В сей вечер Калиостр делал следующий опыт в доме дяди моего и в присутствии некоторых сочленов нашей ложи. Сперва спросил он у меня о крестных именах господина N.N., коего я довольно знала, и об крестных же именах покойнаго брата моего. Когда я ему их назвала, то он написал начальныя буквы всех сих имен и между всякою буквою поставил какие то знаки, коих я не разумела. Потом оставался он в горнице на некоторое время один, писал всякую всячину, иное сжег и, пришедши к нам, сказал, чтобы мы научили дитя его попросить, чтоб он ему опять в той горнице чтонибудь показал. (12) Мать просила робенка уговорить Калиостра, чтоб он ему показал тот лес, которой он несколько дней назад уже показывал, или, впрочем, что ему угодно. Калиостр взял робенка на колена, тер ему голову сожженными пред тем бумажками, целовал его и сказал: «Дитя! И ты будешь со временем великой человек! Поди, любезной робенок, ты увидишь весьма важныя вещи». (13) Потом повел он робенка в ту горницу, в которой прежде писал. В ней ничего не было, кроме обыкновенных горнишных вещей: стояли только два подсвечника на письменном столике дяди моего, а между подсвечниками лежал исписанной знаками лист бумаги. Когда робенок вошел в сию горницу, то Калиостр, затворя в нее двери, дитяте сказал, что он должен спокойно дожидаться, пока обещанныя им прекрасныя вещи явятся, и чтоб он ничего не боялся, хотя бы в другой горнице и шум произошел, потому что ето ничего не значит. Мы в другой горнице сели все в круг прямо против затворенных дверей. Калиостр с обнаженною шпагою в руке стал посреди той же горницы, заповедал всем нам молчание, важность, благоговение и тишину. Потом делал он шпагою некоторые знаки на дверях той горницы, в которой был робенок; после того стучал ногою (14) то в землю, то в дверь, писал шпагою некоторые знаки на воздухе, произносил всякия имена и слова, коих мы все не разумели, а чаще всего слышны были нам следующия восклицания: гелион, мелион, тетраграмматон. Во время самых сих работ послала тетка моя старшаго своего сына в другую горницу посмотреть, все ли двери были заперты. Тогда Калиостр с ужасною запальчивостию вскричал: «Боже мой, что вы делаете? тише, тише, не шевелитесь; вы теперь в превеличайшей опасности, да и я вместе с вами». Он продолжал стучать ногою, кричал изо всей мочи некоторыя незнакомыя нам слова и имена, делал на воздухе всякия изображения и наконец около всех нас шпагою своею очертил круг. Стал сам в кругу и с превеличайшими угрозами сказал, что все мы будем несчастливы, ежели один из нас шевельнется, или хотя тихо чтонибудь скажет (15); потом опять начал свои заклинания, велел робенку, которой до тех пор все молчал и заперт был в горнице, чтоб он стал на колена, повторял все, что он ему станет говорить, и не прежде бы встал с колен, пока не увидит какого явления. Потом Калиостр опять застучал ногами, делал шпагою различныя движения и спрашивал у робенка: что вы теперь видите?
Робенок. Я виду прекраснаго мальчика, которой мне недавно в лесу открывал землю.
Калиостр. Хорошо, попросите же етова мальчика, чтобы он показал вам господина N.N. с цепями на шее, на руках и ногах.
Робенок. Я вижу господина N.N., он, кажется, весьма печален, скован по рукам и ногам, также и на шее имеет цепь.
Калиостр. Теперь что вы видите?
Робенок. Ето маленькое прекрасное дитя час от часу крепче цепь на шее его стягивает.
Калиостр. Где теперь господин N.N.? (При сем вопросе робенок назвал дачу сего господина, которая на несколько миль от города отстояла.)
Калиостр. Ударя в землю ногою, велите, чтоб господин фон N.N. изчез, и попросите етова прекраснова мальчика, чтоб он показал вам покойнаго брата двоюродной вашей сестры фон дер Реке.
Робенок. Брат явился!
Калиостр. Весел он, или печален, и в каком он платье?
Робенок. Он, кажется, весел, и в красном мундире.
Калиостр. Скажите ему, чтобы он на то, что я в мыслях имею, знаком изъяснил, да или нет.
Робенок. Он говорит да.
Калиостр. Что он теперь делает?
Робенок. Он кладет руку против сердца и смотрит на меня с приятностию.
Калиостр. Что вы хотите теперь видеть?
Робенок. Ету маленькую девочку, которая похожа на вашу супругу, и которую вы недавно мне показывали.
Калиостр. Что вы теперь видите?
Робенок. Я вижу ету девочку.
Калиостр. Обоймите девочку, поцелуйте ее и попросите, чтоб она показала вам лес (потом услышали мы, что робенок целовал явление; а Г. Майор фон Корф и дядя мой утверждали, что они слышали поцелуй и от привидения, но мне послышался только один).
Робенок. Я виду прекраснаго мальчика, которой мне недавно в лесу открывал землю.
Калиостр. Хорошо, попросите же етова мальчика, чтобы он показал вам господина N.N. с цепями на шее, на руках и ногах.
Робенок. Я вижу господина N.N., он, кажется, весьма печален, скован по рукам и ногам, также и на шее имеет цепь.
Калиостр. Теперь что вы видите?
Робенок. Ето маленькое прекрасное дитя час от часу крепче цепь на шее его стягивает.
Калиостр. Где теперь господин N.N.? (При сем вопросе робенок назвал дачу сего господина, которая на несколько миль от города отстояла.)
Калиостр. Ударя в землю ногою, велите, чтоб господин фон N.N. изчез, и попросите етова прекраснова мальчика, чтоб он показал вам покойнаго брата двоюродной вашей сестры фон дер Реке.
Робенок. Брат явился!
Калиостр. Весел он, или печален, и в каком он платье?
Робенок. Он, кажется, весел, и в красном мундире.
Калиостр. Скажите ему, чтобы он на то, что я в мыслях имею, знаком изъяснил, да или нет.
Робенок. Он говорит да.
Калиостр. Что он теперь делает?
Робенок. Он кладет руку против сердца и смотрит на меня с приятностию.
Калиостр. Что вы хотите теперь видеть?
Робенок. Ету маленькую девочку, которая похожа на вашу супругу, и которую вы недавно мне показывали.
Калиостр. Что вы теперь видите?
Робенок. Я вижу ету девочку.
Калиостр. Обоймите девочку, поцелуйте ее и попросите, чтоб она показала вам лес (потом услышали мы, что робенок целовал явление; а Г. Майор фон Корф и дядя мой утверждали, что они слышали поцелуй и от привидения, но мне послышался только один).
Робенок. Я вижу лес и в нем срубленное дерево.
Калиостр. Попросите девочку, чтобы земля разверзлась.
Робенок. Земля разверзается, и я вижу пять светильников, золото и серебро, всякия бумаги, красной порошок и железные инструменты.
Калиостр. Теперь велите земле опять закрыться, всему лесу и с девочкой изчезнуть, и потом скажите мне, что вы видите?
Робенок. Все изчезло; а я вижу теперь красиваго высокаго ростом мужчину в весьма белом длинном платье и с красным крестом на груди.
Калиостр. Поцелуйте руку у етова человека, и заставьте его себя поцеловать. (Мы слышали два поцелуя; и после того Калиостр повелел сему привидению быть духомхранителем для робенка.)
Потом Калиостр говорил опять поарабски44, стучал ногами в дверь, наконец их отпер и велел робенку выйти, а нам сказал, чтоб мы остались на своих местах; еще бранился, что дядя мой вышел из круга, и в то же мгновение ока упал в некоторый род порывистаго обморока. Мы бросились ему на помощь; после того как в чувство пришел, велел всем нам замолчать и пошел в ту горницу, в коей робенку казались привидения, запер за собою двери, и мы услышали, что он говорил неизвестным нам языком, напоследок отозвалось в ушах наших некое глухое смятение, а потом в совершенном спокойстве увидели мы и Калиостра, которой с торжествующим видом нам сказал, что он должен был наказанием господину N.N. и для того от нас отлучался, чтоб его жестоко наказать. Завтрешней день окажет нам, что N.N. в самой тот час, когда робенку казалось привидение и когда видел он его в цепях, чувствовал боль в горле и жестокой лом в костях. Он наименовал нам даже и лекаря, которой в ту самую ночь к больному будет призван. В следующее утро мы действительно услышали, что все так сбылось, как Калиостр нам предсказал. (16)
Обморок, которой он имел, продолжал он, не что иное был, как мучение, насланное на него от злых духов за то, что дядя мой вышел за черту, нас окружавшую; ибо при всяком духопризвании злые духи были в смятении и вооружались против того, кто по повелению добраго начала духов призывал. Чрез магической круг были они связаны и лишались своего действия. Когда я ему сказала, что мне ето весьма непонятно, каким образом простая черта шпагою могла запретить духам действовать, то он отвечал мне на ето следующими словами: действие магнита еще непонятнее, а магическое очертание и сила, коею он одарен, вразумительна только тому, кто имеет власть с помощию их обуздывать духов. Сие изъяснение, без сумнения, не могло нас зделать просвещеннее, но мы, может быть, оное для того тогда понимали, что мнили себя уже некоторым образом успевшими в сей превосходной науке45. А что всего более при сем духопризвании повергло меня в неприятное удивление, так ето то, что Калиостр ко вреду ближняго употребил власть свою и заставил страдать Г. фон N.N. Я нашла в себе столько смелости, чтоб ему ето выговорить. На что он, потрепав меня по плечу, сказал: «Доброе и мягкосердное создание! сколь мало еще ты знаешь прямое положение и должности истиннаго магика! я и мне подобные нимало сами от себя не зависит, так как другие обыкновенные люди. Мы состоим в повелении наших начальников, коим мы неограниченным послушанием обязаны. О! ежели бы вы знали, с каким прискорбием принужден я иногда делать зло ближнему! но когда я себе воображу, что я чрез то нередко избавляю от погибели целыя земли и народы, а может быть, еще и тех самых, кои чувствуют мое наказание, предостерегаю от вечнаго зла, тогда я получаю бодрость несумненно исполнять волю моих начальников. Пока ты, любезное дитя, не будешь иметь крепости, ежели нужда потребует, наказывать пороки для пользы ближних твоих, до тех пор будешь ты удержана в преддверии магии и никогда до внутренности храма не достигнешь».