Ха! И ты со своей клешней туда же куда конь с копытом, плюнув на пол, Литвак отхлебнул из бутылки. Посмотрел сквозь нее на свет, покачал озабоченно головой и вытер губы. Если ты не полный идиот, заявил он, а идиот наполовину, то должен был заметить: Крым сам свалился ему в руки. Все сделали местные. Я многих там знаю, с детства. Десять лет они готовились к нападению со стороны Бандерляндии. И дождались момента. Опередили бандеру на каких-то два дня, когда те своего бывшего Януковича ловили, чтоб прирезать на волне «украинского патриотизма», который всегда был, есть и будет всего лишь восторгом прирожденного карателя. Тогда Володимиру оставалось только принять подарок и бантик сбоку привязать. А подарочек-то весит много! Такой еще удержать надо. Силу для таких подарков иметь надо экономику, науку, армию Но у него ничего, кроме дружков-олигархов. И бестолковых шестерок в коммерческой организации под названием «правительство РФ». И целый зрительный зал бесплатных клакеров и фанатов
Не должен был возвращать Крым? Отдать бандере на растерзание? с вызовом спросил Мышкин.
Почему? добродушно отозвался Литвак. Должен. Еще десять лет назад. Ты знаешь, я в Крыму родился. Мой отец был не ювелиром или подпольным цеховиком, а морским офицером. Подводником. Капитан второго ранга Моисей Соломонович Литвак! А? Звучит?
Звучит легко согласился Мышкин. Почти как адмирал Корнилов лицемерно добавил он.
Адмиральские лампасы папаше не светили, возразил Литвак. Сам понимаешь, пятая группа инвалидности6. Но все равно, боевой офицер. И умер он не от ран, а от огорчения, когда Ельцин отдал Крым бандерлогам. ЕБН и флот хотел отдать, как старую куртку, но хорошо, что такие, как адмирал Катасонов и мой папаша, не допустили Но Крым все эти годы плохо лежал. Не Путин, так Обама взял бы. И не почесался бы. И плевал на всех хотел Барак Хусейнович.
Значит, справедливо сделал Путин?
Хвилософ из морга, ещё один Хома Брут, едко заметил Литвак. Запомни: справедливости требует только слабый! И только слабый к ней взывает. А сильный молча делает свое дело. И заставляет всех признать свои дела справедливыми. Так было при Юлии Цезаре, при Сталине, при Рейгане так осталось и сейчас и в человеческом, и животном мире. И в растительном
И все ж таки, перемены обещал Вован Модернизацию объявил. Импортозамещение застенчиво напомнил Мышкин.
Вот-вот! подхватил Литвак. Ты только что сам подтвердил, что я, как всегда, прав Ты, Дима, конституциональное воплощение типичной русской простоты! Которая хуже еврейского воровства. «Обещал» «Объявил» А вот если я сейчас, сию минуту здесь, в родном нашем морге, объявлю своему наивному коллеге и старому другу, тебе, то есть, объявлю, что я не Литвак, твой начальник еще вчера и системный алкоголик сегодня, а на самом деле марсианин? И пообещаю тебе по дружбе! мешок сладких марсианских пряников в плане импортозамещения. Ты мне поверишь?
Конечно, поверю, ухмыльнулся Мышкин. Ты же друг мне. Врать не станешь.
Не буду врать, решительно подтвердил Литвак. Не буду врать также, утверждая, что тебя можно чему-либо научить. Напрасное это дело.
И снова я тебе верю безоговорочно, подтвердил Мышкин, но уже не так жизнерадостно. Оброни еще одну жемчужину мудрости. Или две, попросил он.
Литвак уже был пьян и хлопал глазами, как сова на солнце. Однако сарказм Мышкина до него дошел. И Литвак стал медленно и злобно трезветь.
Хоть ты, Дима, и тупица, причем, безнадежный, но так уж и быть: из одной чистой жалости к тебе сообщу несколько пустяков, с помощью которых даже такой сибирский валенок, как ты, может определить, на каком свете он находится. Повальный маниакально-депрессивный психоз, который я назвал «crymus vulgaris», пройдет, и в сухом остатке смотри на несколько вещей. Первое: если в государстве стратегические отрасли в руках частника, а тем более, иностранца, то это не государство, а конюшня без ворот и без сторожа. Объективно. А субъективно проститутка в последней стадии прогрессивного паралича. Ты знаешь, что энергомашиностроение и производство электричества у немцев, что у них контрольный пакет?
Не знаю, промямлил Мышкин, совсем сбитый с толку. Не врешь?
Я же твой друг, ты сам сказал, значит, врать тебе не буду, заверил Литвак. Могу привести еще десятка два примеров. Только времени жаль. И без тебя сокращаю свою жизнь. Второе: ты политэкономию капитализма в институте учил?
Не знаю, промямлил Мышкин, совсем сбитый с толку. Не врешь?
Я же твой друг, ты сам сказал, значит, врать тебе не буду, заверил Литвак. Могу привести еще десятка два примеров. Только времени жаль. И без тебя сокращаю свою жизнь. Второе: ты политэкономию капитализма в институте учил?
Как и ты, обиделся Мышкин.
Ну, я-то учил, заявил Литвак. И запомнил кое-что. Насчет финансов.
Еще бы: исторически любимая для еврея тема, уколол Мышкин.
Потому и соображать умею не в пример таким, как ты, отпарировал Литвак. Так вот учти: если учетная банковская ставка по кредитам в стране выше трех процентов, то развитие экономики становится невозможным в принципе. В любой стране, в любую эпоху, при любом строе хоть при Нероне, хоть при Путине. А почем кредиты в Руссиянии?
Честно говоря, не знаю.
Плохо, что не знаешь. Я алкаш, почетный клиент вытрезвителя, еврей пархатый знаю. А ты, мой начальник, не знаешь.
Деньги, Женя, меня так остро не волнуют. Хотя я их тоже люблю.
Я не про деньги, возразил Литвак. Деньги это то, что у тебя в кармане. Финансы нечто большее, это кровь экономики, это как кислород для нас. А твое патриотическое правительство установило для экономики собственной страны кредит в пятнадцать-двадцать процентов, коммерческие банки дерут и выше. Это смерть. Как если бы тебе предложили дышать воздухом, в котором не двадцать процентов кислорода, а два. Когда издохнешь?
Быстро, признался Мышкин. Так ведь санкции Из-за Крыма.
Несчастный ты остолоп, вздохнул Литвак. Вот представь себе: я на тебя разозлился и решил наказать тебя санкциями. И предлагаю тебе, чтобы ты добровольно! каждое утро вместо яичницы с колбасой жрал собачье дерьмо с тротуара. Будешь жрать?
Повременю, твердо сказал Мышкин. Но скорей всего не буду.
Правильно. Ты себе хозяин. И сам выбираешь, яичницу жрать или собачье дерьмо. А кто заставил Центробанк, государственную контору, так задрать кредит? Обама? Значит, он, на самом деле, управляет руссияньским государством? Нет, твои кремлевские патриоты сами обескровили экономику. Самостоятельно и добровольно. Тогда зачем нам кремлевские «галерники» в руководителях? Без них одного Обаму прокормить дешевле выйдет. Все вы молитесь на Владимира Крымского, а он вам за это наркотик марки «патриотизьм»! Бесплатный и каждый день. Включил телевизор, получил дозу и забылся весь счастливый. И наконец, еще более важное: страна, где высшее образование платное, а отраслевая наука только что на наших глазах, под видом реформы Академии Наук, уничтожена «патриотическим» правительством, такая страна не имеет будущего. Никакого. Даже виртуального.
Мышкин покрутил головой и тяжело вздохнул.
Лучше бы ты молчал. Весь оптимизм мне ломаешь.
Сколько он стоит, твой оптимизм? Я за него и гроша не дам.
И вообще, продолжил Мышкин., испытывая внутреннюю потребность отодвинуть от себя подальше то, что на него безжалостно свалил Литвак. В чем-то ты, может, и прав, но не верю я в эти теории заговора
И правильно делаешь, похвалил Литвак. Поддержу тебя аргументом из жизни Ведут на бойню овец. А вернее, они сами бегут, добровольно. И шустро так, спешат за своим президентом, роль которого выполняет на мясокомбинате специально выдрессированный козел-провокатор. Его дело спокойно привести своих временных поданных, на площадку, где стадо оглушают электроразрядом. Так вот, наш козел бесстрашно идет электричество для него выключено. И овцы за ним, потому что доверяют. Тут одна овца кричит: «А ведь нас убивать ведут!» Остальные на нее набросились: «Дура! Вечно ты со своими теориями заговора!» Усвоил?
Но Мышкин не ответил: на душе стало еще паскуднее.
Литвак снова посмотрел на свою бутылку, недоверчиво потряс ее.
Странное дело! Куда он подевался?
Это заговор против тебя, Моисеич напомнил Мышкин.
Точно, он. Дай-ка мне ключ от фляги.
Так ведь и часу дня еще нет, попытался слабо сопротивляться Мышкин. Это я тебе как начальник сообщаю.
А я, гражданин начальник, не спрашиваю у тебя, который час. Я прошу дать ключ от спирта. И побыстрее.
Может, не стоит? Хотя бы до вечера.
Гражданин Дима, я опять-таки, не спрашиваю тебя, кому, сколько и когда надо пить, с нажимом сказал Литвак. Дай ключ. Я тебе только что интересную и важную лекцию прочел, умнее тебя сделал, хоть и не уверен. Мне положен гонорар. Бесплатно я не работаю.