Этика мира прямо противоположна. Обман в мирное время аморален. И жертвовать одним человеком ради других аморально.
Поэтому важно отличать эти два состояния войны и мира. Потому что они диктуют прямо противоположное поведение.
Поэтому Станиславский поступает здесь этично, обманывая коллектив. Потому что сейчас и в этих ролях они в состоянии войны. Именно это имел в виду Сунь-цзы, когда в трактате «О военном искусстве» говорил: управляй гражданскими методами, держи в повиновении военными.
Но с данным конкретным актером Станиславский не в состоянии войны. Он не хочет приносить его в жертву, поэтому просит у актера разрешения использовать его в своих целях.
Кроме этого, Станиславский отделяет пустое от твердого: он не рассчитывает на то, что заранее не договорившись, у него получилось бы при всех отчитать данного актера, и без всяких отрицательных последствий (актер не подчинился, или обиделся и ушел из труппы и пр.).
Могло и не получиться. Тогда вместо необходимого прироста авторитета он бы получил значительное его снижение. Зачем рисковать? Не надо. Надо опереться на твердое на заранее достигнутые договоренности с этим актером. Чтобы все точно получилось.
По каким критериям Станиславский выбрал для своей стратагемы именно этого актера?
Во-первых, он начинал пьесу. Это удобно сразу начать с профилактики.
Во-вторых, это уважаемый актер. Если бы он «наехал» на новичка или малоуважаемого актера, это бы не помогло.
И в-третьих, актер был интеллигентен и умен. Значит, ему тоже могла не нравится существующая распущенность и другие права обычая большинства актеров. И при этом он мог четко сыграть свою роль наказанного, не выдав ничем предварительный сговор.
Кстати, интересно, а думал ли Станиславский о вероятности того, что актер рано или поздно проболтается своим коллегам?
Сложно сказать и за Станиславского, и за вероятность. Можно об этом подумать.
Но в другой раз нам пора заканчивать этот выпуск.
Итак, дальше все получилось. Актеры подумали то, что и должны были подумать. И дали Станиславскому возможность установить еще один новый порядок, противоречащий привычному праву обычая знать роли наизусть к пятой репетиции. И требовать этого.
Все подтянулись это опять про дисциплину. Это значит были готовы соблюдать порядок в динамике. Не только этот конкретный порядок, но и следующий, и следующий, и следующий. Даже не зная, какой именно это будет порядок.
А у нас в следующий раз следующий эпизод для анализа:
«После моего второго coup detat удалось наладить репетиции и в самом театре. Но беда в том, что антрепренер на радостях запил и стал себя держать более, чем надо, развязно. Появился и еще один нетрезвый; под сомнением у меня был еще и третий. И снова дело начинало накреняться и сползать вниз. Я чувствовал, что нужен третий coup detat. Пришлось снова прервать репетицию, извиниться перед актерами за погубленный вечер и уехать домой. Молчаливая обида всегда таинственнее и страшней. В тот же вечер я послал антрепренеру решительный отказ от той чести, которой он меня удостоил, и категорически заявил, что при таких условиях, то есть при допущении пьянства самим антрепренером, я ни в каком случае не могу продолжать дело. Я знал, что ему некуда деться: он истратил на новое дело почти все свое состояние, у него были долги, и, кроме того, ему не к кому было обратиться. Мне рассказывали, что антрепренер прибег к помощи медицины и ко всем известным в науке средствам, чтобы протрезвиться, остановить начавшийся запой и привести себя в должный вид. Чистый, приглаженный, раздушенный, он явился ко мне с визитом и клялся всем, что только приходило ему в голову, что случившееся не повторится. Я тотчас же согласился и вечером был на репетиции.»
И напомню задание посчитайте за день число решений, принятых от силы, и число решений, принятых от слабости.
Письмо 14. Управленческие фишки режиссеров 8
Пока мы все еще разглядываем «под микроскопом» фрагменты из книги К.С.Станиславского «Моя жизнь в искусстве», в основном используя концепции и модели управления В. Тарасова.
Уже устали от Станиславского? Понимаю. Я тоже. Ну уж «добьем» этот фрагмент, а потом займемся чем-нибудь еще. Очередь ситуаций для разглядывания у меня ну ОООЧЕНЬ длинная!
Уже устали от Станиславского? Понимаю. Я тоже. Ну уж «добьем» этот фрагмент, а потом займемся чем-нибудь еще. Очередь ситуаций для разглядывания у меня ну ОООЧЕНЬ длинная!
В прошлый раз я предложила задание (предложенное одним из читателей) посчитайте за день число решений, принятых от силы, и число решений, принятых от слабости.
Не буду спрашивать кто попробовал сделать? Кто реально сделал? Что получилось? Дело добровольное.
Хотя если кто-то поделится опытом будет, как я уже писала, «волшебно».
Пишите info@peregovorsiki.ru
И предлагаю следующее задание, предложенное тем же читателем (Данил, передаю тебе привет!
Кстати, сам-то выполнил свое задание? Поделишься?)
В течение 10 переговоров воздерживайтесь от «сохранения лица» оппонента.
Затем в течение 10 переговоров помогите оппоненту «сохранить лицо».
Сравните результаты серий.
(О приеме «помочь партнеру сохранить лицо» мы немного говорили в одном из предыдущих выпусков)
Переговоры в данном случае это не обязательно специально организованная процедура по достижению договоренностей между партнерами, в переговорной комнате и пр. Это может быть и двухминутный разговор с начальником или подчиненным, с коллегой, с продавцом в магазине или дома с близкими. Кстати, чем разнообразнее по оппонентам, форме и содержанию будут эти 10 вариантов тем лучше
А теперь продолжим нашу работу с «управленческим микроскопом».
Сегодня мы разберем последний (ура!) эпизод большого фрагмента из книги Станиславского.
«После моего второго coup detat (здесь решительные меры, прим. автора рассылки) удалось наладить репетиции и в самом театре. Но беда в том, что антрепренер на радостях запил и стал себя держать более, чем надо, развязно. Появился и еще один нетрезвый; под сомнением у меня был еще и третий. И снова дело начинало накреняться и сползать вниз. Я чувствовал, что нужен третий coup detat. Пришлось снова прервать репетицию, извиниться перед актерами за погубленный вечер и уехать домой. Молчаливая обида всегда таинственнее и страшней. В тот же вечер я послал антрепренеру решительный отказ от той чести, которой он меня удостоил, и категорически заявил, что при таких условиях, то есть при допущении пьянства самим антрепренером, я ни в каком случае не могу продолжать дело. Я знал, что ему некуда деться: он истратил на новое дело почти все свое состояние, у него были долги, и, кроме того, ему не к кому было обратиться. Мне рассказывали, что антрепренер прибег к помощи медицины и ко всем известным в науке средствам, чтобы протрезвиться, остановить начавшийся запой и привести себя в должный вид. Чистый, приглаженный, раздушенный, он явился ко мне с визитом и клялся всем, что только приходило ему в голову, что случившееся не повторится. Я тотчас же согласился и вечером был на репетиции.»
На этом примере давайте-ка посмотрим на что-нибудь, о чем мы еще не говорили, или говорили мало.
Например, на механизм саморазрушения порядка и на важность адекватной картины мира.
Как не существует вечного двигателя, так и не существует искусственной системы (а любое, созданное человеком дело, сообщество, организация и пр. это искусственная система), которая бы не требовала постоянного вливания энергии для продолжения работы, а тем более для развития.
Велосипед едет прямо или вверх, только если постоянно крутить педали. Сам он может катиться только вниз.
Также и коллектив. Не потому, что люди плохие, а по естественным законам в нем накапливаются процессы разрушения. Одни естественные изменения начинают все больше противоречить другим естественным изменениям, или вызывать последствия, противоречащие целям.
Например, в нашем эпизоде «хороший» процесс улучшения качества репетиций привел к «плохому» последствию антрепренер расслабился. И начал влиять на других своим расслаблением
Какие выводы следуют из механизма саморазрушения искусственных систем?
Ну, главный вывод сделали китайцы несколько тысяч лет назад «Постоянны только перемены», говорили они. Но этого нам маловато. Конкретно что делать руководителю?
Отслеживать тенденции
Портится любая вещь начинает с чего-то очень маленького. (Рыба с головы, но мы сейчас не об этом))).