Каша для топора
Начало войны, сорок первый, июнь,
На Северо-Западном фронте,
На кухне огонь загорал, только дунь,
А запах манил всех в полёте.
Фашисты два танка пустили в обход,
Пробрались, почти незаметно,
Но вдруг запах кухни им в башню идёт,
Нельзя проезжать безответно.
Он встал возле кухни, вылазит фашист,
Но вдруг на него страшный Русский,
С большим топором к танку прямо бежит,
Фриц в башню запрыгнул, в лаз узкий.
А был с топором Русский повар-солдат
Иван Середа кашеварил,
Вдруг смотрит на кухню два танка летят,
Коней он в сторонке оставил.
За кухней сам спрятался, действия ждёт,
Один танк подъехал и немец,
Вылазит и ложку свою достаёт,
А Ваня не был пораженец.
Он кашу варил для Советских бойцов,
А здесь вдруг немецкая ложка,
Полезет в Советский, наваристый плов,
Стал гневаться Ваня немножко.
Стремглав с топором подбежал ко врагу,
Успел тот под люком закрыться,
И из пулемёта открыл он стрельбу,
Обзор накрыл Ваня тряпицей.
С размаху он ствол пулемёта погнул,
И начал по люку дубасить,
Кричал: «Хенде хох», напугались смекнул,
А как он один мог иначе?
Из люка вылазят и руки вверху,
Ещё карабин был у Вани,
Он всех под прицелом спустил на траву,
Заставил, чтоб руки связали.
Когда взвод вернулся к нему на обед,
Картина предстала такая:
Танк, фрицы, а кухня дымит на весь свет,
И Ваня по кухне летает.
Не знали фашисты про Русский «Авось»
Чем Ваня пленил их без страха,
Об этом по нашим фронтам разнеслись
И грело служивых в атаках.
«Героя» за это Иван получил,
Войну по Геройски продолжил,
Гранат связкой танк под Москвой сокрушил,
Старлеем войну он окончил.
Смекалка, Геройство и Русский «авось»,
Солдатам всегда помогали,
Тогда захватить им нас не удалось,
Сейчас мы ещё умней стали.
Иосиф Апанасенко
Из батраков, безграмотным, но смелым
В одиннадцатом в армию пошёл,
И в Первой мировой в бой рвался первым,
Признание и почести нашёл.
С энтузиазмом в Рев-воен-совете
Он встретил революцию у нас,
Ком-дивом при Будёном в новом свете,
Сражался без приказа каждый раз.
Три раза его с должности снимали,
Самоуправство было не в чести,
Потом его отвагу понимали,
И вновь он мог дивизию вести.
В войне Гражданской Сталина увидел
И тот его за прыть зауважал,
Учился сам, и был другим учитель,
В тридцатых стал армейский генерал.
Дальневосточный фронт поздней возглавил,
Не сдержан, может в бешенство прийти,
Был прям, радел за честность, не лукавил,
Смекалкой мог проблемы обойти.
Год сорок первый, Сталин вызывает,
Вопрос эвакуации Москвы,
Фашист к Столице близко подступает,
С ним спорить генералы не могли.
Войска Дальневосточные направить
Сюда, для отражения врага,
И генерал оттуда смог отправить
Шифровки в подконтрольные войска.
А Сталин обратился к генералу:
Все пушки против танков нам отдай,
Тот соскочил, ударил по стакану
Пошёл ты, мать твою, не загибай.
Японцев я лампасами бить стану,
Себя ударил сильно по ногам,
Расстреливай, снимай, зови охрану,
Последних пушек только не отдам.
«Оставь себе и не кричи на старших»
Ответил Сталин, но не расстрелял,
Пот выступал на лицах окружавших,
По стойке смирно рядом кто стоял.
Иосиф Апанасенко за службу
Отстаивал свой взгляд не на словах,
Ценил солдат и честно верил в дружбу,
Всегда бывал на первых рубежах.
На фронт просился, только в сорок третьем
Главком дал разрешение ему,
И под налётом смерть Иосиф встретил,
Не покорившись страшному врагу.
От батрака прошёл, до генерала,
Отважный и находчивый мужик,
За Родину душа его страдала,
За Родину Иосиф и погиб.
Из капитана в генералы
Жил комсомолец Михаил Наумов
Родился и трудился в Пермском крае,
В тридцатом парня в армию забрали
И он в погран-отряд пошёл, подумав.
Окончил в тридцать третьем погран-школу,
В тридцать седьмом и высшую окончил,
Фашистов подо Львовом, среди ночи,
Заставой встретил, бился до упору.
Назначен командиром арьергарда
последними идут при отступленьи,
И оборону держат до последних,
Пока не будет «отступить» приказа.
Держались стойко, немцы окружали,
Фронт отступал быстрей, чем арьергарды,
Издалека не слышно им команды
Так в окружение бригадою попали.
Пытались на восток пробиться к фронту,
В тылу врага на станциях взрывая,
Составы под откосы запуская,
Им партизанить стало больше толку.
С Сумским отрядом Михаил связался,
Включился в их работу по фашистам,
Стал партизаном немцам террористом,
И до конца войны он там и дрался.
Поздней возглавил боевую группу,
Ещё поздней стал командир отряда,
Фашисты их боялись видеть рядом,
Бомбили партизаны не на шутку.
Командующим стал он в сорок третьем,
Соединения семи больших отрядов,
Тачанки, кони все вошли в бригаду,
В рейд по тылам фашистским мчались смертью.
Так восемь областей по Украине,
Потом ещё и Пинск на Белоруси,
Фашисты лишь шипели вслед, как гуси,
Их партизаны хорошенько били.
Под Винницей попали на танкистов,
И самолёты всадников бомбили,
На ставку Гитлера ребята угодили,
Но на конях от бомб умчались быстро.
Когда Главком узнал об этом рейде,
Из капитана сделал генерала,
Ещё Звезда Героя Мишу ждала,
Всё получил в апреле в сорок третьем.
Ещё два рейда проводил, как первый,
Пока фашистов наши не прогнали,
Так десять тысяч километров проскакали,
И триста операций было верных.
С Героями такими шли к Победе,
Как Михаил Наумов Пермский парень,
Хоть враг и был и дерзок, и коварен,
Но победили прадеды и деды.
Иван Поддубный
Иван Поддубный
Год сорок второй, город Ейск на Азове,
Идёт оккупация, немцы в дозоре,
Огромный старик им навстречу идёт,
При том на груди Красный орден несёт.
Опешив от наглости, немцы взбесились,
Эсэсовцы деда узнав, удивились,
Известный борец, мирового масштаба,
По Ейску ходил, не снимая награду.
В Берлин предложили уехать Ивану,
Немецких борцов научил, чтоб на славу,
Поддубный ответил решительно: «Нет»,
И немцев устроил Героя ответ.
Он стал вышибалой в бильярдной немецкой,
Фашистов там пьяных гонял не по детски,
А те, протрезвев, своим жёнам писали,
Как им повезло, от кого получали.
«Я Русский боец, им до смерти останусь»
Иван говорил тем, сманить, кто пытались,
Он в семьдесят пять выходил на арену,
Последовать нужно такому примеру.
Зелёная Брама
Ни на одной военной карте
Нет этой местности с тех пор,
Где героизм простой собаки,
Фашистов к ужасу привёл.
Конец июля, сорок первый,
Фашисты Киеву в обход,
Идут, «геройства» признак верный,
Раз не смогли ударить в лоб.
На пограничников наткнулись
Пятьсот, с овчарками с застав,
На отражении запнулись,
Вдруг героизм свой потеряв.
Сто пятьдесят собак голодных,
И в рукопашку погранцы,
Порвали в клочья немцев модных,
Они, как на параде шли.
Собаки в глотку им вцеплялись,
Шквал автоматного огня,
Овчарки наши не боялись,
Рвав из последних сил врага.
Остатки немцев отступили,
На танках мчались в новый бой,
Людей, собак с железа били,
За проигрыш в борьбе ручной.
Все полегли в бою неравном,
Ни кто из них не отступил,
Все только думали о главном,
Чтоб биться до последних сил.
Овчарки, выжившие после,
Тела хозяев берегли,
Поумирали там, на поле,
Но не предали, не ушли.
Стоит там памятник солдатам
И их собакам боевым,
Для нас потомков, место свято,
За всё мы благодарны им.
За Зину
Познакомились весною сорок первого,
Не успели свадьбу отыграть,
Он ушёл, с фашистом воевать
И она пути искала верного.
В школу медсестёр она пошла,
Отучившись добровольцем в армию,
Вопреки, родителей, желанию
Медсестрой в сорок втором была.
В первых двух атаках под Москвой
Сорок два бойца спасла, израненных,
Выносила с поля, окровавленных,
Выполняла долг сестринский свой.
В сорок третьем ранен командир,
Зина под огнём ползла сугробами,
Их фашисты закидали бомбами
Изменился для сестрички мир.
Хорошо, разведчики ползли
Из расположения фашистского,
Стон услышав человека близкого,
Изо льда девчушку извлекли.
В медсанчасть её приволокли
Десять дней врачи спасали девочку,
Но рвала гангрена жизни ленточку,
Восемь операций провели.
Жизнь спасли, лишилась рук и ног,
Жениху диктует текст послания:
«Не хочу нести тебе страдания,
Ты свободен, жить, чтоб дальше мог».
А сама занялась агитацией:
«Родине хотела больше дать,
Раз не в силах в строй сейчас я встать,
За меня вы проводите акции»
Привезли её на «Уралмаш»:
«По заклёпке в танк За Зину сможете?»
Через месяц пять и сверх возможностей,
Танков с «Зиной» вышло в свой вояж.
«Милая страдалица моя,
Никакие беды и несчастья
Не лишат семейного нас счастья
Любящий Иосиф это я»
Получила Зина вдруг письмо,
Жениха ответ на то послание,
Появилось новое желание
Жить, раз есть смысл с кем и для кого.
Зина Туснолобова тогда
И Иосиф Марченко супругами
Стали, пережив беду с недугами,
Сразу, как окончилась война.
Сын и дочь родились у любимых,
Жизнь прожили об руку идя,
Не сломила их любовь война,
Берегите так-же своих милых.
Дуб Алексея Новикова
Два дня войны, граница возле Бреста,
У речки «Буг» стоит огромный дуб,
В дупле на человека хватит места,
Тела захватчиков разбросаны вокруг.
В дупле был пограничник с пулемётом,
Два дня атаки немцев отражал,
Не выходя, политый кровью, потом,
До смерти Он за Родину стоял.
Когда Его Душа взлетала в небо,
Рука гашетку жала до конца,
Разбитый дуб с тоской смотрел на это,
«Прощай Герой» шептала вслед листва.