Ночью Рим залит множеством огней. На крышах соборов мерцают фигуры святых. В эту ночь Рош Ашана мы посетили синагогу в районе древнего римского гетто.
Рядом здание древнего и ныне действующего еврейского госпиталя на берегу реки Тибр. Дома гетто черны, словно время окутало их траурным покрывалом. Мы ходили по этим улочкам, стараясь освободиться от тяжкого веяния духа, идущего от окружения. Посетили знаменитое римское кафе. В нем проводили время Моцарт, Гёте, Гоголь. Побывали великие личности всех поколений художники, скульпторы, поэты, писатели, танцоры, актеры, великие политики. И все они оставили здесь что-то стихотворение, рисунок, ноты, написанные на бумаге, совсем пожелтевшей от времени. Все это висит на стенах. Есть и гостевая книга, в которой посетители оставляли свои автографы. Вы найдете там подписи Моцарта, Гёте, Черчилля. Ребята из посольства пошутили, представили меня, как знаменитую израильскую писательницу, и потребовали гостевую книгу. Ее принесли. С большой помпой явился официант во фраке и лаковых туфлях, и принес эту книгу, в которой я оставила автограф, добавив требуемые от меня детали, и все вокруг были взволнованы, а я была в сильном стеснении.
Название кафе Эль-Греко.
На следующий день мы поехали в Формию, заброшенное место, откуда отплывали корабли с нелегальными репатриантами. Одинокий полуразвалившийся замок стоит на скале, и в нем проживает полубезумная русская княгиня. Небольшой домик, окрашенный в красный цвет, стоит на берегу. В нем располагался штаб Алии Бет. Вдоль скалистого берега несколько бедных деревень. Моше был взволнован и никак не мог успокоиться.
Только тут я поняла, что значит уводить корабли в безбрежную глубь моря, без причала. Если есть мужество в мире, оно присутствовало здесь. Мы встречались с итальянскими рыбаками. Некоторые из них знакомы с Моше. Радовались встрече. Они многое знают об Израиле, и отлично понимали, что происходит на берегу.
«Почему вы не сообщали полиции?» спросил Моше.
«Это нас не касается», был ответ, сопровождаемый раскатистым смехом. Теперь на берегу построили несколько красивых вилл. Хозяин одной виллы вышел к нам и пригласил отдохнуть. Угостил отличным обедом, и началась живая беседа. Он инженер, на государственной службе, осведомлен обо всем, что происходит в Израиле, знает, что такое кибуц и мошав, перечислил все действующие в Израиле политические партии.
«Вы, сказал он, совершили великое дело, оставили прежние профессии и занялись трудом на земле». Интерес к Израилю, как и поддержка, здесь велики. Поимка Эйхмана добавила нам большое уважение. Итальянцы симпатичный, сердечный народ, культура их жизни проста и красива.
Из Формии мы поехали в Неаполь. Это был великолепный день и такая же ночь. Неаполь чудесный город, многоцветный, шумный, смеющийся. Много жонглеров и эквилибристов на улицах, а движение просто неописуемо. Посетили судовое агентство, которое организует морские рейсы в Израиль. В агентстве сохраняется комната для служащих Алии Бет. Это был офис Моше. Даже охранник остался тот же, и радость встречи была неописуема, с поцелуями, угощением, воспоминаниями. В Неаполе мы посетили итальянца, капитана корабля, который перевозил еврейских нелегалов.
К моему большому удивлению, итальянцы отлично понимали, какое великое дело они совершают, искренне увлеклись этими событиями.
Мы еще остались в Неаполе. Сидели в ночных сумерках на берегу моря, вдоль которого множество харчевен и трактиров, и оттуда доносится все та же «Санта Лючия». Это была ночь мучительной ностальгии. Моше тосковал по своей жене, излил передо мной свою душу, рассказывая о ней, а я неотступно думала о тебе, и тоже все говорила и говорила, не умолкая, о тебе, и мы перебивали друг друга.
Из Неаполя мы вернулись в Рим, и на следующий день улетели в Милан. Это современный город с небоскребами, широкими улицами и огромными магазинами. Тут у меня была особенно драматическая встреча с человеком, ответственным за финансы, бухгалтером движения Алия Бет. Это итальянский еврей, которого воспитали христиане. Во время войны он вернулся в иудаизм, и начал самоотверженно заниматься делами евреев. Так он пришел в движение Алия Бет.
И, вообще, многое здесь открылось мне по-новому. И все, что я видела и слышала о еврейском народе, открыло в моем сердце новые горизонты, и во многом изменило мое отношение к нашей стране, к нам самими, к моему жизненному пути. Не знаем сами, какие большие дела совершили, совершаем, и еще не пришел час, когда еврей сможет подвести итог своим деяниям. Помнишь, мы долго говорили о кибуце. Ощущение было, что все эти годы мы трудились зря. Теперь думаю, наш подход к делу был неверен. И это понимание все более крепнет во мне, здесь, в этих странствиях по Европе. Это требует личного разговора между нами, лицом к лицу.
И, вообще, многое здесь открылось мне по-новому. И все, что я видела и слышала о еврейском народе, открыло в моем сердце новые горизонты, и во многом изменило мое отношение к нашей стране, к нам самими, к моему жизненному пути. Не знаем сами, какие большие дела совершили, совершаем, и еще не пришел час, когда еврей сможет подвести итог своим деяниям. Помнишь, мы долго говорили о кибуце. Ощущение было, что все эти годы мы трудились зря. Теперь думаю, наш подход к делу был неверен. И это понимание все более крепнет во мне, здесь, в этих странствиях по Европе. Это требует личного разговора между нами, лицом к лицу.
Из Милана мы поехали в портовый город Специю, к тайному месту, которое итальянские партизаны передали Алие Бет. Это огромная крестьянская усадьба с большими подвалами, в которых были устроены склады с оружием. Отсюда отплывали корабли, здесь готовили людей к специальным операциям. Это место у широкой реки выглядит весьма романтично. И тут Моше снова погрузился в воспоминания. Это была наша последняя поездка по Италии. Хотелось посетить еще много интересных мест. Но Моше получил приказ немедленно вернуться.
Поездка в Италию была для меня очень важна. Не только потому, что я увидела страну, как ее не мог увидеть ни один турист, а потому, что я вернулась к себе во многих смыслах, к пониманию вещей, от которого хотела отказаться. Необходимо было вернуться в прошлое.
Из Милана я летела в Цюрих. Здесь, в нашем консульстве, по напутствию ребят из итальянского посольства, встретили меня с большим уважением. В Цюрихе я была полтора дня. Город мне очень понравился. Везде ощущается безмятежный покой, дома с красными крышами тянутся вверх, как маленькие готические соборы. Люди на улицах никуда не торопятся, не бегут с озабоченными лицами.
Проблемы начались в Мюнхене. Полет был ужасным. Буря с дождем сотрясала самолет, подобно судну в бушующем море. Пассажиры были зелеными и белыми, как мел. Я же держалась, как настоящая израильтянка, затянула ремень кресла, напевала про себя, и удостоилась поощрительных улыбок летного персонала.
Но это еще не все. В Мюнхене длились октябрьские празднества, и невозможно было найти гостиницу. Наконец, удалось найти что-то жалкое, и я, падала от усталости в чужом городе, в абсолютной темноте ночи.
На следующий день я пошла искать Бумбу. Не было у меня никакого адреса и, вообще, понятия, где его искать.
Утром зашла в какую-то харчевню. Неожиданно оказалась перед Германией и немцами.
Запах тесноты и дыма. Люди сидят за столами ранним утром, пьют пиво и едят жирные огромные сосиски, и запах освежеванной свинины пробудил во мне уже, казалось бы, позабытое чувство подстерегающей со всех сторон и носящейся в атмосфере гибели. Итальянцы даже выпившие или совсем пьяные, поют и, вообще, остаются людьми, дружественно настроенными к окружающим. Здесь же тебя окружают отупевшие от алкоголя физиономии, упирающиеся остекленевшим взглядом в пивные бокалы, и ты внезапно понимаешь, что здесь ничего не изменилось.
Я была в отчаянии. Где искать Бумбу в миллионном городе. Дождь льет и льет, и заливает улицы. Зашла на почту. Оставила ему письмо. Побежала в офис авиакомпании «Эль Аль». Он оказался закрытым. Совсем забыла, что это Судный день. Проехала через весь Мюнхен до места, где когда-то жил Бумба. Никто о нем не слышал и не знает. Дали мне адрес еврейской семьи, живущей в том же доме. Поднялась на лифте. Никого нет в доме. Спросила немцев, где здесь поблизости синагога. Мы не знаем, ответили весьма невежливо. В телефонной книге нет адреса синагоги. Решила дожидаться кого-либо из еврейской семьи. Прождала три часа. Явившийся хозяин знал Бумбу, но где он, ему неизвестно. Дал мне адрес синагоги. Там должны быть израильтяне. Пересекла город в обратном направление, нашла синагогу. Есть ли тут израильтяне, спросила я служку. Он позвал израильтянина, уехавшего в Германию. Говорит на иврите, но ужасно стесняется своего положения. Тоже знаком с Бумбой, но не знает, где он. Тут есть студенты из Израиля, может, они знают. Опять поехала на другой край города. Нашла этих ребят израильтян, которые учатся в Мюнхене. Уроженцы Израиля, «сабры», он тоскуют по стране и считают дни, когда смогут вернуться. Среди них есть и такие, которые были посланы официально на учебу, Радость нашей встречи и знакомства была искренней. Многие из них читали мой роман «Саул и Иоанна». Они знали, где Бумба работает. В эти дни здесь открыта международная выставка пищевых продуктов. И Бумба работает в павильоне Израиля. Они тут же побежали на поиски его, но не нашли. Они пригласили меня устроиться на ночь у них, и мы провели приятный вечер.