Гражданин Дима, я опять-таки, не спрашиваю тебя, кому, сколько и когда надо пить, с нажимом сказал Литвак. Дай ключ. Я тебе только что интересную и важную лекцию прочел, умнее тебя сделал, хоть и не уверен. Мне положен гонорар. Бесплатно я не работаю.
Тяжко вздохнув, Мышкин принялся старательно рыться во всех карманах.
И куда я его девал?.. бормотал он. Где-то посеял, наверное Да, пропал ключ! Потом поищу.
Я тебе помогу, решительно заявил Литвак.
Запустил пальцы в нагрудный карман халата Мышкина и, как фокусник, извлек ключ от фляги со спиртом.
Готов тебе и дальше помогать в поисках. Ты только скажи, предложил Литвак.
Скажу, уныло пообещал Мышкин.
Тогда добавлю еще кое-что сверх гонорара. Учти: за Крым сейчас расплачивается не Кремль, не мы с тобой. Расплачивается Донбасс. Кровью. Только детей там убито за год больше тысячи. Почему так вышло? Да потому что на Юго-Востоке русские люди, которых на всей Украине живет 87 процентов7, поверили обещанию Владимира Крымского, что он их защитит. Как же на весь мир пообещал И теперь предлагает бандеровскому убийце и его жертве помириться. Один убил у другого ребенка, а теперь они будут дружить.
Здесь я с тобой, Женя, не соглашусь, решительно заявил Мышкин. Нельзя было войска туда вводить. И сейчас нельзя.
Наконец ты сказал хоть что-то разумное! похвалил Литвак. Верно, только дурак стал бы кидать на Донбасс регулярную армию. Но и без нее тьма способов загнать бандеру на пять метров в землю. Крымскому было достаточно сказать киевской хунте максимально серьезным тоном: «Будете убивать людей на Донбассе, Россия сегодня же официально признает Донецкую и Луганскую республики». И все! Ни одного выстрела. И бежала бы эта бандера за Львов! Думаешь, бандерлоги пришли на Донбасс за великую Украину воевать, убивать русских изменников-«колорадов»? Ничего подобного. Им командиры-начальники пообещали автомобиль каждому, десять гектаров земли и по два-три раба из местных шахтеров. Или казаков. Ты думаешь, почему бандерлоги на груди носят бейджи с надписью «Рабовладелец»? Не знаешь
А если бы не испугались слов Путина?
Испугались бы, еще как! Сто лет известно: воевать укро-нацистская сволочь не способна. Они могут только убивать безоружных, истреблять гражданское население. Или служить вертухаями в концлагерях. Так что нормальный правитель России подарил бы Новороссии двух или трех «Черных аллигаторов»8. И войне конец. И дети Донбасса остались бы живы. И взрослые. Вот почему я говорю: помойка, а не страна твоя Руссияния
Так почему же ты, страдалец, до сих по сидишь в помойке, а не свалил на родину предков?! рявкнул Мышкин.
Литвак затих и сосредоточенно зачесал пятерней бороду.
Почему сижу? Время не наступило. Но если все здесь будет и дальше так, оно наступит очень быстро, заверил Литвак. Как говорил товарищ Ленин, объективная реальность, данная нам в ощущениях, сильнее наших представлений о ней. Хотя жаль Хоть и помойка, и стервятники нас с тобой живых расклевывают, но все равно: она мне тоже родина, хотя тебе, нееврею, этого не понять.
И Мышкин с изумлением увидел, как коровьи глаза Литвака повлажнели Нет, показалось.
Наверное, не понять, согласился он. Как может еврей жалеть Россию, если существует Израиль?
Вот именно. Для тебя полукацапа, полухохла все проще. У тебя Израиля нет. У тебя одна Россия от Белого до Черного моря и от Карпат до Камчатки. Вполне достаточно. А вот привязали бы тебя к двум наклоненным деревьям и отпустили бы, очень я тогда хотел бы послушать твои вопли, когда тебя надвое начнет разрывать
Всё! Прекращай трёп! не выдержал Мышкин. Взял ключ уходи! Иначе передумаю.
Литвак ухмыльнулся, завертел на пальце веревочку с ключом, замурлыкал песенку и двинул в кладовую.
Мышкин вытащил из стола наброски статьи, которую надо было сдать в «Вестник патологоанатомии» еще месяц назад, и попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. Проклятый Литвак словно мозги отключил.
«Гуманист чертов, эксперт, в политики записался Когда был начальником, очень любил новую власть. А теперь душа мести требует Осмелел! Еврей русский патриот, вечный анекдот. А, может, и не врет. Или дурочку изображает?»
Он вдруг спохватился и посмотрел на часы. Оказывается, он уже час сидит над чистым листом, а Литвака все нет. И ключа нет.
Он вдруг спохватился и посмотрел на часы. Оказывается, он уже час сидит над чистым листом, а Литвака все нет. И ключа нет.
Встревожившись, Мышкин порысил в кладовую. Уже издалека увидел: дверь открыта, Литвак лежит на полу, обнимает алюминиевую флягу и храпит. Крышка фляги открыта, ключ Литвак зажал в кулаке. Мышкин попытался отобрать ключ. Бесполезно. Хватка у Литвака всегда была стальная.
Да отдай же ключ, скотина! рявкнул Мышкин.
Заглянул Клюкин.
Что-то рановато он, заметил озабоченно.
Пользуется, сволочь, привилегиями подчиненного! пожаловался Мышкин. Ведь теперь не он за себя, а я за него, гада, отвечаю.
Он снова попытался разжать Литваку кулак.
А если молотком? предложил Клюкин. Один удар по пальцам и ключ наш.
Сначала на себе попробуй. Нам же вместо него потом работать.
Тоже верно согласился Клюкин. Что же тогда?
В морг, приказал Мышкин.
Они оттащили Литвака в морг.
Принеси бинт, Толя.
Стерильный? Все-таки руку будешь ему рубить? Или только пальцы? поинтересовался Клюкин.
Прежде на тебе попробую! хмуро пообещал Мышкин.
Добровольно не дамся.
Тащи бинт, я сказал!
Мышкин плотно забинтовал Литваку обе кисти плотнее, чем бинтует себе боксер перед рингом.
Вот так, удовлетворенно заявил Мышкин, поднимаясь с пола.
Гениально! заявил Клюкин. Надежнее места для ключа не найти. Главное, разбинтовать не сможет.
Учись, сынок, как надо с подчиненными обращаться, сказал Мышкин. Где еще найдешь такую заботу?
Не ценим, согласился Клюкин.
На следующий день Мышкин объявил собрание трудового коллектива впервые за все существование отделения.
По праву, данному мне сильными мира сего, объявил Мышкин, выбираю себя председателем собрания.
На удивленное мычание коллектива ответил жестко:
Я здесь диктатор! И никакой демократии. Несогласных спишу на берег немедленно.
Коллектив удивился еще больше, но теперь молча.
Хорошо. Ваше молчаливое согласие принимаю. Итак, подчеркну еще раз: ничего в регламенте жизни и работы не меняю. Все будет, как при бабушке9. Точнее, как при дедушке, он кивнул в сторону Литвака. Но есть поправка. Одна, но принципиальная. В этом помещении отныне ни слова о политике. Ни единого. Жизнь слишком коротка, чтобы ее еще и на эту мерзость тратить. Все эти «Крымнаш» или «Россия поднимается с коленно-локтевой позы» запрещаю. Возражения есть? Нет возражений.
Есть уточнение, неожиданно осмелилась Большая Берта.
У тебя, что ли? удивился Мышкин. Ну, с сомнением сказал он, давай свои уточнения. Что-нибудь насчет использования тампаксов?
Но если Большая Берта на что-то решилась, никакой издёвкой сбить ее с толку невозможно.
Чисто теоретическое уточнение. Вот вы сказали: жизнь коротка и на политику ее жалко. Но в реальности наша сегодняшняя жизнь сплошная политика. Так уж устроено: если убегаешь от политики, она сама тебя найдет, причем, в самый неподходящий момент.
Женщина! Мышкин стукнул кулаком по столу так, что его любимая настольная лампа, древняя, с зеленым стеклянным абажуром, подпрыгнула и свалилась. Чудом Клюкин успел поймать лампу в сантиметре от кафельного пола. Ты хоть знаешь, что наши правители-охранители могут сегодня любому припаять «дестабилизацию политической обстановки», как писателю Юрию Мухину. А ты, Литвак, первый кандидат в дестабилизаторы, в момент за решеткой окажешься. Вытрезвитель тебе раем покажется, с пятью звездами.
Неожиданно влез Клюкин:
А обрушить рубль не дестабилизация? Одним махом снова обворовать людей не расшатывание политической обстановки?
Толя примирительно начал Мышкин.
Нет, ты, начальник, мне рот не затыкай, мы не в Госдуме! Вот у меня вчера на сберкнижке было сто двадцать тысяч, хотел с девушкой на теплые моря слетать. Это вчера, а сегодня реально это уже семьдесят. Половину украл Центробанк.
Толя, проникновенно сказал Мышкин. Я-то здесь при чем? И твои коллеги? Не там ответ ищешь.
А где искать?
Нигде! отрубил Мышкин. Нигде! Понял? Не забывай, ты живешь в свободной демократической стране. Будешь пищать направо-налево, отправишься вслед за Литваком. А то и в Кресты10 или в столичную Матросскую тишину тоже замечательный острог для правдолюбцев всех времен и эпох.