Паша снова умолкает и долго трёт ногу.
А потом возвращение к реальности, продолжает он тихо, почти шепотом, словно для себя самого. А реальность Реальность брат Никто меня не посылал, сам я туда хотел. Хотел, так хотел. Может, и вправду хотел. Спорить не буду. Да и смысл? Но, видишь ли, синдром у меня какой-то образовался, так что ни на одну работу меня брать не стоит, а то мало ли что. Если только дворником, но лопату в руки не давать. Полгода гадал, что за синдром такой. Так и не смог понять. Вот только исхудать до позеленения смог. Кушать-то надо, а денег где взять? Грабить-убивать? Звали «братки». Мог, конечно, к отцу пойти мириться. Простил бы он меня-дурака, и зажил бы я, как полагается. Но ведь упёртый я, да и стыдно. Еле на работу устроился, кореш один посодействовал. Афганец.
Паша продолжает рассказывать о послеармейских перипетиях своей жизни, а я смотрю на него и чувствую себя последней скотиной. Почему? Сам не знаю. Стыдно. За что? Ведь не посылал я его туда. Вернее, не я посылал. К горлу подкатывает колючий ком. Стыдно за то, что не послали меня, что избежал? Или за то, что не помешал послать туда Пашу и еще сотни таких же парней? Но мог ли я? Стыдно и противно.
Вот так-то Дениска! изрекает Павел. Так что ты это мнётся он пару секунд, в общем, позовут кого-нибудь защитить, сначала подумай.
Подумаю, заверяю я. Ты позвонил бы отцу, поздравил.
Паша не отвечает. Он допивает виски, ставит бутылку на песок. Достаёт из кармана шорт раскладушку-мобильник, долго крутит его в руках. Раскалывает, потирает пальцем экран.
Думаешь, стоит?
Попробуй.
Пашка молча с большими паузами нажимает на кнопки мобильника, наконец, произносит виновато:
Денис, ты иди Ладно?
Уже отойдя шагов на десять-пятнадцать, слышу сказанное дрожащим голосом «Алло».
***
С утра Пашка выглядел смущённым и даже немного расстроенным. Хотел я поинтересоваться у него, как пообщался с отцом, но не решился. Не люблю лезть в душу, тем более, если не просят. Троица «Я, Павел и Мариночка» собралась за завтраком. На организованном тут же совете было решено отправиться на осмотр окрестностей, что и было незамедлительно сделано. И надо сказать, посмотреть было на что.
Окруженный горами, Сан-Ремо оккупировал предгорные холмы. Если смотреть на них c набережной Corso Imperetrice, видишь группы плотно прилегающих друг к другу домов, между которыми проглядывают островки зелёной растительности. Разглядывая выгнутую к горам дугу Сан-Ремо, я почему-то вспомнил о Ялте есть что-то схожее в географии этих городов. На тянущуюся вдоль берега Corso Imperatrice выходят несколько улиц. И везде на набережной и просматриваемых с неё участках улиц зелень и цветы, цветы и зелень. Солоноватый от близости моря воздух так плотно пронизан их ароматами, что кажется, его можно резать ножом.
Разведав обстановку на Corso Imperatrice, мы слегка углубились в город по VIA Carli и перекусили в крохотной уличной кафешке. И тут Мариночка блеснула эрудицией. С гордым видом она сообщила, что недавно читала, будто своё название набережная получила в честь какой-то русской императрицы, мол, когда-то давно посетила Сан-Ремо и оказалась под сильным впечатлением от климата, архитектуры и светских раутов. Мариночкина эрудиция простёрлась столь далеко, что нам посчастливилось услышать и о фестивалях песни в Сан-Ремо, и что где-то тут должна быть вилла Нобеля, и что здесь даже проводятся какие-то автогонки. В общем, Сан-Ремо не город, а мечта. И я пока готов с ней согласиться.
Восторгаясь Мариночкиной осведомлённостью, мы вернулись на набережную. Кроме прочих, с неё открывается вид на порт, дающий пристанище всевозможным катерам и яхтам. Их так много, и стоят они так плотно, что издали сливаются в огромное белое пятно.
Темнеет. Совсем недавно мы любовались на церковь, построенную у пересечения Corso Imperatrice, VIA Nuvoloni и Corso Matteotti. Кресты на церковных куполах сразу же показались мне подозрительно православными, и подозрение оправдалось. Мариночка сказала, что это, наверное, и есть «та самая русская церковь, посвящённая какой-то Святой Екатерине». Нам с Пашей оставалось лишь поверить нашему нечаянному гиду на слово. В сгущающихся сумерках среди пальм и цветов эффектно подсвеченное здание церкви смотрелось неотразимо. Мы оставили его позади и теперь движемся по улице Matteotti. Слева сияет огнями казино. Вокруг полно народа. Неумолкающим гулом звучат множество голосов. В витринах магазинчиков зажглись зазывающие вывести. Я с интересом озираюсь по сторонам. Мариночка, повиснув на плече Павла, радостно щебечет. Павел улыбается, старается почаще поддакивать, вставляет реплики, в общем, даёт понять, что чрезвычайно заинтересован беседой.
Из-за угла нам навстречу, раскатисто порыкивая, выплывает лаково-чёрный трёхдверный автомобиль. Контуры его кузова настолько изящны и уникальны, что память моментально выдаёт почерпнутое из авто-журналов название «Мазератти». Не просто «Мазератти», а «Мазератти» несерийный, выпускаемый по спецзаказу. Как вкопанный, я застываю на месте, не в силах оторвать взгляд от машины. Пока у меня холодеет внутри и щемит под ложечкой от мысли, сколько стоит это чудо, двигатель «Мазератти» умолкает, а водительская дверца крылом чайки взмывает вверх. Из салона автомобиля выбирается высокий подтянутый мужчина в изящном чёрном смокинге. Мужчина стоит ко мне вполоборота и почему-то кажется знакомым, даже, я бы сказал, очень знакомым. И где бы я мог его видеть?.. Итальянский киноактёр или политик?.. На мой взгляд, он с лёгкостью может быть и тем и другим. Так всё же где?.. Есть в нём нечто такое, что делает человека запоминающимся раз и навсегда. Не напускной лоск, а эдакая порода, что ли уникальность, как у его «Мазератти» глянул раз и едва ли забудешь. Небрежным движением руки мужчина поправляет воткнутый в петлицу белый цветок и вальяжно огибает машину спереди. При этом он попадает под яркое освещение уличного фонаря. Ну конечно же, мысленно восклицаю я, Мауро Перелли! Деловой партнёр, президент той самой компании, где мы закупали эту чёртову сантехнику! Пару раз я имел честь лично общаться с Мауро на переговорах.
Чего ты на него уставился? спрашивает меня Паша, отрываясь от общения с Мариночкой.
Да так знакомого увидел.
Паша с удивлением смотрит сначала на Мауро, затем на меня. Его взгляд требует объяснений.
Встречались по работе, поясняю я. Долго рассказывать и не интересно.
Тем временем Мауро подходит к пассажирской дверце автомобиля, распахивает ее и принимает в ладонь изящную ручку в белой перчатке. Затем на тротуар ступает точёная ножка в блестящей туфельке.
Появившаяся из «Мазератти» девушка едва ли не само совершенство. Паша впивается в неё взглядом широко распахнутых глаз. Девушка игриво покачивает головкой, взбивая пышные смоляные волосы, её ладошки элегантно соскальзывают по бёдрам, разглаживая обтягивающее до колен платье. Паша на секунду отрывается он нее и бросает оценивающий взгляд на Мариночку. На его физиономии я отмечаю печать сомнения. Герой-любовник решительно готов распрощаться с нынешней пассией и броситься к ногам новой.
Мариночка дёргает Павла за плечо и капризно вопрошает:
Ну и чего замолчал?
В ответ Павел цокает языком и протяжно вздыхает.
Э-э-э, мальчики вы на эту фифу пялитесь? угадывает Мариночка. Подумаешь Наверняка шлюшка малолетняя. Вон какого папика подцепила. Мариночка презрительно морщится. Да если я захочу, у меня десять таких будет и с тачками покруче этой, с нескрываемым раздражёнием заявляет она.
Мы с Пашей красноречиво переглядываемся.
«Послал бы ты её», говорят мои глаза.
«Думаю над этим», читаю в Пашиных.
«Ну-ну. Думай».
Мариночка напряженно наблюдает за нашим переглядыванием.
Ха! восклицает она. Кобели! Бегите к ней, если хотите. Без вас отлично отдохну. Найду себе какого-нибудь
Она отцепляется от Павла и, выпрямив спину, картинно виляя бёдрами, идет прочь.
Паша в растерянности. Он панически смотрит на меня, затем с тоской на девушку Мауро и, видимо осознав, что без личного «Мазератти» ему там ничего не светит, бросается за Мариночкой.
Стой, идиот! не сдерживаясь, выкрикиваю я вслед. Но куда там? Павел не слышит.
С досады хлопаю ладонью по бедру и сквозь зубы цежу ругательство. Ну и хрен с тобой, Паша, в конце концов, из кого веревки вить будут?
Оборачиваюсь, чтобы взглянуть, что там с Мауро, и вижу, как он, поддерживая под локоть очаровательную спутницу, идёт ко мне. Чего это он? удивляюсь я.
Идет Мауро походкой человека в себе уверенного, знающего собственную цену. А цена велика в прямом и переносном смыслах. Капиталец у этого итальянца многим на зависть.
Мауро останавливается в пяти шагах, прищурившись, осматривает меня с ног до головы.
Денис! уверенно восклицает он. Стрельцов!
Секунду помедлив, Мауро мотает головой и поправляется:
Стрельников!
Ну, надо же, меня тут помнят.
Чао, Мауро! приветствую я.
Чао! откликается Мауро, расплываясь улыбке. У тебя всё в порядке?