света и движения тел интегрировались друг в друга
Здесь достойный притон:
Здесь звучит саксофон
Сквозь полынь и паслён
Хрипло, как патефон!
Приближает тромбон
Самый лучший сезон,
Чтоб запели вдвоём:
В полутон в унисон
Но-вон?!
За окном-м-м-ч-удозвон
Портит классный бульон,
Наслаждаясь свистком:
Будоражит весь дом!
Вон!
Растянулся капрон
Разорвался картон!
И запел, вдруг, Кобзон:
Расстелился газон!
В тон
Будь свидетелем, клён,
Куда блюз устремлён
Страстно и без имён!
Выдал:
«препарасьён»!
Страсть ночи мгновенно разгорелась бесстрашно, но тихо и одеяло предательски бросилось на лицо мужу он засопел!
Пульсы и ритмы невинных, тут же продолжились в комнате, но только лишь светом рекламы! =
: всё замерло;
: дыхание сдохло на веки;
: сердца двух бились в синкопах меж рёбер, как в кулаке, но внешне всё было тихо, спокойно мерно спал, и дышал только муж, но
Но пульсы и ритмы рекламы «Бульона» благоприятно царили для всех: бульоны больному всегда положительны и предложительны от врачей в больницах, после критических дней!
Дыхание, на краю лежащих, порадовалось за стойкость и терпения их, тех, кто не прикоснулся к свежему воздуху и испытал смертельный голод ради достижения желанной тишины, чтобы не свалиться с этого края не рухнуть!
Тишина состоялась и тогда, удовлетворённое дыхание, вновь аккуратно вернулось в их лёгкие почти легко, с лёгкостью до святой простоты: четыре глаза настороженно смотрели на пододеяльник
Одеяло проживало свою жизнь: «Бульон» радовал сказкой и вновь заплямкал хозяин дома и со вздохом приподнял голову над подушкой-судьбой =
: и замер!;
: и равнодушно зевнул;
: и блаженно, со страстью помял и обнял подушку, но
Но всё же его губы пролепетали младенческо-сонное что-то, как с иконы и, вдруг, повернувшись к стене, он рухнул и
И его губы обронили только тёплое дыхание в ночь!
Тчип-пу-у тчип-пу-у тчип-пу-у, утруждались губы, вибрируя на выдохе.
И руки слагали гармонию =
: одна пространно валялась на собственной заднице, почёсывая её родную;
: другая нежно, через голову, поглаживала и шею, и ухо, и затылок собственной башки;
: а где-то во сне они обе молились
Тчи п-п-п-п, тчи п-п-п-п, тчи п-п-п-п
Но друг семьи всегда был неудержим поделиться даже самым последним, от последней рубахи, до куска последнего хлеба и капли крови потому, что в этом бескорыстии всегда получал удовлетворение и удовольствие бессребреника
Осторожно и плавно их тела вновь двинулись догонять своими дыханиями пульсы и ритмы рекламы, к обогащению, или разорению
Всё стало лишним, а весь мир к ним приблизился так, будто в одно мгновение крупно до единственного охватило остервенение падшей пары: её ухо и левый глаз, и слушали, и внимали его ухо и правый глаз, вцепившись щеками до дёсен друг в друга =
: зрачки их болтались, согласно ритму рекламы в белках, на пороге сомнамбулизма;
: а языки, в розовых крупных пупырышках, ползали мокрыми в темноте по друг другу, или неизвестно где;
: или махали, как собачьи хвосты и лезли, и в уши и в души!..
Стон оросил тишину в темноте
Её рука ползла по животу собственному к себе и
И, через мгновение, оба, будто, заплакали и простонали, а потом, под одеялом, ещё и поплямкали
Стихло всё оборвалось до света ровного, мудрого: до утра
Он
реальность
не мечта
И!
в снега,
И!
под дождём!
Проникает в нас всегда,
До нутра
И!
без вина!
От штиблета
до дерьма
И!
до самого темна!
Чтоб запела,
вдруг,
душа!
Ведь кругом:
кафе «Бульон»!
Ну, а в нём
приют найдём!
Как желанный,
сладкий
сон!
Були-гули!
Бул-ли он:
Ночь скучна?!
хлебни
до дна!
И!
И!
в снега,
И!
под дождём!
Проникает в нас всегда,
До нутра
И!
без вина!
От штиблета
до дерьма
И!
до самого темна!
Чтоб запела,
вдруг,
душа!
Ведь кругом:
кафе «Бульон»!
Ну, а в нём
приют найдём!
Как желанный,
сладкий
сон!
Були-гули!
Бул-ли он:
Ночь скучна?!
хлебни
до дна!
И!
кафе уже,
как дом!
Слова божественные слышу, вертелось в голове и на губах её сквозь сон, стихи мои родные! Простые и смешные, но мои откуда-то с небес и в них какой-то бес! да-да, как будто, бес
Она проснулась лицом к ночному чудо-сну и обнаружила записку:
Однажды
Попадье заполз червяк за шею
Она велит ловить его лакею
Лакей стал шарить попадью
Но, что ты делаешь?!
Я?! Червяка давлю
Коли тебе заполз червяк за шею
Сама его дави, а не вели лакею
Она улыбнулась, потянулась
Рукой пошарила там: где-то за собой и с облегчением вкусила всё, как сон, как наважденье и желанье сбыться всему вновь!
Записка выпорхнула из её пальцев за край, куда-то на пол!
Зашевелился муж, сел и застонал, еле приоткрыв глаза
Жена с восторгом повернулась к памятному краю кровати и подняла с полу, как с пылу-жару листок-записку! И =
: понесла, вращая ловко попкой назад к стене;
: к нему, родному мужу, листок бумаги;
: бумагу, на которой миг поэтический во снах
Поэтикой она открыла рот, но хозяин дома, кровати собственной и тёплого угла, прикрыл супружние божественные чувства ладонью липкой, и простонал, схватившись за голову, и разорвал с трудом сухие губы, лишь простонав желанный жест о скорой помощи
Пока ты спал, вырвав из его ладони рот, зачем-то затянула песней баба, мне Бог стихи послал: басенку, как песенку
Жена игриво завертела в милом ротике язычком!
Ля-ля! ля-ля ля-ля-ля!
Муж простонал, взял лист-поэзию и жестом показал знакомое попить!
Ой, с-с-щ-щас-с! Читай! моё.
Он склонился к краю кровати и к полу =
: смотрел на бумаге в фигу;
: зрачки покатил по строкам;
: читать стал, что-то читая
Веки укрыли-обняли, где-то внутри себя текст: с ним он куда-то пошёл и пошёл, и пошёл, и
И с чем-то пришёл!
Положил поэзию на пол, где валялась ручка и жена, наконец, принесла напиток!
Любимый сил нашёл и потянулся к таре, как к самому дорогому в этой жизни =
: и один залп, и;
: один лишь только залп, и;
: залпом выпил всё!
О праздник!
Он поцеловал её, как милую свою спасительницу и упал в кровать, на своё место к стене: любимая прильнула рядом, поглаживая ему волосы и улыбнулась таинственно, улыбнулась, улыбнулась, улыбнулась
Вдруг, она заметила приписку на листке-записке!
Потянулась с нетерпением к нему с тревогой и любопытством, как и со страхом =
: взяла его пальцами;
: взяла его в руки;
: взяла и взглянула
Вау: приписочка под поэзией моей:
«Ой, будто, я дурак?! Это Козьма Прутков глупышка»
Прости не знала! прошептала игриво она и, затем, уже кокетливо произнесла голосом желанной сучки! А может, бокальчик винца и не один?!
Да-да-да-да-а-а ми-илая-а-а но чу-чу-чу-у-уть по-п-п-п-по-о-озже О-о-о-о-й-ёпьтва-фу-м-м-м ля-а-а
Муж сладко поплямкал
Козьма Прутков ладно, один ноль! Дружочек ну-ну: как бы ноль в нуль не превратился как бы не обнулился!
Жена с гордостью и светлой улыбкой посмотрела на мужа, бросила поэзию на пол, и нырнула под одеяло, и прижалась к нему крепко-крепко, и засопела
И воспела новую поэзию из чьих угодно, но как свою!
Я тебя люблю
Он,
как жажда
И!
беда,
Навсегда!
нам быть вдвоём:
Вместе с нами
И!
луна,
поняла
всё с высока!
И!
плеснула нам сполна
полнолуньем
до утра
Чтоб тянулась к ней душа!
Ведь кругом
кафе «Бульон»!
Ну, а в нём
приют найдём!
Как желанный,
сладкий
сон!
Були-гули!
Бул-ли он:
Ночь скучна?!
хлебни
до дна!
И!
кафе уже,
как дом!
Рассвет уже чуть обелил ночные сумерки в комнате.
Пульсирующий свет в окне от рекламной надписи «Кафе Бульон», всполохами освящал комнатное пространство своим ритмом, но не нарушал покоя.