Ответа не было очень долго. Но однажды вместе с газетами он вытащил из почтового ящика узкий голубой конверт. Обрадовавшись, Генка из ящика комода достал ножницы и аккуратно отрезал вдоль конверта узкую полоску.
На пол вдруг выпала маленькая фотография.
Загорелый, улыбающийся мальчишка из-под кепки с длинным козырьком смотрел Генке прямо в глаза.
Рукава его гимнастерки были закатаны по локоть, а в руках он держал настоящий автомат.
«Здрастуй амиго Геннадий Артемьевич, было написано на листочке в клеточку. Я долго не ответил на твое письмо патаму что ездил на уборку кофе. Урожай в этот год очень хароший и вся республика радуется поэтому. Мы собирали кофе в провинции Хинотега но работать мешали контрас. Жгли склады убивали сборщиков. Нам дали оружие и мы уже участовали в бою. Контрас бежали через границу в Гондурас а мой друг Пако ранен в голову.
Я учусь в седьмом классе учу русский язык но знаю еще не харашо и по химии и истории тройки. Но я беру пример с такого отличника как ты и клянусь революцией исправить оценки.
Зовут меня Гильермо Гарсия у меня есть мама папа шесть братишек и сестренок. Я очен лублю играть в футбол но времени мало. Нужно помогать революции.
Досвидание амиго Геннадий Артемьевич. Твой друг из Никарагуа Гильермо. Венсеремос. Мы победим».
Сначала Генка хотел принести письмо в класс похвастаться. Но вспомнил что написал, будто круглый отличник. И не решился. Еще засмеют. Скажут, брехло ты, Генка, наврал с три короба, а сам из троек не вылазишь. А Генка не любил, когда над ним смеялись.
Он много раз перечитывал письмо, где было много ошибок и отсутствовали запятые, и там, где Гильермо писал о том, как ранили его друга, у Генки на глазах чуть не выступали слезы.
У-у, сволочи, ненавидяще шептал он. Фашисты, белогвардейцы проклятые, контры. Подождите!
И после школы шел в тир.
Старичок Матвеич брал Генкины двадцать копеек, долго отсчитывал крошечные пульки, потом опять садился на колченогий стул и начитал читать потрепанную книгу Мопассана «Милый друг».
Генка выбирал ружье, заряжал, прищуривал правый глаз и нажимал на курок.
Пульки громко чпокали о металлических зайцев, волков, медведей, сплющивались и отлетали в сторону.
Ну что, говорил Матвеич, отрываясь от книги.
Опять промазал? Сколько раз учить: выцеливай под обрез и плавно курок спускай. А ты дергаешь. Ладно, вот тебе еще три пульки. Бесплатно.
И Генка стрелял опять
Ночью ему снилось, как они с Гильермо лежат в засаде. По синей горе со снежной макушкой карабкались контрас. Они ползли поджигать кофейные поля.
Стреляй! кричит Гильермо, и его автомат выбрасывает язычки огня.
Генка наводит винтовку на толстого бандита, увешанного пулеметными лентами, выцеливает под обрез и, как учил Матвеич, плавно нажимает на курок. Контрас взмахивает руками и по крутому склону катится прямо в пропасть
Через неделю он получил еще одно письмо.
«Салуд амиго Геннадий Артемьевич, писал Гильермо. Я получил по истории пять всю ночь учил урок как альмиранте Колумб открыл Америку. Синьора учительница меня хвалила. Наш класс помогает строить дома для бедных и я уже умею штукатурить.
Хочешь буду учить тебя испанскому языку. Революция будет революсьон. Родина Патрия. Товарищ компаньеро. Амиго друг. Контрас враги. Но пасаран они не пройдут. А как правильно по-русски будет нравитца. Мне нужно сказать это одной девочке. Буаносеро амиго. До свиданья. Мы часто ходим к Пако в больницу и я рассказал ему о тебе».
Генка начал заниматься.
Теперь он сразу шел домой и обкладывался учебниками. Стиснув зубы, зубрил уроки, а в классе тянул и тянул руку, чтобы его вызвали отвечать.
И впервые за долгие месяцы в его дневнике появились четверки. Вечером же, когда отец и мать садились смотреть телевизор, он на кухне писал письма Гильермо.
Письма выходили честные: как прожил день, о чем думает, что хочет совершить. Потом вкладывал в конверты и надписывал адрес в Никарагуа
Снег давно растаял, деревья выбросили стрелки молодых глянцевых листочков, потом зацвела сирень, но Гильермо все не отвечал.
Генка даже ходил на почту узнавать, но усталая поч-тальонша Верочка накричала на него:
Что, ем я, что ли, эти письма? Не получаешь, значит не пишут. Сто лет нужен ты в этом Никарагуа!
Что, ем я, что ли, эти письма? Не получаешь, значит не пишут. Сто лет нужен ты в этом Никарагуа!
Наступил конец мая, и скоро их должны были рас-пустить на каникулы.
А что, Генка, как-то вечером сказал отец, учебу ты подтянул, и у меня есть такое предложение. Давай возьмем мать и все вместе махнем под Саратов, в деревню. Родни там полсела. К июлю, в аккурат, на сенокос попадем. И тебе интересно крестьянский труд поглядеть.
И Генка обрадовался
Постепенно образ Гильермо начал тускнеть в его памяти, и только изредка перечитывал он письма из Никарагуа.
Но однажды почтальонша Верочка опустила в их почтовый ящик узкий голубой конверт.
«Компаньеро Геннадий Артемьевич, было написано незнакомым почерком. Я долго болел и не мог сообщить. Гильермо умер. В феврале контрас взорвали неф-техранилище. Весь город тушил пожар. Гильермо получил сильные ожоги. Он часто вспоминал о тебе.
Мы всегда будем помнить Гильермо. Его друг Пако.»
Генка сжал зубы, прищурился, чтобы не заплакать. Потом из самой любимой книги «Три мушкетера» вытащил маленькую фотографию.
Загорелый, улыбающийся мальчишка из-под кепки с длинным козырьком смотрел Генке прямо в глаза. Рукава его гимнастерки были закатаны по локоть, а в руках он держал автомат.
И Генка заплакал.
Слезы текли и текли по его лицу, скатывались в рот, и там становилось солоно. Перед глазами поплыли радужные пятна, все расплылось, Генка увидел горящие дома, убитых, Гильермо, стреляющего из автомата. Вдруг Гильермо обернулся и что-то крикнул ему
Генка бросился на кухню, отыскал коричневую сумку, с которой мать ходила в магазин, бросил в нее буханку хлеба, пачку печенья, рыбные консервы «Частик в томатном соусе» и, захлопнув дверь, побежал на остановку.
Он дождался троллейбуса номер пять, идущего на железнодорожный вокзал, устроился на последнем сиденье, на коленях развернул карту.
Ехать было долго.
На поезде до города-порта Одессы, потом на пароходе через Черное и Средиземное моря в Атлантический океан.
И только потом будет далекая страна Никарагуа, которой нужно помочь.
Маленькая светло-коричневая полоска земли на карте, окруженная по бокам огромным океаном.
И голубая капля озера с островом посередине.
ЮЛЬКА
Спать совершенно не хотелось. И потом Юлька совсем не любит спать. Из-за этого сна столько времени пропадает. Ведь за это время можно так много нарисовать разноцветными красками. Ничего, что потом краска оказывается на руках, лице и даже волосах и мама ругает за испорченную одежду. Зато какие получаются рисунки!
Юлька даже зажмурилась от удовольствия. Вон там, в углу, рядом с телевизором лежит стопка бумаги ее рисунки. Их очень много. Может, пятьдесят четыре, а может, и гораздо больше. Пятьдесят четыре самый последний счет, до которого Юлька умеет считать.
Юлька пошла в угол, взяла рисунки и стала раскладывать их на полу. Вообще-то рисунки обязательно должны висеть на стене. И еще у них тоже есть свой дом, он называется картинная галерея. Рисунки живут там все вместе и рядом висят на стенах.
Все это рассказала Юльке детсадовская воспитательница Виктория Андреевна, а она уж точно знает. И если совсем по-честному, то Юлька один раз устроила дома настоящую картинную галерею и прибила свои рисунки гвоздями к стенам. Но мама очень сильно ругала ее за это, и рисунки пришлось снять.
Правда, дырки от гвоздей все равно так и остались, и Юлька иногда ковыряет их пальцем, но ничего, когда она вырастет и станет взрослой, ее рисунки будут жить в самой-самой что ни на есть взаправдашней галерее, и никто-никто не посмеет их оттуда снять
Юлька разложила рисунки на полу и оставила между ними узкий проход. Потом вошла в него и повернула голову направо: с рисунка на нее смотрел лев. Лев был зеленого цвета, с густой синей гривой и ярко-красными глазами. Он сидел под большой пальмой и улыбался. Вообще-то Юлька хотела, чтобы лев получился страшным, но так уж само вышло, что лев улыбался.
Юлька посмотрела на другой рисунок. Этот рисунок она очень любит.
На нем нарисован город, в который она когда-нибудь попадет. У этого города совсем сказочное название Ташкент. И все сказки, которые Юлька знает, она начинает одинаково: «В некотором царстве, в некотором государстве Ташкенте, жили-были»
А пока Юлька рисует этот город на бумаге. На рисунках он получается очень красивым. Дома высокие-высокие, а последнего этажа не видно облака закрыли. Рядом с домами растут апельсины и мандарины. Их Юлька очень любит, только вот плохо, что в город, где она живет с мамой, эти фрукты очень редко привозят.