Маша и Наташа
Середина августа, год сорок второй
В Новгородской области длится долгий бой.
Снайперы командою, впереди других,
Дать отпор противнику, был приказ для них.
Девушки винтовками были по врагу,
Снайпера пехотные, знавшие войну,
Немцам подкрепление с тылу подошло,
От огня фашистского много полегло.
Фриц гранатомётами, наших поливал,
Девушки с винтовками, страшный гул стоял,
После в наступление немцы перешли,
Машенька с Наташею смерть тогда нашли.
Все патроны кончились, несколько гранат,
В немцев, вместо почести, от девчат летят,
По одной оставили, чтоб не сдаться в плен,
Фрицы подбежали и, взрыв там прогремел.
Взрыва два, но слившихся в мощный, но один,
Девушки к Всевышнему полетели с ним,
Ковшову, Поливанову, Наташу и Марию
Звездой Героя, главною посмертно наградили.
Девятнадцать, двадцать им годиков тогда,
Жить и жить, но жизнь у них забрала война,
Забывать о подвигах нам не допустимо,
Про девчат молоденьких помнит вся Россия.
Людмила Иванович
В академию имени Сталина
Поступила она до войны,
И как только открылась проталина
Танк «Т-40» ей дали в брозды.
Больше трёх тысяч в танке проехали
Километров, по рекам, полям,
Разобрались со всеми помехами
Командир из неё в юбке стал.
Как война началась, службу помощи
Возглавляла на передовой,
И подбитые танки, как овощи,
Ремонтировав, ставила в бой.
Тягачи, краны в распоряжении
Исполняли приказы её,
У ремонтников всех отношение:
Командир, хоть и в юбке ещё.
Называли: Людмила Иванович
За характер довольно мужской,
А она всю войну, как «Стахановец»
Полк ремонтный вела за собой.
Так три тысячи танков поехали
После жутких ранений войны,
А Людмила справлялась с помехами,
Безотказные были бойцы.
Люблю
Год сорок первый, длинный день июня,
По парку шли, и Он сказал: «Люблю»,
У Ней от счастья «бабочки вспархнули»,
Она давно доверилась ему.
Дружили, Он портфель носил из школы,
Был скромен, но в обиду не давал,
Она вела о счастье разговоры,
А Он краснея ласточек считал.
Под утро канонада разбудила,
И началась Великая война,
Она Его к вагону проводила,
И в медсанчасть направилась сама.
Ломала судьбы, уносила жизни,
Народ грубел и ненависть росла,
Жизнь отдавали для Родной Отчизны,
С Любовью лишь не справилась война.
Конец войны, Она в санчасти, так же,
Берлин, приносят раненных бойцов,
И вдруг нашлась любимая пропажа,
Один, среди контуженных юнцов.
Накрыл собой немецкую гранату,
Что кинули в Его Гвардейский взвод,
Контузило, кто находился рядом,
А Он, вот-вот и в «бездну упадёт».
Открыл глаза, любимую увидел,
Скупой слезой наполнились глаза:
«Прости, если когда-то я обидел»
«И я ЛЮБЛЮ» услышал отходя.
Припев:
Люблю звучит от счастья и от горя,
Всевышний с этим чувством нас создал,
С любовью не даёт Душа покоя,
И вечен тот, кто с нею умирал.
Лётчики войны
Сорок третий год, июль, Ока,
Переправа, немцы налетают,
Но четыре наших ястребка,
От врагов её обороняют.
Над плацдармом кружат патрулём,
Чтобы на подлёте уничтожить,
«Фоккеры» в количестве своём
дюжиной, хотели «груз положить».
Гавриил Гуськов наш командир,
В бой неравный бросился на немцев,
Сбит один, вторым занялся дым,
И к земле помчался погорельцем.
«Юнкорсов» внезапно двадцать семь,
С бомбами к плацдарму подлетают,
Переправа рядышком совсем,
Но четвёрка кучно в них стреляет.
Первые упали «Юнкерса»,
Остальные сбрасывают бомбы,
Только не у нашего «моста»,
А в пустые ямы и окопы.
Страшный бой воздушный провели,
Не вернулись наши самолёты,
Все в бою неравном полегли,
Но не дали немцам сбросить бомбы.
Но пропали безвести вдвоём
Гавриил Гуськов и Антонина
Лебедева, мы за них живём,
И заслуга павших не забыта.
Командира через двадцать лет,
Вместе с самолётом откопали,
Самолёта Лебедевой след,
Сорок лет никак не наблюдали.
Числилась пропавшей сорок лет
Но нашли сгоревший истребитель
И сомнений в этом больше нет,
Обрела Герой свою обитель.
Память вечной быть должна о них,
Защищавших Родину от зверя,
Жизней не жалеющих, своих,
Это нам великая потеря.
Лётчик Девятаев
Лётчик Девятаев
После попыток побега из плена,
В смертники лётчика Рейх записал,
Сменили подпольщики личное дело
И Гришей Никитенко Миша вдруг стал.
На остров Узедом, Балтийского моря,
Его с заключёнными вместе везли,
Но мысль о побеге, его беспокоя
Давала всё новые планы свои.
На острове он огляделся, где надо,
Команду в побег вместе с ним подобрал,
На бомбардировщик повёл хитрым взглядом,
Там «Хенкель» на поле для взлёта стоял.
А с аэродрома уходят обедать
Товарищ охранника тихо «убрал»,
Бежали быстрей, чтоб побег новый сделать,
Залезли, а Миша скорей за штурвал.
Стартёр не работает, аккумулятор
Стоит на земле, подтащили его,
И только тогда, двухмоторный оратор,
Помчался и быстро поднял на крыло.
Десятка из пленных умчалась от фрицев,
Догнать, расстрелять не смогли беглецов,
Секретным был остров у бедных арийцев,
Ракет баллистических это кольцо.
Февраль, сорок пятый, живые и дома,
А сам самолёт был секретный к тому,
Война завершалась уже очень скоро,
Ракет баллистических надо кому?
Тогда Девятаеву дали заданье,
На остров слетать, Королёва с собой,
Достались такие серьёзные знанья,
Что в жизнь претворили в год сорок восьмой.
Ракет баллистических новых создали,
Основу беря от фашистских ракет,
Героя потом Девятаеву дали,
Смекалка у нас, какой в Мире и нет.
Дмитрий Лавриненко
Добровольцем в армию пришёл,
Был казак кубанский крепкий с виду,
На врагов имел свою обиду,
К танкам он привязанность нашёл.
Выучился, началась война,
Командиром стал тридцать-четвёрки,
В первый бой семь танков на пригорке,
Сокрушил проклятого врага.
В Серпухове, штаб свой охраняв,
На подходе немцев углядели,
Три орудия взорвать они сумели,
Всю колонну в плен себе забрав.
Под Волоколамском был подбит
Танк, противотанковым орудием,
Ранило стрелка-радиста пулею,
Заменили и фашист вновь бит.
Восемнадцать танков немцы в бой
Кинули, под деревенькой Лысцево,
Лавриненко поступил убийственно
В семь минут семь танков на убой.
Дальше на колонну налетели,
Не успели те рассредоточиться,
Из восьми, лишь два ещё тревожатся,
Остальные к Богу полетели.
Восемь танков у села Гусинево
Прорвались на наш геройский танк,
Лавриненко семь из них «убрал»,
На восьмом, их спусковой заклинило.
За октябрь, ноябрь, до декабря
Тридцать семь фашистов уничтожено,
Танковые немцы растревожены,
Диму ждёт Геройская Звезда.
Горюны, Покровское, овраг,
Батальоны немцев с автоматами,
Пушки, танки, техника с солдатами,
Пятьдесят второй подбитый танк.
Немцы отступили, но обстрелами,
Из тяжёлых пушек бой вели,
И смертельно ранили они,
Хоть убили, но рабом не сделали.
Похоронен в поле, под Москвой
На шоссе и памятник их подвигам,
Слава защитившим нашим воинам,
В Полк бессмертный вставших к нам с тобой..
Каша для топора
Начало войны, сорок первый, июнь,
На Северо-Западном фронте,
На кухне огонь загорал, только дунь,
А запах манил всех в полёте.
Фашисты два танка пустили в обход,
Пробрались, почти незаметно,
Но вдруг запах кухни им в башню идёт,
Нельзя проезжать безответно.
Он встал возле кухни, вылазит фашист,
Но вдруг на него страшный Русский,
С большим топором к танку прямо бежит,
Фриц в башню запрыгнул, в лаз узкий.
А был с топором Русский повар-солдат
Иван Середа кашеварил,
Вдруг смотрит на кухню два танка летят,
Коней он в сторонке оставил.
За кухней сам спрятался, действия ждёт,
Один танк подъехал и немец,
Вылазит и ложку свою достаёт,
А Ваня не был пораженец.
Он кашу варил для Советских бойцов,
А здесь вдруг немецкая ложка,
Полезет в Советский, наваристый плов,
Стал гневаться Ваня немножко.
Стремглав с топором подбежал ко врагу,
Успел тот под люком закрыться,
И из пулемёта открыл он стрельбу,
Обзор накрыл Ваня тряпицей.
С размаху он ствол пулемёта погнул,
И начал по люку дубасить,
Кричал: «Хенде хох», напугались смекнул,
А как он один мог иначе?
Из люка вылазят и руки вверху,
Ещё карабин был у Вани,
Он всех под прицелом спустил на траву,
Заставил, чтоб руки связали.
Когда взвод вернулся к нему на обед,
Картина предстала такая:
Танк, фрицы, а кухня дымит на весь свет,
И Ваня по кухне летает.
Не знали фашисты про Русский «Авось»
Чем Ваня пленил их без страха,
Об этом по нашим фронтам разнеслись
И грело служивых в атаках.
«Героя» за это Иван получил,
Войну по Геройски продолжил,
Гранат связкой танк под Москвой сокрушил,
Старлеем войну он окончил.
Смекалка, Геройство и Русский «авось»,
Солдатам всегда помогали,
Тогда захватить им нас не удалось,
Сейчас мы ещё умней стали.