Указ Екатерины Второй от 1791 года «О собирании из монастырских архивов и библиотек всех древних летописей и других до истории касающихся сочинений» положил конец этой любительской археологии. Теперь все монастырские рукописи должны были поступать в Москву, в Центральный архив. В распоряжение графа Алексея Ивановича Мусина Пушкина, страстного собирателя старины и крупнейшего специалиста. Именно ему удалось «откопать» Лаврентьевскую летопись Нестора, один из списков «Русской правды», «Поучение» Владимира Мономаха
Вокруг Мусина-Пушкина образовался тесный круг любителей старины: историки Карамзин, Бантыш Каменский, Малиновский и другие. Именно они подготовили к печати нечто, уникальное по красоте и значимости «Слово о полку Игореве». Единственный экземпляр рукописи, найденный в хранилище, предположительно, Кирилло-Белозерского монастыря.
Увы, придётся упомянуть и о том, что коллекционер совсем нередко, пользуясь должностным положением, просто забирал лучшие находки себе. В домашнюю библиотеку. Правда, завещал их Московскому университету, но расстаться со своими сокровищами при жизни не мог. И уже само по себе то, что единственного списка почти никто не видел, сразу породило подозрения и предположения
Поверить, что литература ТАКОГО уровня могла быть ещё в домонгольской Руси? Проще предположить, что «Слово» сочинил сам Мусин-Пушкин при содействии компании друзей-историков! Это подозрение, впрочем, отпало не было тогда в России ни одного поэта, способного написать поэму на древнерусском языке. Вообще мало кто знал, чем отличается древнерусский от церковно-славянского. Но вопросы остались Отдельные цитаты из «Слова» найдены в рукописях XVI века не означает ли это, что неведомый автор цитировал сам себя? Написал «Слово» и использовал наиболее удачные пассажи в других своих сочинениях?
А если это действительно 1185 год кто мог быть автором, почему имени столь крупного поэта мы не знаем? Предположений десятки «возможными авторами» считались чуть не все удельные князья, и члены их семей, и Великий князь Киевский Святослав, и даже сам князь Игорь. И ни одну из этих гипотез не получилось ни подтвердить, ни опровергнуть. Быть может, подлинник рукописи и прояснил бы хоть что-нибудь, но увы В великом Московском пожаре 1812 года архив Мусина-Пушкина сгорел. Весь. Не смогли вывезти? Или до последнего не верили, что в Москву войдёт неприятель?
Много лет спустя дочь Мусина-Пушкина заявила, что отец подготовил свои коллекции к эвакуации, но не успел, и пришлось спустить сундуки в подвал. А французы их там нашли и разграбили. Хотелось бы в это верить ведь разграбленное всё же где-то есть, а значит, есть и надежда. Пока же приходится считать подлинником первую публикацию 1800 года.
Взглянем на карту сегодняшней Украины. К северо-востоку от Киева, в Черниговской области, маленький городок Новгород-Северский. Некогда здесь жило племя, которое так и называли «северяне». Не у северного полюса, а просто чуть севернее Киева. Здесь-то и была вотчина князя Игоря.
Какой же была его дружина, сколько человек? Армия это 5% населения. Если и сегодняшний Новгород-Северский никак не выставит более 500 штыков, то в 1185 году сколько? 150 200?! Тогда ясно, почему князь, мечтавший прославиться, всё же не выступил на половцев один пригласил к славе своего брата Всеволода, князя Курского. С курским воинством.
Игорь-князь с могучею дружиной
Мила брата Всеволода ждёт.
Молвит буй тур Всеволод: «Единый
Ты мне брат, мой Игорь, и оплот!
Дети Святослава мы с тобою,
Так седлай же борзых коней, брат,
А мои давно готовы к бою,
Возле Курска под седлом стоят
Но кто же был их противником, кто такие половцы? Это одна из загадок истории. Откуда пришли, что означает их название, каким богам поклонялись? Куда исчезли так же внезапно, как и появились? Версий много, ясности мало. Несомненно лишь то, что народ был кочевой, тюркоязычный, и что основу их «экономики» составляли грабежи и работорговля. Терроризировали Киевскую Русь двести лет.
Выступить навстречу противнику, воевать на его территории решение мудрое, но столь скромными силами? Несложно было предвидеть исход авантюры!
Но, взглянув на солнце в этот день,
Выступить навстречу противнику, воевать на его территории решение мудрое, но столь скромными силами? Несложно было предвидеть исход авантюры!
Но, взглянув на солнце в этот день,
Подивился Игорь на светило:
Середь бела дня ночная тень
Ополченья русские покрыла.
И не зная, что сулит судьбина,
Князь промолвил: «Братья и дружина!
Лучше быть убиту от мечей,
Чем от рук поганых полонённу.
Сядем, братья, на лихих коней,
Да посмотрим синего мы Дону».
Вспала князю эта мысль на ум
Искусить неведомого края,
И сказал он, полон ратных дум,
Знаменьем небес пренебрегая:
«Копие хочу переломить
В половецком поле незнакомом.
С вами, братья, голову сложить,
Либо Дону зачерпнуть шеломом!»
Лёгкой оказалась победа над передовыми отрядами половцев, и богатой добыча. Захватили и половецких дев, и золота без счёта, и каменьев, и шелков. Сам же князь взял себе только то, что подобает князю вражий стяг и серебряное копьё. Ободренные успехом, устремились русичи к Дону навстречу основным силам половцев. Итог этой встречи известен даже тем, кто не читал «Слова» картину Васнецова видели все.
В опере «Князь Игорь» А. П. Бородин автор и музыки, и либретто сместил акценты, превратив произведение злободневное для своего времени, политическое в былину, вневременную сагу о русском богатыре. В сюжете появились изменники, соперники, мятежники, и даже побочная сюжетная линия любовь половецкой княжны Кончаковны к пленному русскому ратнику. Могучая богатырская музыка довершила превращение повести о горечи поражения в патриотическую песнь о будущих победах. Получилось самостоятельное произведение, прекрасное, но сильно «по мотивам».
«Слово» это всё-таки об ужасе поражения. Кто виноват?!
Мертвыми усеяно костями,
Далеко от крови почернев, Задымилось поле под ногами, И взошёл великими скорбями
На Руси кровавый тот посев.
Игорь князь и Всеволод отважный, Святослава храбрые сыны
Вот ведь кто с дружиною бесстрашной
Разбудил поганых для войны!
Плачет о своих детях великий князь Святослав, и призывает он черниговцев, суздальцев, ярославцев, галичан что же вы, храбрые князья?! Отомстите поганым!
А князья дружин не собирают.
Не идут войной на супостата.
Малое великим называют,
И куют крамолу брат на брата.
А враги на Русь несутся тучей,
И повсюду бедствия и горе
И от края, братья, и до края
Пали жёны русские, рыдая:
«Уж не видеть милых лад нам боле,
Кто разбудит их на ратном поле?
И молодая Ярославна, жена князя Игоря, взывает к силам природы ветру, Днепру, Солнцу помогите!
Днепр мой славный! Каменные горы
В землях половецких ты пробил,
Святослава в дальние просторы
До полков кобяковых носил.
Возлелей же князя, господине,
Сохрани на дальней стороне,
Чтоб забыла слёзы я отныне,
Чтоб живым вернулся он ко мне!
Солнце трижды светлое, с тобою
Каждому приветно и тепло.
Что ж ты войско князя удалое
Жаркими лучами обожгло?
И зачем в пустыне ты безводной,
Под ударом грозных половчан,
Жаждою стянуло лук походный,
Горем переполнило колчан?
Плач Ярославны вершина древнерусской лирики. Высказывались даже сомнения да мог ли этот страстный монолог любящей жены написать мужчина? Есть версия, что автор если не всего текста то, по крайней мере, этого отрывка Болеслава, княжна киевская. Она тоже потеряла своего ладу
(Поразительна память народа: давным-давно исчезло из языка слово «лада» любимый, Тот, с кем живётся ладно. Но кто же из нас не знает детской песенки «ладушки-ладушки» любимчики любимчики!)
Мольба услышана, и реки, ветры, птицы указывают беглецу дорогу на Русь. Домой. Как в сказке, Игорь превращается то в сокола, то в горностая, то в серого волка не догнать его половцам, не вернуть!