Борис: На чудеса надейся, а сам не плошай. Хорошо бы, конечно, эту сволочь прищучить.
Александр: Вспомни Червя. Преподаватель, кандидат наук милейшей души человек, а вон чего вытворял. Только ведь через три года его взяли. Глядишь, и этого урода найдем.
У Бориса звонит мобильный телефон.
Борис: Да, товарищ майор. Осмотр места провели, хозяев опросили. Сейчас возвращаемся в райцентр, там будем работать по машине. Криминалисты уже освободились. (Выключает трубку). Пора, поехали.
Борис с Александром уходят со двора. Слышен звук отъезжающей машины.
Яковлев подходит к телам, присаживается на корточки. Идёт в сарай, заглядывает в раскоп, потом находит колченогий стул, выносит его на улицу, садится спиной к сараю.
Из дома выходят Круглов и Григорий Притуляк.
Григорий: Не, он фамилию не говорил, только имя-отчество. Вежливый такой, ага, услужливый. Скидку большую дал, чтоб меня. Найдёте вы его, не сомневайтесь. Там одна эта контора по недвижимости, весь первый этаж занимает И что ж будет-то теперь?
Круглов: Шумно тут у вас будет. Ничего, через неделю всё утрясётся. Живите спокойно.
Григорий: Как же спокойно-то? Нет, говорил ведь пасеку нужно было покупать в Поливино принёс сюда черт.
Круглов: Ну, дело ваше. Вот моя визитка на всякий случай. Ступайте, домашних успокойте. Кажется, труповозка едет.
Григорий уходит в дом. Стихает шум двигателя, и во дворе появляется Лихонос.
Круглов: Началось. Здравствуйте, Николай.
Лихонос: День добрый, Вячеслав Алексеевич.
Круглов: У вас, журналистов, смотрю, чем больше трупов, тем добрее день.
Лихонос: Извините, работа такая.
Круглов: Бог простит. Но комментариев не будет.
Лихонос: Кто бы сомневался. Значит, так. На ферме, что в двух километрах от райцентра, обнаружены тела двух девочек, которых наши доблестные органы бездарно искали пять с лишним лет. Трупы случайно обнаружил новый владелец дома, купивший его по объявлению в газете. Семья фермера находится в шоке, правоохранители в прострации. Общественность возмущена бездеятельностью должностных лиц. Я ничего не забыл? Примерно такой текст и выйдет в завтрашнем номере. Там ещё много чего будет, но основной посыл вот такой. Материал на полосу, не обессудьте.
Круглов: Валяйте.
Лихонос: Тогда я пошёл? Редактор ждёт с нетерпением.
Круглов: Послушайте, Лихонос. Вы же понимаете, что сейчас у нас появилась точка отсчёта. И вы понимаете, что мы теперь нароем очень много. И что шансы найти ублюдка теперь более чем реальны. Зачем вам лить на нас помои?
Лихонос: А затем, что наш читатель вас не любит. И он в своем безусловном праве.
Круглов: Меня?
Лихонос: Выключайте уже дурака, Круглов. Вас, которые в погонах. И я читателя хорошо понимаю.
Круглов (потирает лоб): Хорошо. Я дам вам всю фактуру по делу, вы исполните нейтральный текст: событие, органы работают, все дела. В дальнейшем будете получать максимальную оперативную информацию и давать ее дозированно, по согласованию с моим руководством. Дело нескорое, но перспективное. Ваш читатель будет доволен. Ну?
Лихонос: И фотографии.
Круглов: И фотографии.
Лихонос: А полномочия на это у вас есть?
Круглов: Выключайте дурака, Лихонос. И да, вы ведь тоже будете всерьёз копать эту тему, не сомневаюсь. Предлагаю честно делиться информацией на взаимной основе. К обоюдной выгоде.
Лихонос: Ваша выгода понятна, а моя в чём? Мы будем вынуждены давать лишь ту информацию, что потребна вам.
Круглов: А выгода ваша, Николай Леонидович, в том, что эта тварь перестанет жить на свободе. Или просто жить. Такие дела.
Лихонос: Резонно. Ладно, готов пойти на сделку с дьяволом в вашем лице.
Круглов: Вы настоящих дьяволов ещё не видели. При всём моём уважении. Мне пора на отчёт к начальству.
Лихонос: Да и мне.
Уходят.
Яковлев встаёт со стула, медленно возвращается на скамейку в сквер. Его будит Наталья.
Яковлев: Что?
Наталья: Ты так тут смешно спал, стонал даже. Пошли?
Яковлев: Пошли.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
В квартире Яковлевых на тахте сидит Ксения, на журнальном столике горит лампа. В углу детская кроватка. Входят Яковлев с Валерием, снимают пальто.
Яковлев: Прости, педсовет затянулся. Спит?
Валерий: Ксюша, привет.
Ксения: Спит. Нормальный у вас педсовет, гляжу. Прямо пахнет от вас этим педсоветом.
Валерий: Ксюша, привет.
Ксения: Спит. Нормальный у вас педсовет, гляжу. Прямо пахнет от вас этим педсоветом.
Валерий: Это всё я.
Ксения: Ну а кто ещё-то?
Яковлев: Да мы по пятьдесят всего в рюмочной. Ну невозможно же после этой нудятины стресс не снять.
Ксения: Педагоги-алкоголики. Обычное дело.
Валерий: Ксюха, давай поцелуемся?
Ксения (чмокает Валерия в щёку): Эх, Валерка. Ну что, картошку жареную разогреть? У меня и селёдка есть.
Яковлев: Вот у кого есть такая жена? Ни у кого нет такой жены. А у тебя вообще никакой нет.
Валерий: Я старый больной педагог. Меня девушки не любят.
Ксения уходит на кухню.
Яковлев: Не ври мне, тебя Клепикова любит из 10-го «б».
Валерий: И Аронова из 9-го «а».
Яковлев: Ну и вот. Неси уже.
Валерий: Ага.
Валерий достаёт из кармана пальто початую бутылку водки, Яковлев приносит из кухни рюмки, придвигает журнальный столик.
Яковлев: Мы по чуть, Ксюша! Чтоб не скучно было картошку ждать.
Входит Ксения с рюмкой и бутербродами на тарелке.
Ксения: И мне тогда уж. Только тихо тут, Павку еле уложила.
Валерий: За вас, ребята. За ваш тёплый дом, за Павлика. За рассказ твой, Серёга.
Яковлев: Да ладно тебе. Мы же оба знаем, кто из нас двоих настоящий писатель.
Ксения: Рецензия сегодня в «Вечёрке» вышла, слышал?
Яковлев: Донесли. Лиходед какой-то написал.
Ксения: Лихонос. Называет тебя Сейчас. (Читает из статьи). «Современной литературной надеждой нашего города».
Яковлев: Ну, пусть.
Валерий: Молодец ты, Серёжка. В «Новый мир» попасть, не носки штопать.
Яковлев: И ты попадёшь.
Валерий: Не, навряд. Такое не напечатают даже по нашим внезапно вегетарианским временам.
Яковлев: Ну, смягчи акценты.
Валерий: Я что, не пробовал? Хрень какая-то получается, самому читать противно.
Ксения: Ладно, писатели, я вам здесь накрою. Только тихо давайте.
Валерий: Обязательно. Давай поцелуемся?
Ксения: С Серёжкой целуйся вон, как Чехов с Тургеневым. (Уходит).
Яковлев: Чехов с Тургеневым. Надо же.
Валерий: Имели право, подумаешь Мне Наташка сегодня звонила.
Яковлев: Не начинай.
Валерий: Я обещал ей.
Яковлев: Ну?
Валерий: В общем, она не в претензии. Полгода вполне себе срок для осмысления ситуации. Предлагает сохранить нормальные дружеские отношения. Позвони ей.
Яковлев: Позвоню.
Валерий: Я обещал.
Яковлев: Ну и звони тогда сам, я ничего не обещал.
Валерий: Ладно, это ваши дела.
Яковлев: Вот именно.
Валерий: Газету передай. Почитаю как у нас славят передовиков писательского труда.
Входит Ксения.
Ксения: Давайте, пока картошка горячая. Валерка, потом дочитаешь. За тебя, за твой талант. И за то что мы тебя любим.
Валерий: Давай поцелуемся?
Ксения: Да ну тебя, дурака.
Яковлев: И что пишут?
Валерий: Пишут, что тебе Нобелевку дадут, как Солженицыну. Хвалят, в общем. Ничего так, бойкое перо у этого Лихоноса. Ты б ему коньяк выставил, что ли.
Яковлев: Мысль. Ксюш, выделишь на коньяк рецензенту из семейного бюджета?
Ксения: Да хоть на два. Вместо шапки тебе на зиму.
Яковлев: Нам, писателям, без шапок никак невозможно. У нас тогда все мысли замерзнут.
Валерий: И отогревать их придётся чем? Правильно. (Разливает остатки водки).
Яковлев: Давайте за литературу.
Валерий: И за физкультуру. И за пение.
Яковлев: И за географию. Ты знаешь, Ксю, какая у нас в этой четверти новая географичка появилась? Блондинка, модель просто.
Ксения: Из «Плейбоя». Знаю я этих ваших моделей.
Яковлев: Да ладно тебе. Я Валерке уже сегодня говорил, что ему давно пора лечить географический кретинизм. И теперь понятно с кем.
Валерий: У Клепиковой, между прочим, пятёрка по географии.
Яковлев: Старый ты педофил.
Валерий: А кто тут не педофил? Любой нормальный человек любит детей.
Яковлев: И кстати, всякий собачник зоофил.
Валерий: Да чего там. Сыновняя любовь первый признак геронтофилии.
Яковлев (поёт): «Ты жива ещё, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет» (Валерий подхватывает. Из кроватки доносится плач ребёнка)
Ксения: Просила же как людей. (Забирает младенца, уносит на кухню).
Валерий: Да, чего-то мы. Пойду. (Одевается). Поздравляю еще раз, Серёга. Наташке позвони.
Яковлев: Иди уже, ходатай.